Каким будет оружие?

В Лектории Политехнического музея выступил заместитель директора Института политического и военного анализа, историк и писатель Александр Храмчихин. COLTA.RU публикует расшифровку лекции «Военные технологии: прогнозы развития».

Всю историю человечества военные требовали новых технологий под ведение боевых действий. Сегодня многие традиционные классы военной техники подошли к пределу своего развития, и возникает вопрос: а что с ними делать дальше? Либо выжимать все что можно из того, что есть, либо пытаться создать новые концепции в рамках существующих классов, либо делать что-то принципиально новое. Естественно, развитие идет во всех трех направлениях одновременно с различным успехом.

Развитие всех систем вооружения сейчас в первую очередь определяется концепцией сетецентрической войны, созданной в Соединенных Штатах и успешно отработанной в ходе двух войн в Ираке и — посредине — во время войны в Югославии. Суть развития концепции в том, что вначале создаются автоматизированные системы управления войсками разных уровней, потом происходит их объединение в единую систему, потом к этим системам подключаются средства связи и разведки с использованием космических средств и в конце подключается классическая военная техника (или, как ее называют американцы, боевые платформы): танки, самолеты, корабли. В результате возникает единая гигантская сеть, в которую объединены все вооруженные силы, со связями не только вертикально-иерархическими, но и горизонтальными. Все могут обмениваться информацией, а уничтожение пускай даже самого важного узла ни в коем случае сеть не разрушит. Подобная система позволяет войскам иметь максимальную ситуационную осведомленность, то есть сразу представлять, что делает противник, где бы это ни было, и немедленно его поражать теми средствами, которые лучше всего в этом случае подходят. Противник утрачивает возможность сопротивляться, война для него превращается в компьютерную игру против апокалипсиса.

Несмотря на то что концепция сетецентрической войны, безусловно, замечательная и революционная, она довольно быстро дошла до абсурда. Произошло это потому, что американцам, которые ее разрабатывали (остальные страны НАТО здесь от них полностью зависят), не совсем повезло со временем. В блестящем стиле в 1991 году Соединенные Штаты с союзниками разгромили Ирак, который тогда был чрезвычайно силен. Собственно, в тот момент армия еще не была сетецентрической, еще только делались первые шаги в этом направлении. Но уже применялись высокоточное оружие, космические средства связи и разведки против иракской армии — формально, повторюсь, очень сильной, — у которой ничего этого не было. А поскольку одновременно со всем этим рухнул Советский Союз (и исчез главный противник), на Западе возникло ощущение, что теперь не нужно иметь много вооружения и что с помощью вполне ограниченного количества боевых платформ будет достигнут успех. В результате началось быстрое сокращение боевой техники, из-за чего она тут же стала чрезвычайно дорогой. Особенно авиация. И сегодня почти любой современный боевой самолет дороже золота в прямом смысле — стоит дороже, чем золото той же массы. Из-за этого достаточно быстро возникла ситуация, при которой терять в бою платформу, дорогую уже не только в прямом смысле, но и в переносном, стало совершенно невозможно. Если раньше потеря истребителя была статистическим фактом, то сегодня это еще не катастрофа, но уже крайне неприятное событие.

Сегодня почти любой современный боевой самолет стоит дороже, чем золото той же массы.

Кроме того, есть такой элементарный момент (его тоже не принято замечать): даже если у вас имеются высокоточные боеприпасы, с помощью которых достигается стопроцентная эффективность — хотя на войне не бывает стопроцентной эффективности никогда, — ими в любом случае невозможно поразить больше целей, чем у вас есть боеприпасов. Если у вас на самолете десять ракет, никак не получится поразить одиннадцать целей. Сами боеприпасы тоже стали дико дорогими, и — чего вообще никогда не было в истории — их цена стала сравнима с ценой их цели. В результате югославская война 1999 года была выиграна одной авиацией против очень слабой ПВО Югославии. Но при этом НАТО истратила на операцию столько же денег, во сколько оценили ущерб, нанесенный Югославии. В еще большей мере это проявилось в ходе войны в Ливии в 2011 году, в которой американцы, по сути, отказались участвовать. Они лишь подавили ливийскую ПВО, после чего дали возможность воевать европейцам. И те истратили гигантское количество высокоточных боеприпасов на имевшийся у Каддафи металлолом 1960—1970-х годов. Одна за другой авиационные группировки выбывали из игры просто потому, что заканчивались боеприпасы. В конце войны остались только англичане и французы — им еще хватало боеприпасов на месяц-другой, — и поэтому они вынуждены были пойти совсем на другой шаг, а именно на подкуп племен, воевавших на стороне Каддафи, и использование спецназа. То есть результат был достигнут, но способами совершенно не высокотехнологичными, и гигантские расходы на операцию оказались, в общем-то, бессмысленными. Собственно, стало понятно, что если с двух сторон воюют армии большие и достаточно современные, исход противостояния решает то же, что и раньше: классическая боевая техника, обзор которой я и постараюсь сделать. Правда, заранее предупреждаю — все охватить невозможно.

Кто создаст такой источник энергии, тот станет властелином мира.

Ядерное оружие и термоядерная бомба

Ядерное оружие остается оружием абсолютным и всепобеждающим. Но у него есть один небольшой недостаток: его невозможно применить. В войне против неядерной страны применение этого оружия будет почти наверняка сверхизбыточно с военной точки зрения и совершенно невозможно с политической. А применение ядерного оружия против страны, которая тоже его имеет, — это почти всегда гарантированное взаимное уничтожение, то есть поражение обеих сторон без возможности взять реванш. Поэтому по сути своей ядерное оружие — это не оружие даже, а некий политико-психологический фактор. При этом тут есть один специфический аспект, о котором, в общем, не особо известно: ядерное оружие неприменимо лишь из-за радиоактивного заражения. Именно этот фактор выводит территории, где применялось это оружие, из оборота на очень долгий срок, а при массированном применении вообще разрушает биосферу Земли, причем необратимо. Если бы этот фактор можно было исключить, то ядерное оружие стало бы вполне применимо в бою.

У ядерного оружия есть один небольшой недостаток: его невозможно применить.

Термоядерная, или водородная, бомба этого фактора как раз не имеет, кроме того, у водородного оружия нет критической массы, то есть термоядерные заряды могут быть сколь угодно малыми по размеру и вполне вписываются в концепцию высокоточного оружия. Но чтобы запустить термоядерную реакцию, требуется огромное количество энергии. И пока никто не придумал использовать что-то еще, кроме все той же атомной бомбы. Если удастся создать источник энергии, компактный по размерам, устойчивый к температурам и перегрузкам и чтобы его можно было поместить в боевую часть ракеты, то станет возможным создание именно чистой термоядерной бомбы без радиоактивного заражения. Кто создаст такой источник энергии, тот станет властелином мира. Вопрос только в том, когда это произойдет и где.

Танки, БТР и БМП

Танк традиционно является символом боевой мощи, правда, многократно похороненным в последние годы. Сегодня очень популярна идея того, что танк себя изжил. Из нынешней концепции танка действительно выжать уже практически ничего невозможно. Увеличить бронирование нельзя, потому что увеличится масса. Увеличить калибр оружия нельзя, потому что, во-первых, опять же увеличивается масса, во-вторых, до абсурда сократится боекомплект. Танку нужна собственная ПВО, но втиснуть ее некуда. Да, танк переживает определенный кризис, но никуда не девается, и никакой другой класс боевой техники не представляет такого сочетания огневой мощи, подвижности и защищенности. Во время Второй мировой войны потери в танках были гигантские, но почему-то никто от них не отказывался — наоборот, требовали еще больше танков. И даже сетецентрические американцы во время второй иракской войны въезжали в Багдад на танках.

Из нынешней концепции танка выжать уже практически ничего невозможно.

Считается, что нечто принципиально новое может дать концепция активной защиты танка — системы, которая будет обнаруживать все подлетающие к танку боеприпасы и с помощью маленьких снарядиков их поражать. Предполагается, что такая система заменит броню, отчего танк станет легким и сможет возить на себе большую пушку со множеством боеприпасов. В этом можно сильно усомниться, если логически предположить, что заменить броню такая система может только в том случае, если ее эффективность равняется 100%. Если ее эффективность 99%, она не нужна никому. А в условиях жесткого наземного контактного боя стопроцентной эффективности быть не может. Кроме того, маленькие снарядики могут в конце концов закончиться, как бы много их ни было, и тогда оптику системы обнаружения можно будет поразить из обычного стрелкового оружия — из крупнокалиберной снайперской винтовки или из пулемета. И все: нет системы — нет и танка. Поэтому я повторю: какие бы проблемы танк ни испытывал, он никуда не исчезнет.

Броня не защищает, а убивает.

А вот БМП (боевая машины пехоты. — Ред.) как раз исчезнет. Предполагалось, что эта машина будет возить пехоту в одних боевых порядках с танками, но она не имеет танковой защиты. Во всех конфликтах последнего времени — у российской армии в Чечне, у американской армии в Ираке и у украинской армии сейчас в Донбассе — БМП терялись в большем количестве, чем танки и БТР вместе взятые. По телевидению часто показывают кадры: солдаты едут на БМП верхом, то есть на броне, а не под броней. А все потому, что броня не защищает, а убивает. Единственный вариант спасения класса этой техники — создание БМП на базе танков с тем же уровнем защиты, на тех же шасси. Собственно, эта концепция пока реализуется только в двух странах — в России на базе пока еще невиданной никем «Арматы» (тяжелая гусеничная платформа, разрабатываемая Уралвагонзаводом. — Ред.) и в Израиле.

А вот БТР не умрут, так как не претендуют на место в бою рядом с танками. Они очень плохо защищены, но зато дешевые, а это важное преимущество. Сейчас у БТР две противоположные линии развития. Первая — создание тяжелых БТР. Они все создаются на базе швейцарской Piranha III, из которой, к примеру, уже выросли американский Stryker и канадский LAV (их даже называют «колесными танками», хотя, конечно, это является передергиванием, потому что никакой танковой защиты у БТР нет и вообще танк не может быть колесным). Другая линия развития подразумевает максимальное облегчение БТР, то есть переход к бронеавтомобилям (точнее, возвращение к бронеавтомобилям, с которых когда-то началась вся бронетехника). Толчок к этому дала афганская война НАТО — там было наштамповано несколько десятков тысяч автомобилей, которые, если честно, боевыми считать было трудно. Это были бронированные грузовики с усиленной противоминной защитой днища. Большинство этих грузовиков американцы просто бросили в Афганистане — дешевле их было бросить, чем вывозить. В качестве примера доведения этого направления до совершенства можно считать появление грузовиков, которые, собственно, уже были у англичан в 1942—1943-м в Африке. Просто грузовик — совсем без брони, но с вооружением. А если еще дальше вниз спуститься, то там боевые байки и квадроциклы, которые защищает само отсутствие конструкции. Там почти не во что попасть. Но такие машины, по сути, используются только спецназом.

Если бы у украинской армии не было так много артиллерии, она бы уже давно не воевала.

Артиллерия

Артиллерия — бывший бог войны. Буксируемая артиллерия однозначно достигла предела своего развития еще в 1950—1960-е годы. До сих пор даже в самых передовых армиях мира используются пушки тех времен. Исключение — современная американская гаубица М777, чей единственный плюс в том, что она легкая и ее можно перевозить на подвеске вертолетов. Развиваются в первую очередь дальность и точность стрельбы. Делаются попытки собрать управляемый снаряд, с которым, правда, пока одни проблемы. Допустим, американцы сделали управляемый снаряд Excalibur для гаубицы М109. Он был очень широко разрекламирован, но — стоил 150 тысяч долларов. В общем, довольно быстро стало ясно, что подавляющее число поражаемых им целей дешевле, чем он сам, и программа была закрыта. Сейчас возникло новое направление — развитие так называемых бюджетных самоходок. Это когда в кузов грузовика ставится обычная буксируемая пушка. Израильтяне — прародители этой концепции. А сейчас и наши казахские друзья делают самоходки в виде гаубицы Д-30 в кузове «КамАЗа». Иные варианты развития артиллерии придумать сложно. Но при этом от нее тоже пока никуда не денешься, что, кстати, доказывают события на Украине: если бы у украинской армии не было так много артиллерии, она бы уже давно не воевала. В этом смысле богом войны артиллерия все еще остается.

Куда более перспективным направлением является реактивная артиллерия, у которой недостаток точности компенсируется количеством зарядов в залпе. Здесь передовые позиции занимают китайцы — их последние разработки в этой области могут стрелять на дальность до 200 и даже400 километров, что придает совершенно новые возможности армии, имеющей такое оружие. В России есть не менее интересная концепция тяжелых огнеметных систем, известных как «Буратино» и «Солнцепек». Они обладают исключительной поражающей способностью — фактически залп дивизиона таких установок равносилен применению малогабаритного ядерного заряда. Правда, дальность стрельбы у «Буратино» и «Солнцепека» очень маленькая — всего несколько километров. Но если скрестить обе концепции — китайскую и российскую, реактивная артиллерия получит возможности, сравнимые с тактическим ядерным оружием. Пока это не сделано, но думаю, что ждать осталось недолго.

Боевые роботы

Важнейшим перспективным направлением развития сухопутной техники является создание безэкипажных систем и боевых роботов. Они особенно ценны для западных армий, которые патологически боятся собственных потерь. Роботы-саперы существуют давно, но их в основном используют спецслужбы. Американцы пытаются создавать транспортных роботов. Всем хорошо известен — его неоднократно демонстрировали по телевидению — Alfa Dog, шагающий четырехногий робот, который, по идее, должен носить за пехотинцами грузы. Правда, он оказался совсем бесполезным — очень шумным и поглощающим много топлива. Тому же спецназу такой робот не нужен — Alfa Dog его мгновенно демаскирует.

Транспортные роботы — направление, безусловно, важное, но всех интересует, когда будут созданы роботы боевые, способные применять оружие. Однако тут есть целый ряд проблем, которые касаются всех безэкипажных систем, как наземных, так и воздушных, — например, проблема связи и управления. Робот, как правило, управляется оператором, сидящим в командном пункте; если связь прерывается, робот в лучшем случае теряется, в худшем — захватывается противником. Решить эту проблему сейчас практически невозможно, потому что средства радиоэлектронной борьбы развиваются не менее быстро, чем робототехника, а может, и быстрее. Другой вариант — создавать роботов, полностью автономных, которые могли бы воевать сами по себе. Но здесь возникают вопросы. Первый: требуются очень сложные программы, которые будут помогать роботу отличать истинные цели от ложных и своих от чужих. Второй — философского характера. Если робот телеуправляемый, это значит, что человек убивает человека очередным новым способом — и ничего нового в этом нет, так было всю жизнь, всю историю человечества. Но если робот-пехотинец абсолютно автономен, это значит, что робот получил право убивать человека. Это будет в некотором роде эпохальный и одновременно чрезвычайно нехороший шаг в истории. И, возможно, именно через него и гораздо скорее, чем через ядерную войну, человечество придет к своему концу.

Авиация

Новым богом войны является авиация. Несмотря на то, что именно ее в наибольшей степени коснулась проблема удорожания. При этом боевые самолеты в определенном смысле уже достигли предела развития своих возможностей, а по некоторым параметрам даже начался откат назад. Максимальные скорости полета истребителя были достигнуты еще в 1960-е годы и теперь только снижаются. Полет на максимальной скорости никому не нужен, потому что жрет гигантское количество топлива. Пролетев несколько минут на максимальной скорости, самолет должен немедленно возвращаться на аэродром, потому что у него топлива не осталось. Определенным прорывом считается концепция развития истребителей пятого поколения. К ним предъявляется много разнообразных требований — в том числе сверхзвуковая крейсерская скорость, сверхманевренность, практически полная невидимость, ракурсность вооружения, полная ситуационная осведомленность и много чего еще. Американцы являются пионерами в этой области — именно они выработали эти требования и создали F-22 и F-35. К обоим самолетам было предъявлено еще одно важное требование — цена, более низкая, чем у предыдущих моделей. И это было единственное условие, выполнить которое, естественно, не удалось. У самолетов достигнуты выдающиеся характеристики, но при этом цена тоже абсолютно выдающаяся, что делает их практически неприменимыми в бою. Если с обеих сторон будут воевать истребители пятого поколения — можно себе представить такую ситуацию, — то они даже не смогут обнаружить друг друга на больших дистанциях. Дальний воздушный бой спустя тридцать лет уйдет в прошлое, а ему на смену придет Dogfight, как называют американцы ближний воздушный бой, потери в котором всегда высоки. То есть истребители стоимостью по 100 миллионов долларов и созданные в количестве нескольких сотен в лучшем случае будут выбиты мгновенно. Поэтому сказать, насколько гениальна концепция истребителей пятого поколения, очень сложно. Для этого пока недостаточно статистики, недостаточно опыта. При этом речь идет уже об истребителях шестого поколения, которые должны быть гиперзвуковыми и, очевидно, беспилотными.

Вертолет — машина уязвимая, но при этом настолько универсальная и маневренная, что никакой замены ей не может быть придумано. Тут даже не важно, достигла эта концепция предела своих возможностей или не достигла: вертолетам не может быть никакой замены ни в каком будущем. Наш Ми-8 вошел в производство в 1961 году, и производство до сих пор продолжается и будет продолжаться неизвестно сколько. Да, вертолет несколько видоизменился за это время, но изначально это все та же машина, которой уже больше 50 лет. Или вот американцы, в 1994-м закрывшие производство Apache — вместо него предполагалось создать замечательный футуристический вертолет Comanche. Через несколько лет они поняли, что в этом нет никакого смысла, и в 2005-м возобновили производство «апачей». В вертолете нечего совершенствовать. Единственная попытка, имеющая смысл, — это создание скоростных вертолетов, у которых помимо несущего винта имеется винт тянущий или толкающий, помогающий развить скорость до400 км/ч.

Очень может быть, что возродятся дирижабли, потому что сейчас для них есть все условия. Теперь несущим газом является не взрывоопасный водород, который губил дирижабли в начале XX века, а инертный гелий, который не взрывается. При всем этом дирижабль имеет огромные преимущества перед всеми другими воздухоплавательными судами. Он может летать долго — хоть месяцами; может быть пилотируемым и беспилотным; ему не нужны взлетно-посадочные полосы; он может нести огромную нагрузку — гораздо большую, чем любой самолет; он может заменять спутники связи, может быть аппаратом дальнего радиолокационного обнаружения и даже средством ПВО (то есть нести ракеты «воздух-воздух»). Самый явный его недостаток — небольшая скорость, но он все равно быстрее поезда летит, так что это не страшно. Гелий дорогой, и это минус, но главный недостаток дирижабля — его плохая революция. Уверен, что развитие тормозится именно из-за того, что все помнят горящие в небе дирижабли 30-х годов.

Посредством роботов-пехотинцев человечество гораздо скорее, чем через ядерную войну, придет к своему концу.

Мейнстримом развития авиации являются беспилотники, их сейчас уже просто невероятное количество — они создаются даже в странах, в принципе не имеющих вооруженных сил. В первую очередь это беспилотные разведчики, которые существуют в широчайшем диапазоне: от высотных, летающих по несколько суток, до микробеспилотников, запускаемых с руки (очень популярны сейчас попытки создания беспилотников размером с маленьких птиц или даже насекомых). Это, я повторяю, беспилотники разведывательные, без которых никакая война сегодня невозможна, потому что именно они обеспечивают ситуативную осведомленность. Но всем, конечно же, интересны беспилотники боевые, способные заменить штурмовую авиацию. Проблемы у них те же самые, что у роботов-пехотинцев, — связь и управление. В условиях радиоэлектронной борьбы добиться этого крайне сложно. Всем известен случай, когда иранцы перехватили американский беспилотник. Правда, непонятно: они его просто подбили и он упал или они его на самом деле захватили? В любом случае это крайне неприятная ситуация не только конкретно для американцев, но и вообще для создателей беспилотников. Это означает, что проблемы у их изобретений очень существенные, и пока они не решаются. На сегодняшний день существует два типа боевых беспилотников — американские Predator и Reaper. Они применяются довольно широко, но исключительно в противопартизанских войнах, потому что ПВО противостоять не могут. Они и без ПВО достаточно ненадежные: таких аппаратов уже потеряно более ста, из них боевые потери составляют максимум 20. Полноценными боевыми машинами они ни в коем случае не являются и, несмотря на огромное внимание всех стран к боевым беспилотникам, пилотируемую авиацию, конечно, не заменят.

Морской флот

Флот — самый инновационный вид вооруженных сил. Корабли крупные и хорошо энергообеспеченные, в них можно впихнуть много всего нового и интересного.

Подводные лодки — это самая перспективная часть флота. Перепридумать концепцию подлодки невозможно, да и не нужно, но ей очень даже есть куда расти: по глубине погружения, по скорости, по скрытности, по номенклатуре и количеству вооружения. Начинают появляться воздухонезависимые энергетические установки для неатомных подводных лодок, которые теперь могут вообще не всплывать, при этом они дешевле атомных подлодок и у них нет такого шумящего элемента, как контур охлаждения реактора. Подводные лодки этого типа уже получили развитие в Японии, Германии, в Швеции, и, я надеюсь, Россия домучает 677-й проект.

Авианосец развивать дальше некуда — он достиг своего совершенства. Другие крупные надводные корабли получили совершенно новое развитие после того, как была создана система «Иджис». Это придало военным кораблям абсолютно новое качество — они больше не охранники авианосцев, а самостоятельная мощная ударная сила. Причем не только крейсеры и эсминцы, но и фрегаты строятся теперь по этой концепции. Ракетные катера, по поводу которых была большая эйфория в 1960—1970-х годах, сейчас, конечно, развитие получить не могут — из-за малости у них очень слабая ПВО, и это ограничивает их возможности. Но они нужны, во-первых, развивающимся странам, а во-вторых, странам со сложной береговой линией — например, Швеции и Норвегии. Также на малых кораблях реализуются концепции новой архитектуры боевых кораблей. К примеру, были корабли на подводных крыльях (и это оказалась тупиковая ветвь развития), потом корабли на воздушной подушке (и они заняли узкую нишу десантных катеров). Сейчас более успешно развиваются боевые катамараны, то есть корабли или катера на торпедообразных поплавках, очень быстрые. Безэкипажные системы на море создавались еще в 1970-е годы в узкой нише тральщиков и в Германии, и в Советском Союзе, но развития не получили. Сейчас американцы активно развивают безэкипажные подводные аппараты для борьбы с подводными лодками. Такие аппараты по определению не могут быть телеуправляемыми, то есть они будут только автономными. А создание программы, которая бы занималась поиском подводных лодок самостоятельно, — это сложная задача. Но если такая программа будет создана, появятся и воздушные, и боевые роботы, и сухопутные. Вот тут и придет конец цивилизации.

Засекреченное оружие

В заключение коротко скажу про по-настоящему революционную концепцию оружия, основанную, что называется, на новых физических принципах. Про него говорится очень много — оружие тектоническое, климатическое. По этому поводу имеется гигантское количество антинаучных спекуляций, потому что любые исследования на эту тему предельно засекречены. Но главное, что нужно понимать: человечество пока не имеет возможностей такое оружие создавать. Соответствующие природные процессы плохо изучены, а сам человек не располагает достаточными энергиями, которые нужны для того, чтобы эти процессы инициировать. Поэтому разговоры про все это — не более чем конспирологические спекуляции.

Никаких лазеров, как в «Звездных войнах», у нас не будет.

Куда реальнее оружие электромагнитное, то есть попытки взять от ядерного оружия один-единственный фактор — электромагнитный импульс. Один такой заряд способен убить всю электронику, после чего армия возвращается даже не во Вторую, а в Первую мировую войну. Современная авиация или ПВО без электроники вообще не работает: истребитель даже взлететь не сможет, не то что воевать. У России и у Соединенных Штатов исследования в этой области продвинулись очень далеко, но если это будет изобретено, то появится сдерживающий фактор не хуже, чем ядерное оружие.

И, наконец, самое популярное оружие сегодня — лазерное. На войне лазеры используют довольно давно, но только как дальномеры и указки. Лазеры, поражающие цели, не созданы. Исследования на эту тему ведутся давно, и уже, кажется, ясно, что ничего из этого не получится. Проблему потери луча и его рассеивания пока не удается решить даже в космосе, даже в вакууме, что уж говорить про атмосферу. Так что никаких лазеров, как в «Звездных войнах», у нас не будет. Не то чтобы никогда, но точно не при нас.

Видеозапись лекции смотрите на сайте Лектория Политеха

Записала Наталья Кострова

Понравился материал? Помоги сайту!