1 августа 2017Искусство
286

Что хорошего в Тициане?

Софья Багдасарова об актуальности венецианской школы

текст: Софья Багдасарова

В ГМИИ до 20 августа работает выставка «Венеция Ренессанса. Тициан, Тинторетто, Веронезе. Из собраний Италии и России», где можно увидеть 23 картины знаменитых венецианцев. Хороший повод поговорить на тему, зачем, на самом деле, современному человеку надо идти в музей и какими способами можно подобное искусство смотреть. Кстати, в субботу, 5 августа, пройдет специальная экскурсия по выставке только для читателей COLTA.RU. Попасть на нее можно здесь.

Согласно опросам, одна из вещей, ради которых избалованный москвич все-таки готов стоять в очереди, — это посещение выставки. Разумеется, не современного искусства, а столпов классической живописи. Их имена, мудро превращенные музеями в бренд, вызывают огромный ажиотаж и восхищение — нередко бездумное, автоматическое. Попробуем понять в пику подобному квазирелигиозному отношению, почему Тициан, Тинторетто и Веронезе до сих пор крайне актуальны, что они могут дать разным типам зрителя и чем, собственно, друг от друга отличаются.

Зрителю вдумчивому стоит помнить: эти три современника-конкурента — не просто «визитная карточка» венецианской школы. Они создали эталон картины, который повлияет, прямо или опосредованно (в качестве борьбы с его наследием), на всю дальнейшую историю живописи. Так что смотрим на Тициана и предвидим Рубенса, на Тинторетто — и предсказываем Эль Греко, ну и далее: Пуссен, Буше, Энгр и Делакруа вплоть до полной аллергии в эпоху модернизма. Любопытное упражнение на визуальную эрудицию.

Согласно опросам, одна из вещей, ради которых избалованный москвич все-таки готов стоять в очереди, — это посещение выставки.

Этот самый эталон состоит в особом концептуальном подходе к мифологическим и христианским сюжетам. А еще в том, как в идеальной пропорции смешать красоту (но без холодноватой рассудочности, свойственной идеалу Рафаэля и Леонардо) с сенсуализмом и жизнелюбием. Виновата, говорят, сама Венеция с ее вечно праздничной атмосферой — поэтому и наполнены полотна таким чувством радости бытия, поэтому и колорит такой волшебный, исполненный золотистого сияния. Зритель же, усталый, но грамотный от новостей современной экономики, может попытаться представить, какой высокий уровень ВВП должен быть у государства (Венецианской республики), чтобы оно могло позволить себе подобный уровень жизнелюбия. Такой, чтобы производить столь великолепные предметы роскоши, как эти картины, в огромных количествах — из года в год. Причем силами не одного художника и не трех героев этой выставки, а гораздо большего числа второстепенных мастеров. Сколько же существовало потребителей этой роскоши, этой красоты?

Тициан Вечеллио. Саломея. Ок. 1515Тициан Вечеллио. Саломея. Ок. 1515© 2017 Amministrazione Doria Pamphilj s.r.l.

Впрочем, покупали эти картины (а также зеркала, книги и многое другое) не только в Венеции, но и по всей Европе — то есть республика выступала и глобальным производителем ценностей, и диктатором вкуса. Тут надо остановиться и позавидовать тому, насколько же высокого художественного уровня был этот «ширпотреб»: Тициан написал около 400—500 произведений (смотря как считать), Тинторетто приписывают около 500, а Веронезе — примерно 400. И пусть на этикетках многих из них мы увидим стыдливое «…и мастерская», но тут, на самом деле, надо позавидовать еще раз — в ту эпоху даже «негры» от живописи работали на высочайшем уровне.

А может, дело, наоборот, в том, что картине проще «стать шедевром», если она висит на видном месте?

Перейдем на личности: самая крупная фигура из этих венецианцев — разумеется, Тициан. Он прожил почти девяносто лет и принял итальянскую живопись с Боттичелли, а оставил ее с Караваджо. Такой возраст — срок для мастера огромный, и Тициан прошел все этапы Ренессанса: от безмолвной безмятежности («Венера Урбинская», 1538) до предчувствия жестокого барокко («Наказание Марсия», 1570—1576). А если еще припомнить, что именно этот художник был одним из тех титанов Возрождения, которые эти стадии и определяли, то его фигура становится особенно величественной.

Якопо Тинторетто. Святой Георгий. 1543-1544Якопо Тинторетто. Святой Георгий. 1543-1544© Государственный Эрмитаж

Его эволюция завораживает и в техническом плане, и в психологическом: недаром поздний Тициан небрежностью и мрачностью своей кисти напоминает Гойю. Кстати, демонстрация наследия Тициана от первых лет до последних — отличный способ преподнести, как выражаются гуру от психологии, «урок смирения» тем, кто считает «старых мастеров» всегда непогрешимыми и идеальными. В его карьере есть и провалы, и неудачи, периоды хорошие и периоды великолепные, а также откровенная халтура и коммерческие самоповторы успешных хитов (порой очень качественные). Еще на его примере отлично видно, что по каким-то загадочным причинам шедевры обычно находятся в знаменитых музеях, а малоизвестные работы, которые хранятся в мелких музеях, действительно не так уж и запоминаются. А может, дело, наоборот, в том, что картине проще «стать шедевром», если она висит на видном месте?

Картины существуют не для того, чтобы просто глядеть, но и для того, чтобы думать и много читать.

Паоло Веронезе, его младший современник, более солнечен и совершенен, сохраняя по-венециански жизнерадостный взгляд на мир на протяжении всего творчества. Авторство полотен Веронезе и Тициана, случалось, путали — правда, только с одним из тициановских периодов, его золотой серединой, когда в картинах уже появился игривый эротизм, но еще не проскальзывала депрессия. Ровность Веронезе, его спокойствие и, как следствие, меньшая слава в сравнении с буйным коллегой — очередное напоминание о том, что не все так просто. Напоминание для тех зрителей, которые, меряя творцов по себе, требуют от них стопроцентной душевной уравновешенности, а еще безупречной морали и нравственности. А потом бывают шокированы и изумляются гадостям от Бунина (1, 2), матерку от Пушкина или врубелевскому сифилису. Другой способ смотреть на Веронезе — разглядеть, что ему удавалось лучше Тициана: это оказываются многофигурные композиции. Тициан не писал толп, разве что в редких вакханалиях, а вот Веронезе обожал населять множеством посторонних (включая своих современников) даже такие секретные рандеву, как Тайная вечеря. Причем делал это с легкостью и виртуозностью, которым бы хоть немного поучиться Глазунову (а интересно бы вышло).

Тициан. Венера и Адонис. Около 1545 (авторское повторение)Тициан. Венера и Адонис. Около 1545 (авторское повторение)© Фонд «Классика»

Тинторетто родился на десять лет раньше, чем Веронезе, но это неважно — в своем развитии он пошел дальше, уже в маньеризм. Пусть в его картинах сохраняется все та же пряная золотистая атмосфера, что у Тициана и Веронезе, пусть его обнаженные красавицы милы той же сдобной прелестью. Однако видно, что не зря художник получил прозвище Il Furioso («Неистовый»): так драматично он писал, так свободны, энергичны, а порой даже небрежны его мазки (любители импрессионизма, проследите родословную через Делакруа и Жерико). Но надо понимать, что это не результат настроения или старческой слабости, как у Тициана, а уже последовательная идеологическая позиция. Жесты и позы становятся все более эффектными, святые не парят, а взмывают с ускорением — наступает новая эпоха, новый этап в истории живописи. Ренессанс заканчивается, и соединение его трех главных венецианских мастеров на одной выставке — это не просто разворачивание панорамы искусства, а сопоставление и противопоставление, напоминание о том, что картины существуют не для того, чтобы просто глядеть, но и для того, чтобы думать и много читать.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202320736
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202325847