Сейчас Ира Смелая живет в Петербурге, а родом она из Набережных Челнов. Татарка она наполовину, но ее блог в YouTube носит название «Татарские будни»: там она описывает свою жизнь — бьюти, шопинг, еда, муж и с недавних пор съемки клипов. У блога почти полмиллиона подписчиков.
Муж — Илья Прусикин, вокалист и идеолог LittleBig, группы, сделавшей ставку на переосмысление стереотипов о России в духе DieAntwoord и добившейся гастролей по Европе в тысячных залах. По сути, клипы для Иры Смелой можно считать ответвлением этого проекта — над ними работает одна команда. Tatarka выступит на разогреве у LittleBig во время мартовских концертов группы в Москве и Санкт-Петербурге.
Текст для первой песни Tatarka «Алтын» написал участник казанского рэп-дуэта Ittifaq и сооснователь лейбла YummyMusic Ильяс Гафаров. В 2007 году Ittifaq выпустил первый альбом (силами Oscar Records), с тех пор дуэт готовит второй, но тем не менее остается главной силой в татарском рэпе. Поэтому, когда режиссер Эльдар Джарахов начал искать текстовика в Твиттере, несколько человек с ходу назвали Гафарова. А вот музыку написал питерский битмейкер Виктор Сибринин, работающий для студии RoyalVibes.
Tatarka — «Алтын»
Ильяс Гафаров собрал хитрый текст, в котором слова типа «хайп», «вайб», «лайк», «Инстаграм» сочетаются со скоростной самопрезентацией на татарском:
Из чего же сделаны девочки? Может, они сделаны из звезд, Может, они сделаны из лунного света? (Кто знает?) Наши друзья — бриллианты (так точно), наш друг — Инстаграм (так точно), Но стоит посмотреть в глаза — съем тебя целиком.
Запоминается, конечно, первый рефрен в припеве «Безнең кызлар ут» («Наши девушки — огонь»). Второй, «Мин алтын матур чәчәк» («Я — золотой красивый цветок»), придумали уже в Питере.
Клип, снятый как реклама мобильного телефона, набрал уже 15 с лишним миллионов просмотров. В нем — модный нынче гоп-стиль, пацанские авто, пышные шубы, спортивные очки, золотые цепи, а также прогулки по питерскому метро.
Аудитория клипа четко делится на две категории: те, кто понимает татарский язык, и те, кто нет. Многие представители второй категории начали писать, что им очень хочется выучить татарский, чтобы самим понимать, о чем же читает Tatarka. Те же, кто прекрасно понимает татарский текст, разбились на два лагеря. Одни восприняли клип как вирусный: красивая девушка в модной одежде рефлексирует на тему молодежной музыки на языке, на котором раньше ничего подобного не делалось. По сути, с Tatarka может ассоциировать себя любая девочка в Татарстане, которая смотрела видео Кати Clapp и Pharaoh — и вдруг получила что-то условно родное.
Их язык — это пиджин инглиш, их знамя — четыре полоски поддельного костюма Adidas.
Другие же, поколением постарше, начали обсуждать, насколько сильный у Tatarka акцент и насколько этот клип поможет в продвижении татарской культуры. Сколько человек после «Алтына» возьмется учить татарский язык? В татарской прессе «Алтын» и ее исполнительницу обсуждали очень придирчиво. Вот характерная цитата: «У меня вопрос к автору текста этого клипа — в чем его смысл? Внесла ли эта песня вклад в рост татарской культуры? Конечно, нет, и автор явно это понимает. Этот клип снят для большого количества просмотров, лайков. Туда попало то, что смотрит нынешняя молодежь. Я не увидела в этом видео смысла. В клипе нет татарскости: во-первых, от полуголой девушки не стоит ожидать националистичности, во-вторых, ощущается, что она не знает татарского, и по виду она не татарка. Наверное, татарский язык она выбрала лишь потому, что у нее есть друзья-татары. Возможно, она поет на татарском только для привлечения внимания — мол, спою первой на татарском и стану популярной».
Причины такого въедливого внимания к клипу-мему, не претендующему на серьезность, понятны. Миноритарный татарский язык является сейчас, скорее, способом не коммуникации, но самоидентификации: многие татары вообще не умеют на нем говорить, но четко связывают себя с нацией через родственников, кухню, одежду и музыку и потому ревностно относятся к эксплуатации своих символов чужаками.
При этом вряд ли кому-то придет в голову обижаться на то, что в гротескных клипах LittleBig русские представлены клиническими отморозками, которые только бухают, палят из калашей, танцуют гопака и пускают пьяную слезу, глядя на церковные купола:
Или гордиться тем, что тель-авивские побратимы LittleBig — репатрианты из Москвы Orgonite пропагандируют вареную гречку с тхиной и кальян, собранный из матрешек:
Понятно, что это не культурные манифесты, а клипы-приколы, сделанные специалистами по вирусному видео. Членов музыкального семейства LittleBig объединяют не национальный язык или народные мелодии. Их язык — это пиджин инглиш, их знамя — четыре полоски поддельного китайского костюма Adidas, который приходилось носить в детстве, их медиум — это мобильный телефон, использующийся сейчас и как видеокамера, и как телевизор. Их культурный код — это западная поп-музыка. Однако клип «Алтын» сделал больше для привлечения внимания в России к татарской культуре, чем многолетняя программа по развитию языка с методичками, книгами и национальными праздниками, после которых никто его толком и не выучил. Прикол сработал в том направлении, в котором и не предполагалось.
То, что не предполагалось, доказывает второе видео Tatarka «U CanTake», появившееся на прошлой неделе и уже собравшее больше трех миллионов просмотров. В нем Ира Смелая читает на татарском: «Я ярче звезды, тверже камня, мой язык — мое знамя. Кто богаче меня? На улице я — солнце, я — красивый золотой цветок». Но припев уже исполняет Илья Прусикин — по-английски, да и клип привлекает, в первую очередь, агрессивным битом и неоновой картинкой, снятой в Таиланде. Понимать текст не обязательно, национальных визуальных маркеров нет — можно расслабиться.
Несмотря на то что в активе Иры Смелой всего два музыкальных видео, Tatarka заслуживает того, чтобы быть отправленной на конкурс «Евровидение», и, возможно, добьется там успеха «Бурановских бабушек». Модный звук, неочевидные для иностранцев язык и имидж, легко считываемый месседж, вирусная природа песни. Может, и европейские хипстеры запомнят слово «алтын» и что Россия — это не только «матрешка, водка, Путин», но и многонациональная страна.
Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах
Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается
Социолог Анна Лемиаль поговорила с поэтом Павлом Арсеньевым о поломках в коммуникации между «уехавшими» и «оставшимися», о кризисе речи и о том, зачем людям нужно слово «релокация»
Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым
Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова