Газеты умирают

Новости медиарынка зловещи и смешны одновременно. В январе 2015-го закрыты журналы «Мир» и «Еда» (приложения к «Афише»). А и то: пора уже. Напоминает лозунг Троцкого: «Ни еды, ни мира, а армию распустить».

Армию журналистов тоже постепенно распускают. Значительные сокращения — в LifeNews и ТАСС. А они ведь находятся не на либеральной обочине медиарынка, а в самом центре такого востребованного сейчас пропагандистского механизма. Впрочем, урезание штатов и бюджетов идет по всему рынку. Понятно: времена тяжелые, журналистов гонят первыми, как назвал свой обзор в «Газете.ру» Владимир Тодоров.

Но очевидное объяснение «в России кризис», на самом деле, не исчерпывает тему. Процесс глобальный: он разворачивается не только в России и не только там, где кризис. Так, по данным Newspaper Association of America, в 2013 году рекламная выручка американской прессы достигла, как у нас теперь принято говорить, психологически важной отметки — она свалилась ниже уровня 1950 года, когда измерения объемов рекламы в газетах были произведены впервые. То есть рекламная выручка упала ниже того уровня, с которого, собственно, началась индустрия (замеры рынка — признак индустриальной зрелости).

При этом в 1950 году население США составляло половину нынешнего, а экономика — 1/7 часть. Сокращение рекламных доходов ускоряется — 50% падения приходится на последние пять лет. Причем цифровые доходы печатных изданий тоже падают, хотя и чуть более медленными темпами. Так что дело вовсе не в бумаге.

Столь катастрофическое сжатие рынка — это не циклический кризис, а завершение эпохи. Речь идет не о газетах, а о журналистике в целом. По крайней мере, о старой трансляционной («сверху вниз») журналистике. Она возникла в начале XVII века именно в формате газет и обслуживала становление классического капитализма и национальных государств, достигнув своей вершины в телевизионном формате к концу XX века.

Этот исторический период заканчивается. Меняется социальный запрос на производство и потребление информации, не говоря уж об изменениях технологической базы (которая, если верить Марксу, Иннису и Маклюэну, как раз и меняет социальные запросы). Ключевое изменение: освобождение авторства, доступность средств массовой информации тем, кто раньше был безмолвной аудиторией. То есть просто исчезают условия для этой индустрии и для этой институции.

Купание зеленого блогера

Признаки умирания не столько газет, сколько старой журналистики как института появляются тут и там. В конце января Барак Обама после традиционного ежегодного обращения к нации позвал в Белый дом не журналистов, а блогеров, чтобы дать им интервью. СМИ обижены, возмущаются. Высмеивают селфи блогеров с Обамой (куда же без селфи).

ABC злорадно опубликовала картинку из блога интервьюерши по прозвищу GloZell Green, где она принимает молочную ванну с овсяными хлопьями. Вот, мол, новое лицо ответственной политической журналистики.

CNN cообщила о «странных вещах» во время интервью; например, эта самая блогерша из хлопьев подарила Обаме зеленую губную помаду для первой леди (да еще ляпнув по ошибке «для первой жены»). Естественно, ванна с хлопьями, зеленая помада и «первая жена» повлекли гигантский резонанс и заслонили всякое политическое содержание, хотя блогеры и старались играть в народных политических журналистов «по-взрослому». FOX даже считает, что Обама ведет институт президентства к деградации. Но факт остается фактом: при проведении крупнейшего ежегодного ритуала глава государства обошелся без профессиональных жрецов.

Самое интересное из госструктур сообщают все чаще как раз не журналисты, а викиликсы.

Четыре с половиной года назад я писал на «Слоне» о том, что блогеры могут проводить расследования, предлагать аналитику, сообщать новости — в общем, делать всю ту работу, которую делали журналисты. Пресловутый статус журналиста, якобы дающий ему допуск, например, в закрытые госструктуры, на самом деле нередко коррумпирует журналиста — заставляет его подстраиваться под источник и молчать, а не сообщать. Самое интересное из госструктур сообщают все чаще как раз не журналисты, а викиликсы. Если информация имеет потенциальный спрос, то она обязательно к нему прорвется, утечет, найдет дыру.

Я писал о том, что блогер, даже не обладая журналистским статусом, вполне может взять интервью и у президента; но не у всякого, конечно. «В одном только еще этот статус (журналиста) сверхконкурентен. Взять интервью у Путина блогер не может. А у Медведева, кстати, может, если повезет».

В общем, время пришло. Блогеры потеснили журналистов уже и в президентской приемной, причем ровно с той функцией, для которой раньше звали журналистов. И ведь резонанс, на самом деле, получился больше. Любопытная деталь: аудитория тех трех блогеров, приглашенных к Обаме, составляет 2,4 млн, 3 млн и 8 млн только прямых фоловеров. Это масштаб крупного телеканала. Распространение — YouTube и сайт Белого дома.

СМИ против блогеров и пресс-служб

Кстати, о Белом доме. СМИ страдают не только от блогеров, но и от пресс-служб (шире — от брендов, которые теперь тоже сами себе медиа). Пресс-служба Белого дома давно стала одним из ведущих мировых политических и гламурных СМИ с самым коротким доступом к первоклассному эксклюзиву. На что, кстати, уже поступают жалобы со стороны журналистского сообщества. Ведь Obama image machine выдает контент безо всякого критического подхода, чем разрушает основы демократии, на страже которой стояла как раз журналистика. Фотографы Белого дома снимают лучшие фотографии в лучшие моменты и в лучших ракурсах. Герои этих фотографий всегда фотогеничны. Репортажи Белого дома всегда позитивны. «Первый песик» Бо всегда хорошо ведет себя. И даже овощи на знаменитой грядке первой леди всегда прекрасны.

Блогеры потеснили журналистов уже и в президентской приемной.

Прессе остается лишь ловить и высмеивать ляпы, которые пресс-служба Белого дома, как всякое СМИ, тоже допускает. Например, недавно она опубликовала в своем инстаграме ролик о трудовых буднях президента: выходя из вертолета, Обама машинально отсалютовал офицеру стаканчиком кофе, даже не перехватив его в другую руку. Впрочем, это мог быть и не ляп; Белый дом вполне мог пропустить это видео специально, чтобы подпустить «человечинки». Хотя военные, говорят, недовольны. Так или иначе, вся эта вкуснота прошла мимо СМИ.

President Obama just landed in New York for #UNGA2014. Watch him speak at 12:50pm ET on his plan to #ActOnClimate: http://wh.gov/climate-change

Видео опубликовано The White House (@whitehouse) Сен 23 2014 в 9:23 PDT

Функция критического взгляда на власть была важной коммерческой и социальной услугой, которую предоставляли профессиональные СМИ обществу во многих странах. Из-за того что власть теперь сама себе медиа, СМИ лишены еще и этой монополии. Эта услуга передана в интернет на самообслуживание. Можно обсуждать, справится с ней интернет или нет, но СМИ-то в любом случае не у дел; разве только в составе прочих комментаторов.

Слово «никогда» неприменимо к будущему

Строго говоря, вопрос о смерти газет нелепо обсуждать в модальности «случится — не случится». Заявления типа «газеты никогда не умрут» выдают непрофессионала. Все конечно — даже Солнце погаснет; разумно обсуждать сроки.

Пять лет назад я говорил о том, что последние газеты вымрут в 30-е годы, основной массив событий придется на стык 10—20-х, а начнется все крахом дистрибуции в 2015—2016-м. Поскольку названные сроки приближаются, можно проверять прогноз.

Что касается дистрибуции, то процесс уже пошел в указанном направлении — к краху. В ближайшие год-два он обвалит массовые издания, в структуре доходов которых велика доля распространения и подписки.

Есть и другой прогноз, сделанный известным австралийским медиафутуристом Россом Доусоном (Ross Dawson) в конце того же 2010 года. Росс создал newspaper extinction timeline — карту с графиком вымирания прессы по странам.

Для России Росс называет 2036-й, что совпадает с моим прогнозом, а вот для США — 2017-й, с чем я не согласен — слишком рано. Дело в том, что Росс экстраполирует в будущее, прежде всего, динамику технологических и экономических процессов, влияющих на сжатие медиабизнеса. Тогда как я считаю, что ключевым для расчета сроков дожития газет является фактор последнего газетного поколения, то есть людей, успевших освоить потребление прессы в подростковом возрасте. Для России это, условно, поколение московской Олимпиады, то есть люди, родившиеся в 80-е годы. Во время их подростковой социализации в 90-х они еще успели на собственном опыте узнать, как выписывать и покупать газеты и журналы.

Следующее поколение, родившееся в 90-е, — это первое цифровое поколение, оно социализировалось в нулевые, уже с компьютером. Оно еще видит газеты в кафе и самолетах, но уже не очень понимает, как и, главное, зачем их выписывать и покупать. Я всегда привожу в пример одно исследование в московских вузах, когда студенты на вопрос о том, что такое подписка, отвечали: «Это подписка о невыезде».

Похожее правило поколения, на мой взгляд, применимо к оценке перспектив прессы во всех странах. Интернет, в отличие от газет или телевидения, добрался во все уголки мира практически одновременно. Быстрое распространение коммуникативных технологий выровняло исторические условия с точки зрения потребления новых медиа. Поэтому фактор последнего газетного поколения, поколения-80, можно применять ко всем странам. А затем надо смотреть на различные корректирующие обстоятельства, которые могут замедлять или ускорять процесс вымирания прессы в разных странах.

Еще лет пять агонии — и лет пятнадцать конвульсий

Исходя из этого, можно вернуться к идее расчета сроков. Конечно, газеты не умерли, они еще живут, но уже плохо. Будет еще лет пять агонии и лет пятнадцать конвульсий. Пресса продолжит выходить какое-то время даже за пределами экономической целесообразности. На Западе — благодаря частным и общественным дотациям, в России — благодаря дотациям государственным.

Все дело в том самом последнем газетном поколении: если интернет и рынок торопят газетную смерть, то последнее газетное поколение ее отдаляет как может. В США и Европе оно будет «ингибировать» процесс умирания прессы с помощью пожертвований — как личных, так и через различные фонды. Мой опыт наблюдений показывает, что люди в возрасте примерно 50 лет уже потребляют контент Washington Post в сети, но все еще выписывают саму газету домой ради купонов и потому, что так было всегда. Нужда не заставляет их считать каждую пару сотен, поэтому они могут позволить себе фактически дотировать собственную привычку, а заодно и газеты.

Недавно в блестящей книге Мартина Гурри «The Revolt of the Public and the Crisis of Authority in the New Millennium», с которым мы удивительно совпадаем в оценках развития медиа, я вычитал другой пример: «Моя 93-летняя мама продолжает выписывать Washington Post исключительно потому, что любит тамошние кроссворды. Я показал ей сайты, набитые кроссвордами, но она осталась непреклонна — она привязана к своему газетному свертку, и она принадлежит к последнему поколению с такой привычкой». Я думаю, у газет еще есть приверженцы из поколения младше, но суть понятна.

Купоны — другой важный ингибитор. В России почти неизвестные, на Западе они поддерживают прессу удачным сочетанием читательской привычки и рекламного дохода. Местные купонные приложения к газетам достигают гигантских объемов. Субботний номер той же Washington Post весит под килограмм и процентов на 80 состоит из рекламно-тематических приложений с купонами и просто купонных вкладок.

Казалось бы, интернет — более удобная среда для купонов и акций, хотя бы за счет поиска. Так и есть, групоны процветают. Но включаем опять фактор поколения и видим ту же историю, что с кроссвордами: людям под 50 и старше привычнее находить купон местного мясника или магазина матрасов в знакомой газете. Пока групонное поколение не сменит купонное, купонная реклама в газетах будет держаться на этой привычке.

В общем, подписка, плавно приобретающая статус читательских дотаций, и купоны, обусловленные привычкой последнего газетного поколения, позволят западной прессе продержаться на плаву дольше, чем предписывала бы «чистая» коммерческая логика медиарынка. Кроме того, сами газеты пытаются развивать альтернативные бизнесы вроде клубного интерактива или организации мероприятий. И хотя на этой стезе они, опять же, не одни, но сила бренда и синергия новых бизнесов со старыми контентными навыками помогут некоторым из СМИ протянуть дольше или даже перейти в новый формат бизнеса.

Недавно в Твиттере я написал, что скоро-скоро проверим прогноз Доусона по поводу США и 2017 года. Росс ответил, что планирует пересмотреть тот свой прогноз — отодвинуть ближайшие сроки и придвинуть отдаленные. То есть сгруппировать основные события, связанные со смертью газет, примерно в 20-е годы. Такая корректировка соответствует идее последнего газетного поколения.

Власть теперь сама себе медиа, СМИ лишены еще и этой монополии.

В России есть свои катализаторы и ингибиторы смерти газет. Здесь последнее газетное поколение не сможет поддерживать прессу рублем после схлопывания бизнес-модели. За него это будут делать власти, для которых старшее поколение — основная адресная группа. Власть будет дотировать газеты на пределе их экономического выживания и даже некоторое время за его пределами.

Однако при составлении российского прогноза стоит учитывать еще местную политическую специфику. Горизонт существенных политических событий, вероятно, ближе, чем ранее названные сроки вымирания прессы. Кроме того, грянул кризис. Он ударил не только по рыночным механизмам медиа, на которые в России никто уже особо и не рассчитывает, но и по бюджету, предполагаемому кормильцу последних газет. Критические события начали разворачиваться даже раньше намеченного. Например, в Москве уже решено перевести все районные газеты «в электронный формат». То есть, по сути, закрыть. В общем, в столице «социальный контракт» властей с последним газетным поколением уже не выдержал испытания нефтедолларом.

В регионах, где труд и производство подешевле, власть еще попытается поддерживать газеты некоторое время. В целом же из-за бюджетных проблем и прочих событий сокращение бюджетной подкормки СМИ ускоряется. Похоже, что уход бюджета с рынка прессы по срокам примерно догонит «естественную убыль» медиабизнеса. То есть бюджет, скорее всего, не сможет поддерживать прессу существенно дольше, чем рынок.

Что приводит нас все к тому же историческому рубежу — начало 2020-х годов или даже раньше. Хотя отдельные подотряды прессы, особенно в корпоративном секторе и, возможно, в сегменте «вынужденного чтения» (в офисах или кафе), смогут протянуть и подольше. А для районок прогноз придется ухудшить.

Понравился материал? Помоги сайту!