Под колпаком

На новое, родившееся после распада СССР поколение, которое сейчас вступает во взрослую жизнь, возлагают много надежд. Дети ельцинской демократии, не впитавшие с молоком матери страх перед репрессивным государством, наверное, смогут дать второе дыхание костенеющей политической и общественной жизни в России. И в самом деле — в разных частях страны стали появляться робкие ростки нового. Но все ли общественники одинаково полезны? Я проехал по России, посетив наиболее заметные точки роста гражданского сознания, и обнаружил странное: все они берут свое начало из одного и того же источника.

Екатеринбург: из несанкционированного протеста — в ЖКХ-арт

Постпромышленные пейзажи Екатеринбурга с обветшалыми панельными многоэтажками рабочих районов и заброшенными промзонами до горизонта как будто созданы как площадка для стрит-арта. Такие города на Западе дали лучшие образцы современного искусства. Не случайно именно Ёбург, как его здесь любовно называют, считается столицей уличного искусства в РФ. Суть стрит-арта заключается в том, что художник, которым может стать любой бунтарь, не спрашивая разрешения властей, вторгается в оккупированное рекламными корпорациями пространство городских улиц и рисует там свое послание, которое потом увидят сотни горожан. Это искусство бедных пригородов, как правило, заряженное социальным или политическим протестом: по крайней мере, так оно развивалось в США и Европе. Бетонные джунгли Екатеринбурга дали многих интересных художников — тех самых молодых и бесстрашных, родившихся не в СССР.

Так, в декабре 2011-го на волне протестов против фальсификаций на выборах в Госдуму РФ гранитный шар в фонтане напротив областного правительства был завернут в гигантскую обертку чупа-чупса с надписью «ТУ ГОВЕРМЕНТ. СОСАЕТИ». Немногим раньше, в ночь на Пасху 2011 года, напротив местного аналога ХХС — построенного с нуля государственно-пафосного Храма-на-Крови — возник трафарет знаменитой статуи Иисуса из Рио-де-Жанейро, показывающей факи входящим в храм. Такое глумление над чувствами верующих в ночь великого праздника не могло пройти безнаказанно, и на анонимную арт-группу «Злые» была объявлена настоящая охота.

«К нам пришел полковник ФСБ и попросил рассказать, что я знаю о “Злых”. Ну я и рассказал», — простодушно признается в разговоре со мной Евгений Фатеев, директор арт-агентства и по совместительству начальник екатеринбургского стрит-арта. Бывший успешный бизнесмен, открывавший, по собственным словам, филиалы по всей России, он с 2010 года стал заниматься уличным искусством в Екатеринбурге. Причины такого резкого поворота в карьере Евгений объяснить не может и ссылается на кризис среднего возраста. 40-летний Фатеев внешне действительно мало похож на контркультурного персонажа, скорее на чиновника средней руки. Фатеев выбрал себе роль модератора екатеринбургского андеграунда. Как директор арт-агентства, он познакомился с действующими на Урале группами и организовал фестиваль стрит-арта «Стенография», а потом наладил контакты с кураторами галерей современного искусства по всей России и прессой. «Я могу послать кого-то выставляться у Гельмана, например», — говорит он. А могу и не посылать — слышится подтекстом. Фатеев тратит массу личных ресурсов, не получая при этом никакой финансовой отдачи от своего необычного увлечения. Подвижник?

Тогда, в апреле 2011-го, ФСБ нашла «Злых» и провела воспитательную работу. Глава и мозг группы вскоре после этого оказался в армии, а единственному продолжающему работать члену «Злых» Саше политика стала «не так интересна». «Да-да, — встревает в разговор Фатеев, — политика — это же скучно. Кому это нужно? Стрит-арт — это любовь, это позитивные эмоции». На волне позитивных эмоций баки во дворах многоэтажек одной из спальных окраин города покрасили под сгущенку и под консервированный томатный суп. «Это как у Уорхола! Администрация района пошла нам навстречу. У нас вообще с ними хорошее сотрудничество. Нам сейчас и мэрия, и представительство президента стали помогать», — комментирует Фатеев.

За несколько лет этот неприметный человек сконцентрировал в своих руках все ниточки управления когда-то бунтарским екатеринбургским стрит-артом, определяя границы допустимого: кто интересный и поедет выставляться к Гельману, а кто скучный и поедет в ФСБ. Фатеев не просто модерирует независимое искусство — он выступает ментором молодых художников, по сути еще подростков, на правах старшего товарища оценивая работы и давая советы: вот это, про любовь, пойдет, а это, с Путиным, — банально. Результат этого эффективного управления налицо — за последние два года в Екатеринбурге не произошло ни одной заметной акции политического стрит-арта.

Чебоксары: скованные одной цепью

Сонный поволжский городок — один из многих таких же в европейской части России. Осенью 2010-го здесь в здании бывшей телефонной станции был открыт «Узел связи / HUBspace» — творческое пространство для молодежи. Внутри «ХАБ» выглядит вполне «креативно»: интересные крупноформатные фотографии, стол для пинг-понга, ну и, пожалуй, классика подобных мест — красная английская телефонная будка и британский флаг. На неискушенных жителей Чебоксар «Узел связи» производит сильное впечатление.

Мы разговариваем с Иваном Ярмощуком — автором и главой этого проекта. «HUBspace — это место, куда можно просто прийти после учебы, посмотреть необычный фильм, встретить интересных людей. Мы организуем здесь концерты, публичные лекции, выставки, кинопоказы, все что угодно. HUBspace — это открытое пространство», — говорит Иван. Впрочем, вскоре выясняется, что пространство открыто не для всех: политические дискуссии (сюрприз, сюрприз!), музыкальные группы с четко выраженной политической позицией и негативизм не приветствуются. Это звучит вроде бы даже неплохо — кому нравится «негатив»?

Однако позитив здесь весьма специального, вымученного, тимуровского толка, характерный для околонашистских организаций. Выставленные фотографии, посвященные России, показывают какой-то идеальный мир: утопающий в солнце урожай, плещущихся в реке среди солнечных зайчиков детей, улыбающихся мам в городских парках. «А вы разместите, скажем, выставку фото, показывающую умирающие деревни, рассыпающиеся хрущевки или там реабилитационный центр для наркоманов, чтобы уже не быть совсем негативным?» — интересуюсь я у Ивана. «Ну, смотря что там будет...» — неуверенно отвечает он.

Как и в Екатеринбурге, финансовая сторона предприятия, несмотря на множество вопросов, осталась неясной. Хотя очевидно, что только отопление большого здания, не считая прочих коммунальных платежей, обходится в значительную сумму каждый месяц, Иван туманно ссылался на какую-то спонсорскую помощь от сочувствующего социально ответственного бизнеса. И, как и в Екатеринбурге, проект монополизировал культуру и неформат среди молодежи, обучая ее искривленному восприятию реальности: среди хипстерских пуфиков и красиво расставленных ламп как будто слышится стук сапог — мы тебя научим Родину любить! HUBspace пользуется заслуженной популярностью среди целевой группы — вечером здесь не протолкнуться от молодежи. Среди нее мне с трудом удается выловить представителя более старшего поколения — из тех, у кого еще антидот в крови: «Ты знаешь, я здесь вообще случайно, друга встретить. Я сюда обычно не хожу — слишком часто здесь на сцене выступают чиновники из правительства и нашисты».

Свет в помещении гаснет, и начинается показ фильма «Жизнь за один день», смонтированного из выложенных на YouTube коротких клипов о жизни людей во всем мире: легкий, несложный для восприятия артхаус как раз в формате этого места — в одном ряду с айпадом и красной английской телефонной будкой. «Ну и мне надо идти, — завершает интервью Ярмощук, — нужно ехать на встречу с губернатором Саратовской области. Он заинтересовался нашим опытом и хочет что-то такое же у себя».

Калининград: об урбанистике и урбанистах

Урбанистика становится новым смыслом жизни для молодежи среднего класса в России, и Калининград не стал исключением. Мы беседуем с Максимом Михайловым — одним из активистов группы «Спасем брусчатку!». Тема брусчатки стала знаковой для богатого на нее Калининграда и объединила креативный класс вокруг идеи ее сохранения. Постепенно группа стала иметь более урбанистическую направленность. Максим утверждает, что он не является руководителем группы и у нее вообще нет руководителя — «чтобы избежать недемократичности». Впрочем, это не отменяет того факта, что переговоры с властями от имени группы и встречи с журналистами проводит именно он — видимо, таков местный вариант суверенной демократии.

Биография Максима весьма похожа на жизненный путь Евгения Фатеева из Екатеринбурга: успешный бизнесмен под сорок, в середине карьеры внезапно ставший кем-то другим — в данном случае урбанистом. «Мы не воюем с администрацией, мы сотрудничаем с ней, — говорит он. — Иногда мы начинаем атаку против какой-то компании-застройщика, и мэрия благодаря нам получает более выгодную позицию на переговорах. Они могут сказать, ссылаясь на нас, — вот, смотрите, общественность бунтует против вашего проекта — и получить более выгодные условия». «Гм... то есть вы принимаете заказы от властей кошмарить бизнесы?» — чуть не срывается у меня с языка, но я спохватываюсь, вспоминая, что интервью еще не закончено. Я спрашиваю вместо этого: «А нет ли риска, что вашу группу могут использовать для фальсификации общественной дискуссии — мол, вот, смотрите, это здание надо сносить, общественники не против?» «Нет, ну что вы!» — уверенно говорит Михайлов. В точности как и в Екатеринбурге, и в Чебоксарах, группа Максима оседлала свой сектор общественной деятельности, заняв в нем монопольное положение. Сейчас в Калининграде урбанисты и защитники старины в глазах прессы и обывателей — это группа «Спасем брусчатку!». Политес соблюден, общественная дискуссия по вопросам местного значения имеет место быть.

— А вы поддерживаете контакты с урбанистами в других городах?
— Да, мы приглашали и других урбанистов на «Балтийский Артек».
— А что это такое?
— Ну это слет такой... вроде Селигера...

«Балтийский Артек» — это ежегодный слет нашистов и «патриотических сил» Калининградской области, проведение которого финансируется областным бюджетом. В пребывание в лагере, бесплатное для участников, входят проживание, питание и культурная программа — все за счет калининградских налогоплательщиков. Вопрос, что там делает пребывающая в оппозиции к властям группа урбанистов, так и остался открытым.

«Политика — это же скучно. Кому это нужно? Стрит-арт — это любовь, это позитивные эмоции».

Урбанистические движения возникли как по волшебству во многих городах России — по странному совпадению, рост интереса к урбанистике начался сразу после массовых демонстраций декабря 2011-го. Стратегия малых дел вполне открыто продвигалась движением «Наши» еще пару лет назад. Суть ее заключается в том, чтобы сбить накал протеста и вовлечь молодежь в решение «вопросов местного значения», увлечь ее хитросплетениями политической борьбы муниципальных депутатов, проблемами установки лавочек и асфальтирования проездов. В крупных городах возникли группы наподобие калининградской «Спасем брусчатку!», монополизировавшие тему урбанистики и возглавляемые максимами михайловыми. Заказные блогеры начали нагнетать саспенс, запугивая публику ужасами городской среды в России и создавая тем самым запрос на деятельность по ее улучшению. Ловушка сработала, и наиболее активная молодежь потянулась в заранее подготовленные сети, послушно подсчитывая пассажиропотоки, составляя обращения в органы муниципальной власти и чувствуя себя причастной к малым делам и большим изменениям.

В известном мультфильме «Желтая подводная лодка» оккупанты-миники (Blue Meanies) ходили среди парализованных людей и сбрасывали на них камни, как только кто-то начинал приходить в себя. Общественное пространство в современной России выглядит очень похоже — среди разбитой на четкие квадраты ледяной пустыни тут и там торчат бывшие успешные бизнесмены под сорок. Надежды на новое непуганое поколение 90-х, похоже, напрасны: во всяком случае, сейчас кажется, что ему не нужны свободные демократические выборы, борьба с коррупцией или верховенство закона. Главное, чтобы плитка на тротуаре была положена правильно.

Понравился материал? Помоги сайту!