12 ноября 2020Искусство
191

Экспозиция чистого воздуха

«Не сезон» Евгении Буравлевой в нижегородской галерее FUTURO

текст: Сергей Хачатуров
Detailed_picture© Евгения Буравлева

Когда воздух заражен так, что в повседневности ходить вменяют в масках, территорией легкого дыхания оказывается искусство. Оно возвращает иллюзию безграничной свободы. Собственно, всю выставку Евгении Буравлевой можно рассматривать как тренинг, укрепление дыхательных способностей при содействии искусства.

Евгения Буравлева предпочитает пограничные состояния натуры, когда нет ярких атмосферных эффектов, свет приглушен и сочится туман, скрадывающий контуры и очертания предметов. Не сезон… Такое немотствующее состояние природы (в смысле — не расточительное и не болтливое) отсылает к урокам аскетичной и пуританской, но благородной и сложной в конструкции пространства живописи учителя художницы Павла Никонова. Эта аскеза благородства в живописании натуры, конечно же, родовое свойство всей русской школы. Отцом психологического пейзажа был Алексей Саврасов. Идеально поняли и воплотили его идеи в последней трети XIX века Федор Васильев и Исаак Левитан.

«Поэт в России — больше, чем поэт». Эту крылатую фразу ровесника Никонова Евгения Евтушенко из поэмы «Братская ГЭС» 1965 года можно экстраполировать на искусство того живописания природы, что подытожил критический реализм. «Пейзаж в России — больше, чем пейзаж». Самое ценное в туманных серых далях и болотах Васильева и Левитана то, что они будто совпадают с реализмом, но в высшей точке совпадения преодолевают его совершенно. И струящиеся воздушные потоки, туманы, влажная воздушная взвесь, как в фильмах современника Павла Никонова Андрея Тарковского, определяют суггестию иррационального состояния душевного ландшафта личности смотрящего.

© Евгения Буравлева

Медиумом, посредником Евгения Буравлева выбирает фотографию. Критические реалисты-пейзажисты XIX века в лучших своих работах преодолевают традиционную постановочную видопись XVIII века. Художница нового миллениума, Буравлева преодолевает зависимость от фотоснимка, предпочитая чистую пластику живописного пятна. Для того чтобы высвободить воздушные потоки, которые стали бы терапией смотрящему, художница выдерживает филигранный баланс между классическим живописным образом, фотореализмом и некоторой тревожной странностью. Странность эта — будто следствие испарений английских болот. От английской эксцентрики исходит некоторое светящееся туманное облако состояний. В этом облаке угадываются сигналы магического реализма живописи Питера Дойга, глитчевой поп-артистской чрезмерности Дэвида Хокни. Сама Евгения настаивает на том, что свою роль в сложении ее образов природы сыграл и угловатый натурализм британского художника-биолога-анималиста XVIII века Джорджа Стаббса.

© Евгения Буравлева

Интересно, что культивируемая в союзе с другими системами сборки пейзажного образа тревожная странность и становится условием терапии состояний, своего рода дыхательной гимнастикой. В старинном неоклассическом зале галереи FUTURO с осыпавшимся лепным декором полутораметровые холсты Евгении оказались гостями собственного бала. Они двигаются посреди зала, поворачиваются, реагируя друг на друга, образуют диагональные перспективы и ворота. Двухметровый холст «Осенний день» с яростно синим водоемом, где дрейфует одинокий кораблик, взлетел на второй ярус огромной залы и угнездился в нише, будто десюдепорт. Бликующая ражая голубизна воспринимается чистой абстракцией. Невольно возникли ассоциации с «чистым ничто» — струящимися потоками белого света с экранов снятых на длительной выдержке кинотеатров Хироси Сугимото.

Другой двухметровый холст с ноябрьскими сумерками и одинокой сосной вдвинут в перспективу окна, и линия горизонта совпадает с береговой линией протекающей в Нижнем Новгороде Волги. Оммаж русскому психологическому пейзажу, сумрачному и монохромному.

© Евгения Буравлева

Если двигаться между другими вальсирующими по залу, подвешенными на тросах полотнами, можно с упоением наблюдать движение воздушных масс в разных пространственных средах, которые становятся формулами неких пейзажных стилей. Зеленый бархат травяного ковра и перламутровое небо «Теплого вечера» обращают к воздуху и цвету Версаля и Шантийи. Привет, Бенуа! Выбеленный цвет почвы и звонкая лазурь «Ветреного дня» обязуют вдыхать жаркий морской воздух полотен фовистов. А эксцентричный Хокни с разлинованным супрематизмом объектов и планов определяет головокружительные воздушные пустоты ландшафта «Октябрьский вечер». Вибрирующий маслянистый туман «Весеннего утра» со световым зрачком создает эффект, будто картина подглядывает за тобой, она — мисс Марпл английских поместий.

Тревожная странность ландшафтов Буравлевой позволяет проскочить сквозь натурализм к чистой энергии световоздушной живописи. Она, каждый раз инсценированная в соответствии с арт-географией той или иной школы, помогает погрузиться в омуты памяти разных уникальных пространств и в них наконец вздохнуть полной грудью.

© Евгения Буравлева
Вместо постскриптума

Одна работа Евгении Буравлевой, «Дремлющий лебедь», экспонируется на выставке «Птичий концерт» в ГМЗ «Царицыно». Она тоже является квинтэссенцией пространственной памяти. Посвящена полустертым образам ландшафтного парка русской усадьбы. Лебедь становится проводником в мир старого искусства, припоминанием садово-парковых идиллий. Одновременно его тающая в омуте пруда фигурка является пронзительным свидетельством призрачности, эфемерности усадебного мира и его героев. Символично поэтому, что сама выставка в готическом дворце-шкатулочке несостоявшейся усадьбы императрицы Екатерины Второй тоже наделена качеством тревожной странности. Ведь главный экспонат, вокруг которого строится вся конструкция выставки, — «Птичий концерт» Франса Снейдерса 1630-х годов — отсутствует. Он остался украшать залы Эрмитажа. А присутствующие произведения, как, например, инсталлированный рядом с «Лебедем» рельеф Егора Плотникова «Каждая птица поет как умеет», — это белые призраки, отправляющие нас в царство теней.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202320806
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202325928