Рюсукэ Хамагути: «Я прошу актеров читать реплики как телефонную книгу»

Драмедия Рюсукэ Хамагути «Колесо фортуны и фантазии» недавно получила Гран-при на Берлинском кинофестивале. Разговорный фильм состоит из трех новелл: первая посвящена любовному треугольнику, во второй студентка неудачно пытается скомпрометировать преподавателя, соблазняя его чтением вслух порнографического фрагмента (преподаватель стойко переводит разговор в литературоведческое русло), в третьей две незнакомки 40+ принимают друг друга за своих школьных подруг (фоном идет фантастическое допущение об эпидемии компьютерного вируса, уничтожившего онлайн); элемент фатальной ошибки присутствует и в первых двух историях. Наталья Серебрякова поговорила с Хамагути.

— Вы написали сценарий своего фильма до пандемии?

— Да, сценарий был написан еще в 2019-м, хотя он оказался очень созвучен коронавирусным временам. Съемки фильма также были начаты до пандемии, но третья история была снята уже в эпоху коронавируса. Тогда у меня возникли сомнения: не нужно ли мне показать реалии сегодняшнего дня — например, людей в масках? Но мне нравился первоначальный сценарий, поэтому девяносто процентов того, что вы видите в фильме, ему соответствует. Я не хотел выбрасывать сцены, в которых героини обнимаются. Но я подумал: а хорошо, если бы пришел конец интернету и все ушли в офлайн. Так и получилась последняя новелла, полностью игнорирующая пандемию.

— А, то есть коронавирус не очень повлиял на кинопродакшен в Японии? Или вам пришлось заморозить свой следующий фильм?

— Нет, почему — мы уже почти закончили съемки, осталось несколько сцен. Это экранизация рассказа Харуки Мураками «Drive My Car». Мураками в Японии вообще часто экранизируют в кино и на ТВ, еще с 80-х годов. Рассказ — о мужчине, чья жена умерла от рака: он пытается разгадать тайну многочисленных романов, которые у нее были при жизни.

— Три новеллы, из которых состоит ваш фильм, как-то объединены? Кажется, что между второй и третьей есть очевидная связь — одна заканчивается имейлом, отправленным не тому адресату, а в другой упоминается вирус, рандомно рассылавший корреспонденцию.

— Все истории имеют свой собственный уникальный сюжет, но объединены темой случайности. Японское название фильма — «Случайности и воображение». Для меня случайность — это то, что вырывает человека из повседневной жизни.

— Есть ли реальный прототип у героя второй новеллы, профессора, который пишет эротическую прозу писателя-эротомана?

— Когда я придумывал профессора, я держал в голове сразу нескольких своих знакомых. Они говорят так же, как профессор. Я скомбинировал этих людей в одном герое.

— Эротическая литература вообще популярна в Японии? В фильме эротический роман становится бестселлером!

— Насколько мне известно, достаточно популярна. И если чистая, жанровая эротическая литература не так популярна, то романы, в которых содержатся отдельные эротические сцены, безусловно, популярны.

— А кто ваш любимый режиссер пинку эйга?

— Я не большой эксперт в этом жанре, смотрю на него как на своего рода спорт. Но мне нравится Тацуми Кумасиро.

— «Колесо фортуны» очень напомнило мне фильмы Хон Сан Су — тот же акцент на диалогах, та же роль случайности. Можно ли тут говорить о влиянии? И удалось ли вам посмотреть «Введение» Хон Сан Су на Берлинале?

— Мне очень нравятся фильмы Хон Сан Су, особенно «Прямо сейчас, а не после». Но я же другой человек и, даже если бы хотел, не мог бы делать в точности то, что делает он. Поэтому у меня нет ощущения, что я как-то копирую его фильмы. А «Введение» я посмотреть, увы, не смог — представляете, у меня не было к нему доступа…

— А что вы скажете об Эрике Ромере? Его влияние вы тоже отрицаете.

— А вот Ромер — как раз тот режиссер, кто повлиял на меня более всего; особенно на мои последние фильмы. Я был очень вдохновлен общением с Мэри Стивен (уроженкой Гонконга. — Ред.), которая монтировала фильмы Ромера, — мы пересекались в 2018 году и обсуждали, как Ромер делал свои фильмы. В «Колесе» я прямо позаимствовал структуру фильмов Ромера.

— Почему вы так концентрируетесь именно на женских персонажах?

— Мне не кажется, что в своем последнем фильме я особо сконцентрирован на женщинах. Так же тщательно я прописывал и героев-мужчин. Возможно, у вас такое ощущение осталось после фильма «Счастливый час»: там я действительно старался показать эмоциональный и духовный мир именно женщин.

— И он длился пять часов!

— Да! Сейчас я понимаю, что это слишком долго. Публика может устать. Если заботиться о ней, не нужно делать фильм пятичасовым.

— Как у вас проходят репетиции?

— На читку сценария приходят актеры, которые появляются в сцене. Я прошу их читать реплики так, как если бы они читали телефонную книгу: в очень плоском, лишенном эмоций стиле. Я заставляю их делать это снова, и снова, и снова, пока это не станет механическим. Пока диалог не проникнет в их кости. Когда мы наконец достигаем точки, в которой тон голоса не меняется, мы готовы идти на съемочную площадку и начинать съемку.

— Почему вы предпочитаете такую сдержанную актерскую игру?

— Мне кажется, что если вы всегда разговариваете ровным тоном, то вас будет немного тошнить, когда вы будете слишком драматизировать или переигрывать. Подготовленные актеры сами стараются не переусердствовать, чтобы не чувствовать себя неловко. Когда актеры — все вместе в репетиционной комнате — просто читают снова и снова, их ухо привыкает к тону, которым произносится определенный фрагмент диалога. Когда вы приспособили свое ухо к этому определенному тону, вам и другим легко уловить крошечные нюансы, приливы и отливы эмоций или реакций и так далее. И это обеспечивает гораздо более детализированную игру. Так актеры могут очень естественно отвечать друг другу. Думаю, им легче реагировать на движения тела и физическое состояние.

Понравился материал? Помоги сайту!