14 февраля 2018Кино
271

Случай портного

«Призрачная нить» Пола Томаса Андерсона: что под платьем?

текст: Инна Кушнарева
Detailed_picture© Annapurna Pictures

Сам факт того, что Пол Томас Андерсон снял фильм об английском модельере 50-х годов, не слишком вдохновляет. У подобных фильмов, особенно выходящих в прокат накануне Дня всех влюбленных или, еще лучше, Восьмого марта, своя целевая аудитория. И какое, собственно, дело поклоннику великого ПТА до этой истории, если он не читатель глянца и не понимает всего этого вестиментарного фетишизма — особая выделка ткани, ручное шитье, уникальные оттенки… Ну потратил режиссер несколько лет на этот проект, вдохновившись каким-то эпизодом из биографии, кажется, Баленсиаги. Или не Баленсиаги. Ну пошел исполнитель главной роли Дэниел Дей-Льюис специально учиться на курсы аутентичной кройки и шитья при музее МоМА, кажется, и даже сам пошил платье. Какая, собственно, разница обычному потребителю, которого удовлетворяет магазин «Юникло»? В общем-то странный raison dtre для проекта — погружение всех участников в какую-то далекую и не самую очевидную область…

Все было бы так, если бы новый фильм Пола Томаса Андерсона не был идеальным, как крой и шитье тех самых платьев, над которыми трепещет герой, модельер Рейнольдс. И — типичным фильмом ПТА.

Работницы швейной индустрии, явившиеся поутру в дом моды, вереницей поднимаются по узкой, крутой лестнице, пронизанные светом, как ангелы, возносящиеся на небеса. Их встречает сам мэтр — Рейнольдс Вудкок (Дэниел Дей-Льюис), готовящийся к каждому новому рабочему дню как к выходу на сцену. Навстречу им в контрдвижении спускается его сестра Сирил, старая дева, управляющая делами дома. На вершине лестницы мэтр встречает клиенток, разыгрывает традиционные маленькие спектакли с хорошо заученными репликами и жестами. И потом уносится в своей машине отдохнуть в деревню, навстречу новой влюбленности.

© Annapurna Pictures

Между двумя этими стремительными, бравурными движениями, однако, есть сцена, в которой Вудкок завтракает с сестрой и пассией. Скупым жестом отказывается от предложенной сдобы — никакой тяжелой пищи на завтрак. Пассия с трагическим лицом жалуется на недостаток внимания к ней. И тут по одной его скупой фразе о том, что у него просто нет времени на конфронтацию, становится понятно, что Вудкок на грани нервного срыва, легкость и воздушность — показные, а удерживать фасад удается ценой титанических усилий.

Но потом сельская дорога, машина, скорость и настоящий завтрак в сельском ресторанчике — тосты, яичница, бекон, сосиски. Встреченная здесь официантка по имени Альма — под стать этому завтраку: высокая, угловатая, кровь с молоком, румянец во всю щеку. Она не муза. Музы герою-невротику ни к чему, он занимается творчеством, чтобы бороться с травмой. Она — модель. Поэтому их первое свидание закачивается не романтикой, а снятием мерок. Это девушке кажется, что вот сейчас странное занятие перейдет во что-то еще, но в самый патетический момент как ни в чем не бывало появляется сестра героя и занимает привычное место в партере — в кресле с блокнотом в руках, чтобы записывать мерки. Альма объективирована дальше некуда — расписана в числах. Мерки идеальные. Но они — абстрактные числа, а она — их случайная носительница. Однако героиня — девушка с характером. Но спорить ей так же странно, как голой модели из «Прекрасной спорщицы» Риветта (на которого, кстати, очень похож здесь Дей-Льюис). Модель, манекен — существо бездушное, какими бы идеальными ни были его пропорции.

© Annapurna Pictures

Рейнольдс и Альма являют собой странное сочетание. Одно из возможных объяснений — в «Призрачной нити» тоже есть своя игра в Альбертину/Альберта, уж слишком хорошо в образе героя воплощаются все признаки творца-гомосексуала: платья, безупречный груминг, любовь к матери и неутихающая скорбь из-за ее утраты, жизнь вдвоем с сестрой. Альберт, да, мог бы быть таким розовощеким и здоровым, мог бы громко хрустеть тостом и шумно наливать чай за завтраком, хотеть движухи и развлечений. Это был бы трогательный сдвиг — старомодно спрятать то, что никто давно уже не прячет, снять кино в духе старых голливудских мелодрам с секретом Полишинеля, который тем не менее не раскрывается.

Герой Дей-Льюиса — не только великий (якобы) модельер, он — прежде всего, невротик: болезненная реакция на звуки, запахи и вкусы, самоизоляция, стремление все держать под контролем, паническая реакция на толпу, желание остановить время и обездвижить все вокруг. Ему кажется, что новая подружка излишне суетится, хотя Альма — девушка спокойная и статная до статуарности. Даже его рисование — не столько пресловутая погруженность в работу везде и всегда, сколько выражение обсессии: ему устраивают сцену, а он методично заполняет женский торс в блокноте завитушками-кружевами.

© Annapurna Pictures

Рейнольдс Вудкок занимается платьями не потому, что любит женщин — не раздевать, так одевать. Он любит платья, потому что они призваны скрыть пустоту внутри них, отсылающую к утрате единственного объекта желания Вудкока — матери. Его платья не прилегают к телу и не обволакивают его. Он шьет футляры, из которых женщину можно вынуть, так что она не заметит, как в сцене с напившейся на своей свадьбе вульгарной миллионершей. В тканях он явно ценит плотность и неподатливость — именно это не понравилось Альме, когда она впервые проявила свой норов и заявила, что примеряемое платье ей не нравится. Под платьями нет тела как объекта вожделения: в сценах многочисленных примерок на женщинах неизменно надеты корсеты телесного цвета, полностью нейтрализующие сексуальность. Платья Вудкока — броня, защитный панцирь: так их и использует мелькнувшая в начале высокопоставленная клиентка, которой нужно обезопасить себя перед каким-то особенно сложным светским выходом. Но эти платья защищают и самого Рейнольдса — до поры до времени, пока в них не образуется прореха на самом видном месте, как на подвенечном наряде французской принцессы. Пустота постоянно грозит вырваться наружу, просочиться в сны, замереть в углу фантомом во все том же свадебном платье — самом страшном виде одежды, поскольку в нем есть что-то от савана.

Как и «Мастер», «Призрачная нить» — в некотором роде фильм о терапии: Альма не только любит Рейнольдса, она его лечит (буквально — их отношения становятся гармоничными лишь во время его недомогания, спровоцированного ею же). Хеппи-энд — свадьба — наступает довольно быстро, но ею дело не заканчивается. Следует еще один невротический цикл, и вот уже Альме готовятся дать отставку, как всем остальным. Но она справляется благодаря своему тонко отлаженному методу (спойлера не будет). Это уже не психотерапия, а буквально детокс, перезагрузка до следующего раза, до следующего срыва. В финале перед нами — галлюцинаторно-счастливая сцена (да и весь фильм обрамляется рассказом Альмы о секретах счастья), которая, однако, наводит на мысль: а уж не Мизери ли она, держащая своего беспомощного гения в заложниках?


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Разговор c оставшимсяВ разлуке
Разговор c оставшимся 

Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен

28 ноября 20244862
Столицы новой диаспоры: ТбилисиВ разлуке
Столицы новой диаспоры: Тбилиси 

Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым

22 ноября 20246424
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 202413018
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202419510
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202423587
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202428894
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202429548