Музыка от головы

Главный редактор журнала Stereo&Video Михаил Борзенков провозглашает Radiohead главной аудиофильской группой, а Найджела Годрича — одновременно Джорджем Мартином и Руди Ван Гелдером наших дней.

Добрая треть величия Radiohead описывается двумя словами, которых большая часть поклонников этого музыкального монстра даже и не знает. Эти два слова — «Найджел Годрич» (Nigel Godrich). Найджел Годрич, круглолицый инженер, начал записывать группу с альбома «The Bends» да так и остался с ней навсегда. Том Йорк настолько сработался с Найджелом, что все свои альбомы (два сольных и один проекта Atoms for Peace) записал исключительно с ним. Как водится в музыкальной традиции, знатоки кулуарных историй употребляют термин «шестой участник Radiohead». Тут все верно. Годрич — на самом деле Джордж Мартин и Дуг Олдхэм последней в истории великой рок-группы. И это именно он, кстати, оставил ее без гитар, запилов, криков и других рок-н-ролльных штучек, пересадив музыкантов за синтезаторы и драм-машины.

Нельзя сказать, что Годрич особенно помешан на звуке. Набор его инструментов достаточно прост. Конечно, это масса классической, очень хорошей и достаточно очевидной техники, от консолей Neve до микрофонов Neumann, и весьма скромный выбор мониторов. Во-первых, это пресловутая Yamaha NS10, про которую Годрич говорит, что слушать это невозможно, но зато всегда точно знаешь, что слышишь, а во-вторых, любимая им пара хрестоматийных английских мини-мониторов AE1, причем еще первого выпуска, поскольку более новые уже с другим, более ярким, твитером и это нашему герою совсем не по нутру.

Вот с этим скромным комплектом Найджел Годрич и ваяет в своей студии звук Radiohead и Тома Йорка. Он не только записывает, но и сам играет на басу, гитарах и синтезаторах, программирует драм-машины, управляет обработками в реальном времени. Все эти мистические преображения голоса Тома Йорка на записях — фазовые сдвиги, обращение назад во времени и тому подобное — это все Найджел Годрич. Он манипулирует голосом Йорка и на концертах, обычно прячась в глубине сцены за горой непонятных приборов, утыканных проводами. Кажется, это просто что-то там докручивает неизвестный техник, а на самом деле — Годрич колдует над звуком из микрофона Тома Йорка, превращая стон немолодого мужчины во всепронзающий вой рок-сирены.

Это уже не только музыка, но и саунд-арт, где о мелодии можно забыть, а вникать только в игру и взаимопроникновение тембров.

Так они и поют на два голоса уже на третьем альбоме. Еще на радиохэдовском альбоме «Kid A» Годрич взял и не стал вставлять уже записанные гитарные партии в финальный микс — и превратил более-менее традиционный рок-альбом в психоделическую симфонию, тонущую в реверберациях, дилеях и синтезаторных фонах. После появления «Kid A» журналисты бросились сравнивать Radiohead c Pink Floyd, что было вполне оправданно, так как Годрич и группа неожиданно воссоздали стилистику эпической пластинки «Meddle». Но куда там старичкам Pink Floyd до семидесятислойной звуковой палитры Годрича. На «Kid A» я до сих пор обнаруживаю новые слои аранжировки, когда запускаю его на очередной high-end-аудиосистеме. Это уже не только музыка, но и саунд-арт, где о мелодии можно забыть, а вникать только в игру и взаимопроникновение тембров.

Потом Годрич выпустил на свободу шлепки и всхлипы аналоговых синтезаторов — на первом сольнике Тома Йорка «Eraser» они расцвели буйным цветом. Как Годрич этого добивается, я не знаю, но могу совершенно авторитетно сказать, что записывать аналоговые синтезаторы так, как это делает он, сейчас мало кто умеет. У большинства современных модников они сливаются в невнятно булькающую кашу, а у немногих озабоченных звуком, как правило, пронзительно скрипят после многочисленных переложений в цифре — так, например, звучит «Delta Machine» группы Depeche Mode, где технологически все вроде то же самое, а вот по звуку — не то.

Найджел Годрич в современной поп-музыке — фигура такая же примерно, как Руди Ван Гелдер в джазе эпохи его расцвета. С помощью ничем не примечательной техники (и, кстати, все тех же микрофонов Neumann) он умудряется зафиксировать живую ткань звука, сохранить уникальный тон каждого записанного инструмента и сделать запись с безусловно узнаваемым почерком — характерным тембральным строем, расстановкой мнимых источников звука и приятным баритональным окрасом.

Хотя Найджел Годрич говорит, что мастеринг — его нелюбимое занятие, к выпуску своих записей они с Йорком подходят крайне серьезно. Релизы Radiohead начали появляться на виниле еще до того, как это стало поголовно модно, но самое важное — на каком виниле. Ни сольники Йорка, ни альбомы группы Radiohead никогда не выходили на стандартных 33 и 1/3 оборота. Это всегда «сорокапятки» — пластинки, которые, как известно каждому диджею и аудиофилу, в силу своих физических особенностей звучат на порядок лучше обычных пластинок, на каком бы тяжелом виниле те ни печатались. Том Йорк и Найджел Годрич также одни из немногих музыкантов, которые сразу предлагали слушателям скачать не только ущербную mp3-версию своих релизов, но и полноценные треки в wav и flac. Они прекрасно понимают, что иначе половину того, что они так тщательно записывали, никто и никогда не услышит.

Оно и понятно: слушать новый альбом Тома Йорка в mp3 — дело пропащее и неблагодарное. Это Oasis и Леди Гагу можно крутить хоть из телефона, а прелесть звука Йорка и Годрича не раскроется, даже если вы воткнете свои наушники в лэптоп, усядетесь поудобнее и на 40 минут забудете про свой iPhone. Сначала придется раздобыть приличные наушники, потом цифроаналоговый преобразователь с усилителем к компьютеру приспособить. Потом скачать wav-версию, включить и пристально следить за тем, как фаза единственной извлеченной ноты не спеша изменяется, изменяется, изменяется... И так — пока не придет конверт с двумя винилами на 45 оборотов. Да за один звук синтезатора Korg MS20 с «Tomorrow's Modern Boxes» можно отдать все выпущенное поп-индустрией за 2014 год и не вспоминать о нем никогда.

Понравился материал? Помоги сайту!