К концерту памяти Рината Ибрагимова

В прошлом сентябре от коронавируса умер выдающийся музыкант, контрабасист Ринат Ибрагимов. Это произошло не в Москве, где он родился, и не в Лондоне, где жил и работал, — в городской больнице Екатеринбурга, куда он приехал навестить родственников. Восемь лет назад он пережил инсульт, заново научился открывать глаза, смеяться, ходить, преподавать. Но играть он больше не мог. 5 ноября в пандемийной Москве, в зале Чайковского, в день рождения Рината его дочь, скрипачка Алина Ибрагимова, и его ученики из разных стран собираются, чтобы почтить память мастера. Зал Чайковского этой ночью будет открыт, концерт начинается в 22:30. В программе — сольный Бах на скрипке, старинные виолы и Dies Irae Уствольской для восьми контрабасов, фортепиано и деревянного ящика. Специально для Кольты о Ринате вспоминают шесть очень разных музыкантов.

Валерий Гергиев

Сообщение о безвременной кончине Рината Ибрагимова было для меня очень печальным. Меня с ним связывала человеческая, музыкантская дружба. Мы дали сотни совместных выступлений по всему миру. Первый концертмейстер контрабасов Лондонского симфонического оркестра, он был важной частью художественного комплекса этого знаменитого коллектива. Ринат оставался всегда музыкантом русской струнной традиции. Богатое, ясное, четко оформленное, красочное звучание его контрабаса в любых акустических условиях запомнилось как одна из самых интересных характеристик лондонского оркестра.

Мне страшно не хватало присутствия Рината, когда тяжелая болезнь разлучила его с инструментом. Очень хорошо помню: играл он и в составе оркестра Мариинского театра. Я очень приветствую организацию концерта памяти Рината Ибрагимова и сделаю все возможное и от меня зависящее, чтобы эта традиция продолжала жить. На следующий год мы можем спланировать что-то или в Москве, или в Санкт-Петербурге, или и там, и там. Остаюсь большим и благодарным почитателем его великолепного дарования.

Желаю коллегам и друзьям, чтобы наша музыкальная традиция продолжала оставаться одной из самых звучных и красочных во всем огромном мире симфонической музыки. В мире, где прекрасные оркестры Европы, Америки, Азии и, конечно, российские коллективы дружески соревнуются, обогащая всю палитру. Мы выйдем скоро, я надеюсь, из этого тяжелого периода, который переполнен ограничениями, остановками, и дело Рината будет жить.

Сергей Мазаев

музыкант, певец и продюсер, основатель группы «Моральный кодекс»

Последний раз я видел Рината Ибрагимова на дне рождения Горбачева в Лондоне. Там играл оркестр — LSO, Лондонский симфонический, один из лучших оркестров в мире. Ринат в нем был концертмейстером контрабасов. Я его увидел на сцене, позвонил ему по телефону, пробрался через оркестровую яму за кулисы. Мы с ним встретились — и он меня тогда с Гергиевым познакомил.

А с Ринатом познакомились мы, когда я поступил в музыкальное училище имени Ипполитова-Иванова. Из училища меня забрили в армию. Я служил два года в оркестре и передумал становиться музыкантом. Работал в управлении по повышению спроса на товары в Роспотребсоюзе. И однажды, войдя в лифт, я столкнулся с Игорем Матвиенко. Оказалось, они в актовом зале пытались репетировать, была такая группа — «Панорама». Все во мне взыграло. Я предложил сделать коллективчик. Мы подумали: вот барабаны, фортепиано и саксофон, не хватает только баса. И позвонили Ринату Ибрагимову — а кому еще звонить? Он был нашим другом по училищу, по-моему, уже в консерваторию поступил в этот момент. К сожалению, сыграли только один концерт в клубе гуманитарного факультета МГУ.

Квартет наш развалился. Потому что Ринат серьезно занимался классической музыкой, а мы с Игорем начали делать рок-группу.

Ринат однажды поехал на гастроли с Большим театром в Лондон. Проходя мимо филармонии, он увидел афишу на двери: «Объявляется конкурс на замещение вакантной должности концертмейстера группы контрабасов». Он вошел в эту дверь, сыграл конкурс, и его приняли. Так Ринат стал работать в лучшем оркестре Земли. Во всяком случае, пока Ринат там работал, он точно был лучшим.

Ринат Ибрагимов был потрясающим интеллигентом и добрым человеком. У меня в памяти он остался таким: благородный, умный, воспитанный, с фантастическим чувством юмора. Пусть земля ему будет пухом. Это потеря для родни, для друзей и для музыки, конечно, тоже.

Лев Маркиз

скрипач и дирижер

Мы познакомились в Сингапуре. 6-я Чайковского и Концерт Сибелиуса с Renaud Capuçon'ом.

В группе контрабасов кто-то заболел, и Гена МузЫка, сингапурский соло-басист, пригласил Ибрагимова прилететь из Лондона и сыграть четыре раза эту программу. А заодно провести неделю в райском месте!

На репетициях и концертах я пережил одно из сильнейших впечатлений в своей дирижерской жизни — РИНАТ ИБРАГИМОВ в первых нотах пианиссимо этой музыкальной драмы.

Он был не просто гениальным контрабасистом. Он был источником «продолжения и рождения звука» из жеста. Благодаря таким музыкантам в оркестре, даже если их единицы, дирижер «очищается» от мишуры своей профессии. Я это мгновенно почувствовал! И ВСЮ симфонию дирижировал «с ним и для него». Больше — ни слова. Надеюсь, понятно.

В один из вечеров в сопровождении Геннадия отправился в «Мустафу» — всю ночь открытый магазин ВСЕГО НА СВЕТЕ! Мне нужно было купить фотокамеру. Ринат присоединился к нам.

Когда, нагруженные пакетами, мы возвращались с намерением поужинать вместе, я предложил забросить сначала все «барахло» в номер моего отеля. Что мы и сделали. «Ну, теперь скорее вниз! В ресторан».

Уже открыл дверь в коридор, когда Ринат как бы с некоторой неловкостью спросил: «Не могу ли я задержаться минут на 15 в вашей комнате»? «Конечно, ради Бога», — ответил я, не подозревая, насколько близок был к причине его просьбы.

...Уже выйдя в коридор, увидел: Ринат вытащил из пакета маленький коврик и расстелил его на полу. Таким и запомнил его на всю жизнь.

Томас Мартин

экс-концертмейстер ЛСО, профессор Королевской консерватории в Бирмингеме

Впервые я встретил Рината на конкурсе Боттезини в Парме в 1989 году. Я сидел в жюри. Ринат выиграл конкурс, играл великолепно. После победы он поделился со мной, что русским не по нраву мои интерпретации музыки Боттезини.

Наша следующая встреча произошла уже в Москве. Я опять сидел в жюри, на этот раз конкурса Кусевицкого. Он пригласил меня в гости, это было очень мило, мы ходили домой и к его учителю — профессору Евгению Колосову. Свои призовые за Боттезини он потратил на машину и с удовольствием катал меня по Москве. Почти на каждой улице нас останавливала полиция.

Тем временем в Лондонском симфоническом оркестре открылась вакансия концертмейстера, второй солист уволился. После многих прослушиваний коллеги попросили у меня совета, не знаю ли я подходящих контрабасистов на место солиста. Я предложил Рината.

Ринат прибыл в Лондон и стал готовиться к прослушиванию. Он остановился у нас дома. Оркестр же гастролировал в Японии. Ринат выпал с контрабасом из автобуса и повредил инструмент. Я одолжил ему свой Бергонци. Моя жена Джейн докладывала мне в Японию: «Звучит у него потрясающе, а еще он бьет поклоны на Восток на моем любимом ковре!»

На конкурсе в оркестр Ринат был очень хорош. Мы помогали его семье обустроиться, ведь переезжали они с весьма скудным скарбом. Только представьте, каково прибыть из Москвы в Лондон в середине девяностых! Надо было найти дом, тарелки, постель и прочее, и прочее.

Вместе мы играли всего один раз — дуэт «Муки любви» Боттезини в Санкт-Петербурге.

Вскоре я сам покинул ЛСО, и Ринат долгое время был единственным солистом-контрабасистом. Сегодня обе вакансии — и моя, и его — все еще не заполнены! Думаю, лучшие годы Рината — это время работы в ЛСО, там он смог сполна проявить себя.

Я очень люблю его учителя и его семью.

Мне приятно, что вы его помните и чтите, желаю вам всего самого доброго в эти непростые времена!

Алина Ибрагимова

кавалер ордена Британской империи, скрипачка

Каким я запомнила папу? Я вижу его каждый день, разным. Когда я последний раз глядела ему в лицо, оно было мягким, улыбающимся. Он как будто подшучивал над нами.

У папы было хорошее чувство юмора, он мог создать легкую атмосферу, даже когда было нелегко. Самые счастливые моменты — это когда мы всей семьей — папа, мама и брат — куда-то ездили. Например, отдыхать. Или возвращались домой с концерта в Барбикане. Папа сидел за рулем, начинал петь, хохмить. Нам было весело вместе, мы вчетвером друг друга дополняли и умели посмеяться. Папа водил очень быстро. Удивительно, что на нашей улице у машин оставались зеркала: он всегда проносился в миллиметре от соседских автомобилей.

Когда папа начинал играть, было понятно, что это для него самое важное. Он уходил в свой мир совершенно, его сосредоточенности ничто не могло помешать.

А в обычной жизни папа был очень принципиальным человеком. Я всегда знала, насколько для него важна честность. Он часто говорил мне, что нужно всегда оставаться самим собой и перед собой быть честным. От него не скрывалась ни малейшая фальшь, солгать ему — даже немножко — было невозможно. В жизни, как и в игре, я чувствовала в его душе доброту и щедрость.

Мы с папой очень похожи. Я впитала все, что было важным для него в музыке. У меня были разные учителя, я шла разными путями к тому же, что и он всегда искал: к красоте звука, форме, балансу между общей структурой и деталями. Он разбудил во мне эти идеалы. Папа всегда уважал мою независимость. Когда он слушал мою игру, особенно в последние годы, я чувствовала: ему нравится то, что я делаю. Он давал советы — ненавязчиво, но всегда в точку.

Папа не мог существовать без музыки. И у меня тоже есть эта потребность.

Он долго лежал в больнице, целых восемь месяцев. После инсульта через несколько недель ему стало чуть-чуть лучше, и он попросил меня сыграть Чакону Баха. Я пришла к нему в палату со скрипкой. Ему было очень тяжело, он плакал. У папы не было музыки все эти долгие недели. Ему нужно было меня услышать, а мне — сыграть ему. Тогда я поняла, как нас это связывает и насколько нам обоим это дорого.

В последние годы он был ограничен физически, но с ним всегда оставались доброта души и сила воли. Для меня это пример. Если с моим здоровьем станет плохо или просто в жизни тяжело, я хочу, чтобы я смогла с такими же силой воли, добротой, мудростью и щедростью ко всем продолжать жить. Мы учились у него уважать, прощать и принимать людей такими, какие они есть. Без критики, абсолютно открыто.

Луис Кабрера

профессор Роттердамской консерватории, солист Нидерландского филармонического оркестра

Дорогой Ринат!

Почти десять лет назад, в декабре 2011 года, мы приехали вместе в Петербург. Компания была почти та же: Гриша Кротенко, Никита Наумов, мы с вами. Было весело, не так ли? Вас так удивила легкая курточка Никиты, а я был укутан как для экспедиции на Северный полюс. Замороженный испанский бедняга — так вы меня назвали.

И вот мы здесь, в Москве, вашем родном городе. Ходим по тем же улицам, что и вы когда-то, встречаем тех же музыкантов, с которыми вы играли, смотрим на московские достопримечательности. Я всегда хотел знать, как это — вырасти здесь, жить и работать среди загадочных и красноречивых людей. Какая она, эта сцена, на которой сформировался такой человек и артист, как вы?

Вас не хватает очень. Но мне кажется — вы слушаете и вот-вот схватитесь, по своему обыкновению, за смычок. Вы у нас в сердцах, в речах, на наших уроках со студентами, вы с нами на концертной сцене. Мы готовим вам подарок на день рождения. Думаю о вашей незабвенной улыбке, она вдохновляет многих из нас достигать мечты.

Hasta siempre querido Maestro,
Luis

Понравился материал? Помоги сайту!