21 августа 2014Общество
168

Конвой: как и зачем?

Репортаж Тимура Олевского из Ростовской области, где на границе с Украиной застрял гуманитарный конвой

текст: Тимур Олевский
Detailed_picture© ИТАР-ТАСС

Гуманитарная помощь из России угрожает соседней стране. Что-то в этом факте сводит с ума.

Назвать колонну белых «КамАЗов» конвоем и отправить на Украину — идея могла прийти в голову только человеку, который что-то подобное уже видел. Мне кажется, выдумать белые «КамАЗы» просто невозможно, не хватит белого порошка. И тут, конечно, на память приходит Крым. Россия покоряла Крым на «КамАЗах». Новенькие одинаковые зеленые «КамАЗы» стали таким же символом покорения полуострова, как и пресловутые зеленые человечки. Те «КамАЗы» на фоне дряхлой украинской техники были гламурной рекламой России. Работали на контраст. Белые «КамАЗы» стали их творческим продолжением. Не случайно украинские силовики, с которыми я говорил, утверждают, что придумал гуманитарный конвой и предложил нашему президенту Сергей Аксенов, и.о. начальника Крыма.

К встрече с колонной грузовиков я готовился, смотрел фотографии, но все равно удивился: площадка размером с футбольное поле, уставленная рядами одинаковых машин, в свете заходящего солнца. Машины стоят по-военному, ровными прямоугольниками, девять батальонов по тридцать три грузовика в каждом. Площадка под стоянку расположена в чистом поле, хотя нас уверяли, что это уже территория воинской части. С дороги машины видны лишь с одного края, дальше их закрывает холм. На шоссе, где открывается вид на стоянку, притормаживают проезжающие, чтобы рассмотреть и сфотографировать технику.

Выдумать белые «КамАЗы» просто невозможно, не хватит белого порошка.

Когда мы искали лагерь, я вышел и спросил дорогу у немолодого, приличного вида мужчины, державшего за руку ребенка. Мужчина сразу отрицательно покачал головой, но качнулся в мою сторону, как будто призывая подойти ближе. Уже зная некоторые особенности Ростовской области, я так и сделал. Продолжая вертеть головой, мой собеседник прошептал, куда ехать. И это не удивило.

Ростовская область живет в окружении врагов — ну или, по крайней мере, выполняет какую-то секретную миссию. За две недели я дважды въезжал в нее с территории Украины, и в электричке попутчики сразу опознали неместных, да к тому же любопытных пассажиров и устроили что-то вроде опроса на границе в комнате оперативника. После нас еще дважды останавливали и опрашивали сотрудники местной полиции. Тем временем колонны бронетехники снуют вдоль украинской границы, а «контрики», контрабандисты, знакомые местным водителям, за двести долларов могут перевезти через нее полями. Впрочем, такой переход — скорее платная услуга приграничной службы, эти люди едва ли не делятся с уполномоченными коллегами выручкой и информацией.

Наутро возле лагеря стали останавливаться такси, в которые садились мужчины в одинаковой песочной форме, гладких шортах и футболках. Футболки они чаще несли в руках. Это отправились в магазины водители «КамАЗов». «Вы как сюда попали?» — спрашивали у каждого журналисты. «Мы дальнобойщики, пришли по объявлению», — говорили им в ответ одно и то же водители. После эту процедуру сменили обычные кивки: мы им — как бы спрашивая, они нам — как будто пересказывая одну и ту же историю. Бывали, конечно, и откровения: так, удалось выяснить, что один из водителей приехал из Санкт-Петербурга и думал, что повезет груз в Ставрополь — так ему сказали, но уже под Москвой выяснил, что придется ехать в Луганск. Перспектива оказаться в зоне антитеррористической операции ему не нравилась. И никому не нравилась. «Не важно, как зайдем, вопрос, сколько выйдет обратно», — тяжело вздохнул на мой вопрос один из них. Стало ясно, что они встали надолго, с утра, то тут, то там опустились кабины, и водители начали копаться в двигателях. Стало жарко, под открытым небом термометр показывал сорок градусов, и с зеленого брезента кое-где кусками осыпалась белая краска. Выкрашенные из пульверизатора кабины еще держались. Шильдики с фирменным знаком завода и номером модели оказались закрашены тоже.

Почти триста машин — это не только фуры, хотя их и большинство; вместе с ними в конвое приехали белые тягачи-технички с запасом автомобильного масла, белые бензовозы и белая машина с питьевой водой. Сзади из крана цистерны отмывал руки еще один безымянный водитель, который объяснил, что траву под машинами сняли с корнем по технике безопасности, чтобы избежать пожара, но погорячились, земля как порох, и выдержать на жаре без навеса трудно. Тентов и палаток там нет. На земле остались следы от бульдозера, который спешно снимал слой грунта, пока «КамАЗы» добирались из Воронежа. Они не должны были сюда приезжать. Гуманитарную помощь ждали в Харьковской области. Украинское МЧС даже разбило лагерь под Волчанском напротив пограничного пункта. Но машины неожиданно изменили маршрут. Из-за этого появились слухи, что российские спецслужбы в последний момент узнали о том, что на украинской границе установлены скрытые сканеры, которые проверяют содержимое фур, и решили в этом месте границу не пересекать. Версия эта быстро стала новостью в украинских СМИ. При этом по договоренностям Красный Крест все равно должен был бы досмотреть все грузовики. Вместо этого фуры досмотрели мы. Но выборочно и немного смущаясь.

Не важно, как зайдем, вопрос, сколько выйдет обратно.

Собственно, смущаться я начал в ответ. Увидев, как неудобно себя чувствует сотрудник ростовского МЧС, проводивший нас в лагерь. «Смотрите, смотрите что хотите», — как будто извинялся он, но при этом заглядывал в список машин, где значилось, какая из них что везет. Каждая фура была опломбирована. Каждый «КамАЗ» пронумерован. Три группы журналистов по очереди попросили поднять брезент у машин, стоящих ближе к входу, но, как мне показалось, можно было уговорить проделать то же самое с любой машиной. Впрочем, на другом конце стоянки уже никого не было — ни камер, ни МЧС, только грузовики и вертолет сопровождения Вооруженных сил России. Там стояло несколько фур с большей осадкой, остальные, судя по колесам, не были слишком нагружены.

Сюрприз меня все-таки ожидал. Внутри грузовиков. Там было почти пусто. Гуманитарный груз занимал менее трети объема кузова. В одном я насчитал три поддона с белыми мешками гречки, уложенными не доверху, а лишь в три- четыре ряда. В других машинах возле дальнего борта ютились коробки с тушенкой или упаковки с водой. «Почему они пустые?» — спросил я сотрудника МЧС и водителя, который стоял рядом. Первый замялся, а водитель, чуть подумав, ответил, что так надо, груз на самом деле большой, то, что я вижу, — это девять-десять тонн, вес распределяют по всем машинам, чтобы не рисковать, они поедут по плохим дорогам Луганской области и могут сломаться. Офицер-спасатель тут же подхватил эту мысль и дальше уже всем объяснял все сам.

То, что груз распределили, сомнений нет, но зачем это сделали, остается неясным. Дороги в зоне АТО действительно хорошими не назовешь, попадаются участки, на которых надо объезжать воронки, еще больше дорог с очень старым асфальтовым покрытием, в ямах и выбоинах, но все же не таких, чтобы у фур отлетали мосты.

Объяснений я не нашел, но у офицеров украинской армии, с которыми потом удалось поговорить, есть подозрение, что «КамАЗы» везли много оружия, а когда стало понятно, что их не пропустят без досмотра, груз спешно извлекли, а оставшиеся продукты распределили. Свои догадки они объясняют тем, что колонна под Воронежем разделялась на две части и стояла на территории военного аэродрома. Вот тогда-то и разгрузили, уверяли меня они. Проверить это, кажется, невозможно, но даже если отбросить довольно спорную версию о военном грузе, остается пространство для спекуляций.

Почти все в разговорах допускают, что российскую колонну на украинской территории могут обстрелять и это станет поводом для вторжения.

В любом случае гуманитарный конвой оказался беспроигрышной затеей. Он на несколько дней отвлек внимание журналистов от всего, что происходит на границе и в самой зоне антитеррористической операции. В случае отказа украинских властей пропустить машины Россия всегда может сказать, что проклятая хунта хочет заморить голодом жителей Донбасса. И в первую очередь это будут рассказывать боевики самим жителям Донбасса, и так пребывающим в несколько измененном состоянии сознания из-за телевизора, который работает в перерывах между обстрелами, когда есть свет.

Если же российская гуманитарная помощь заедет официально, на условиях Украины, то триста фур перегрузят на 50 грузовиков и наше телевидение сообщит, что проклятая хунта объела жителей Донбасса. В конце концов, даже если гречка и электростанции доедут до цели и достанутся ополченцам, может быть, они какое-то время не будут отнимать еду у волонтеров, которые по-партизански на свои деньги покупают продукты и отвозят их вынужденным переселенцам в том же Донецке и старикам, у кого нет ни возможности уехать, ни средств к существованию.

Переселенцы приезжают в Донецк в том числе c окраин города, из населенных пунктов, оказавшихся на линии фронта. Часть из них живет в общежитии на улице Розы Люксембург. Здание окружают многоэтажки, где обитают сами бойцы ДНР, и таким образом люди становятся их живым щитом, а продукты, которые привозят для семей, бойцы делят между собой.

В Донецке закрылись почти все кафе. В одном из редких открытых бесплатно кормят обедами. Днем туда приезжает автобус с женщинами, некоторые приходят сами и, очень стесняясь, спрашивают, можно ли поесть. Они не привыкли просить, но денег просто нет, потому что в городе не работают банки. До войны, кстати, это место считалось дорогим, там и сейчас цены вполне столичные, но уличную веранду посреди воюющего города облюбовали командиры и руководство ДНР. Некоторые паркуются возле входа на машинах, отобранных у местных бизнесменов. В Донецке дорогие иномарки принято дополнительно украшать какими-то эксклюзивными элементами, и в автомобилях новой военной верхушки без труда узнаются машины донецких знакомых.

На такой веранде люди в камуфляже говорят что-то в телефоны, тихо переговариваются, их охрана курит кальян, положив пулемет прямо на столик с красивой посудой. Там я первый раз увидел бойцов, действительно очень похожих на российских чеченцев. Туда заходит министр информации ДНР Александр Хряков, который в самом начале всей заварушки сообщал, что воюет с Украиной, потому что он везде натыкается на изображение «сисек» и они ему мешают жить. Зачем лично им гуманитарный конвой — непонятно. Почти все в разговорах допускают, что российскую колонну на украинской территории могут обстрелять и это станет поводом для вторжения. Думают так, как мне показалось, и сами водители «КамАЗов», которые все равно не могут сдержать тревогу, несмотря на явный запрет обсуждать это с журналистами.

Пока фуры стоят возле Изварина, в Донецке по местному телеканалу ДНР уже показывают, что российская помощь доехала. В новостях российская гуманитарная помощь уже победила украинскую таможню. Как будто кто-то очень упрямый в России заставляет двигаться этот конвой дальше, а кто-то очень усталый там же пытается как-то его остановить или хотя бы перевести в легальное поле. Ну и, разумеется, никто сейчас не может сказать, что именно «КамАЗы» — если они, конечно, вообще куда-то поедут — повезут назад. Например, в кузов каждого вполне помещаются одна-две «отжатые» машины.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 20247900
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202414570
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202419029
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202424244
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202425774