16 февраля 2018Кино
399

Я пришел дать вам боль

«Убийство священного оленя» Йоргоса Лантимоса: абсурд морального беспокойства

текст: Василий Корецкий
Detailed_picture© Element Pictures

Заросший густой бородой Колин Фаррелл респектабельным роботом передвигается из дома на работу (его персонаж — рассудительный кардиохирург в большой, светлой больнице), а с работы — на уединенные променады и в полупустые кафетерии: там он встречается с неприятным прыщавым подростком, с которым обменивается любезными, словно с автоответчика, фразами и дорогими подарками. Это не то, что вы подумали: доктор старается как-то заменить мальчику отца, которого (как будет утверждаться вскоре) он когда-то случайно зарезал во время операции. Так это или нет — знают только сверхъестественные мстительные силы, к которым с легкой подачи создателей фильма (Лантимос и его постоянный соавтор Эфтимис Филиппоу) подключен неприятный паренек. Он насылает на семью доктора — жену (Николь Кидман), дочь лет четырнадцати и сына лет семи — проклятье. Каждый из них должен в назначенный час получить свою порцию абсурдного наказания: сперва отнимаются ноги, потом пропадает аппетит, затем — финальная стадия — кровотечение из глаз и смерть. Спасти двоих можно, только убив кого-то третьего, все равно кого.

Доктор воздерживается от выбора достаточно долго для того, чтобы кровь из глаз начала идти не только у несчастных зрителей фильма, помещенных Лантимосом внутрь неразрешимой «дилеммы толстяка», но и у его маленького сына. К этому времени мы уже повидаем виды: некрофильский секс, во время которого Кидман принимает позу «глубокая анестезия», ползущие по асфальту полупарализованные дети, избиение младенцев, эпизоды истерик, кровь, прыщи и сцены в операционной. Смысл этого волнующего театра жестокости не то чтобы очевиден — его подменяет трагический пафос интонации.

© Element Pictures

Но античная трагедия, под которую подделывается Лантимос (взять хотя бы название, отсылающее к мифу об Ифигении), была не лишена социального комментария — под жестокой, экстремальной коллизией всегда скрывались слои завуалированных апелляций к философам настоящего и прошлого, а также замечания по поводу текущей повестки полиса. В фильмах Лантимоса речь, напротив, всегда идет о параллельной, гипотетической реальности с иной символической структурой, иными связями между вещами, иной логикой поступков — навязанных при этом героям, скорее, божественной фигурой автора, чем внутренними законами обитаемой ими вселенной. В этой трансцендентности мотивов «Убийство» очень похоже на кинематограф Ханеке — с той значительной разницей, что у Ханеке трагическое событие (смерть, суицид, убийство) — это разрыв повседневности посреди документально воссозданной и узнаваемой обыденности. А фильм Лантимоса с его картонными героями-марионетками, вымороженными и монотонными, как будто актеры читают их в первый раз в жизни, с телесуфлера, диалогами — одна сплошная рана, о чем, в общем, честно предупреждают первые же кадры «Убийства»: снятая крупным планом вскрытая грудная клетка кардиологического пациента.

© Element Pictures

Не нужно большого ума и таланта, чтобы начать фильм с мяса, а закончить убийством ребенка, — эти безотказные приемы психологического давления на зрителя свидетельствуют, скорее, о беспомощности, чем о радикализме. Действительно, в совершенстве овладев искусством быть серьезным, городя на экране самые выморочные социальные конструкции (часто не лишенные смысла и обаяния — как обскурная «Кинетта» или недавний сатирический «Лобстер»), в «Убийстве священного оленя» Лантимос уподобился своему персонажу — роковому подростку, работающему рукой судьбы, точнее, ветхозаветного закона «руку за руку». Точно так же фигура автора в «Убийстве» раздувается до монументального морального авторитета, поучающего зрителя — правда, неизвестно чему: ведь условия задачи настолько смехотворно умозрительны, что единственным правильным решением для всех тут было бы разорвать задачник, выйти из игры. Зритель тут, как в случае с «Опасными играми» или брехтовскими фильмами фон Триера, обречен стать одновременно и соучастником, и невинной жертвой. Но за какие грехи, спрашивается, мы должны терпеть эти мучения на экране? За кинокартину «Селфи»? Или, быть может, за фильм «Лед»?


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Разговор c оставшимсяВ разлуке
Разговор c оставшимся 

Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен

28 ноября 20244859
Столицы новой диаспоры: ТбилисиВ разлуке
Столицы новой диаспоры: Тбилиси 

Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым

22 ноября 20246422
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 202413016
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202419506
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202423585
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202428891
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202429546