Одесса: кому война, кому мать родна

В какой мере Украина и украинское общество могут нести ответственность за одесскую трагедию?

Через год после столкновения украинских и пророссийских активистов, унесшего 48 жизней, в России сложился консенсус по этому вопросу. «В Одессе мы увидели лицо нашего прежнего врага — мы его не добили в сорок пятом, он снова здесь, и те миллионы, которые погибли в Великой Отечественной, не встанут, чтобы нас защитить... Пришла наша очередь», — пишет «Комсомольская правда», давая попутно совершенно недвусмысленный ответ на вопрос, «хотят ли русские войны». Та мысль, что фашизм уже фактически объявил России войну, а потому современным русским ничего не остается, кроме как ответить на вызов и вновь победить мировое Зло, высказывается сейчас в России повсюду и в самых разных формах: в аналитических статьях, в шуточках о необходимости отправить в Берлин не мотоциклы, а танки, в угрозах «перепоказать» итоги Второй мировой тем, кто якобы желает их пересмотреть.

Русский националист Константин Крылов, мастер широких обобщений и образного изложения, пишет, что украинская нация родилась 2 мая, объединившись по принципу «мы — те, кто сожгли русских, мы — те, кто ликовали и упивались запахом горелого русского мяса». Крылов, известный борец за чистоту русской нации, уточняет, что в Доме профсоюзов жгли русских «или людей, которых рождающаяся украинская нация приняла за русских», и одна эта четкая грань между русскими и теми непроверенными одесситами, которых в спешке можно принять за русских, ярко показывает, на чьей стороне сейчас фашизм и чьими устами он изъясняется. Все это вкупе с речами о «загнивающей Гейропе», с усиливающимися призывами «перепоказать» Западу Вторую мировую, дойти до Берлина, устроив Drang nach Westen, — все это не только не оставляет сомнений в сущности происходящих в России изменений, но и крайне снижает вероятность мирного развития событий. Такой наступательный заряд сам собой не рассосется.

А как Украина относится к событиям 2 мая 2014 года? Современной Украине приписывается понимание одесской трагедии как некоей проведенной с пользой для страны акции. «Пожгли прорусских штурмовиков, ура, сепаратизм в Одессе пошел на спад», — формулирует якобы украинскую позицию известный в России публицист. Однако такую бесчеловечную формулировку в украинском мейнстриме искать бесполезно: она может обнаружиться только среди маргиналий «Правого сектора», при этом официальной позицией даже этой наглухо запрещенной в России организации остается трактовка 2 мая как одного из самых трагических дней в истории современной Украины.

Нетрудно заметить, что одесская трагедия стала основным элементом не украинской, а антиукраинской пропаганды. Не случайно в годовщину событий 2 мая, когда в России ожидаемо усилилась антиукраинская идеологическая кампания, патриотически настроенные российские блогеры активно делились друг с другом наблюдением, что «укропы», «либерасты» и «креаклы» внезапно «притихли». Эта разница в реакциях вполне объяснима. Ни Украина, ни сочувствующая ей часть российских либералов не могли и не могут одобрить трагедию и счесть гибель десятков человек оправданной платой за мир. Кроме того, кто бы как ни относился к действиям одесских антимайдановцев, осуждать погибших — дело недостойное. По этой причине лишь очень немногие способны на такое, например, резюме: «антимайдановцы в Доме профсоюзов погибли из-за собственной глупости и трагической случайности». Разумеется, были и комментарии про «жареных колорадов». Зная человеческую породу и природу интернет-дискуссий, не приходится сомневаться в существовании человеконенавистнических высказываний и в некотором даже спросе на них. Но кто же судит об обществе по заявлениям самых неадекватных его представителей?

Строго говоря, 2 мая 2014 года в Одессе произошло нередкое для Украины тех дней столкновение с использованием огнестрельного оружия и зажигательных смесей, причем инициаторы столкновения в итоге попали в замкнутое пространство. Вряд ли кто-то всерьез сомневается, что антимайдановцы, окажись их противники заперты в каком-то здании, тоже начали бы в боевом задоре кидать «зажигалки». Каждый участник массовой драки «делит» в уме ответственность за свои действия между всеми. В этих условиях человек очень легко переходит границы дозволенного законом и совестью. К сожалению, милиция повела себя худшим образом из всех возможных. Беззаконию способствует не отсутствие милиции, а ее присутствие и демонстративное невмешательство. Действия стражей порядка предопределили трагическую развязку конфликта. Проведите мысленный эксперимент: полиция откажется обыскивать болельщиков перед матчем «Зенит» — ЦСКА, а после начала первой драки на трибунах отойдет в сторонку. Сколько людей погибнет? Может быть, никого, может быть, один-два, а может статься, что и десятки. Продолжим эксперимент. Допустим, в бойне победят фанаты «Зенита». Следует ли после этого рассуждать о «зенитовском фашизме» и отправлять добровольцев в Петербург? А если победят армейцы?

При этом надо заметить, что в Одессе у значительной части нападавших агрессия угасла при первых признаках приближающейся трагедии. Разумеется, среди атакующих были и такие, которые старались добить выпрыгивающих из окон антимайдановцев. Однако видеозаписи надежно свидетельствуют, что в кульминационный момент боя, когда все человеческие чувства отступают на задний план, среди осаждавших Дом профсоюзов нашлось немало людей, которые постарались спасти оказавшихся в огненном плену врагов. Такое поведение хотя бы и части атакующих ясно показывает, что украинское общество уж точно не одобрило гибель антимайдановцев. Этим и объясняется, почему на Украине одесская трагедия гораздо меньше используется в пропагандистских целях, чем в России.

Однако считать, что Украина старается закрыть глаза на одесскую трагедию, было бы неправильным. События 2 мая стали рубежными и для Украины, и для России. Но если Украину смерть десятков людей в огне заставила озаботиться тем, чтобы не возникли предпосылки новой трагедии, тем, как сделать, чтобы государство и общество не позволили впредь вооруженным группировкам выяснять отношения и бороться за власть в мирных городах, то Россия с удвоенной энергией стала призывать к борьбе с мировым заговором против русских. Украина поняла одесскую трагедию как сигнал к срочному возвращению к мирной жизни, Россия — как сигнал к войне. «В Одессе, — напомню цитированную уже мной статью «КП», — мы увидели лицо нашего прежнего врага — мы его не добили в сорок пятом». А раз не добили — надо добить. Именно событиями 2 мая многочисленные российские добровольцы чаще всего объясняли свой приезд в Донбасс, именно Одессой в России до сих пор мотивируют необходимость решительной (читай — наступательной) борьбы против Украины. Одесская трагедия отрезвила Украину, но опьянила Россию.

Эта разница в подходах определила и разницу судеб «украинской» и «пророссийской» частей Украины. Ведь Евромайдан и Антимайдан (образца весны 2014 года) во многом собирались из одинаковых «кирпичиков». И там, и там были массовое неподчинение власти, попытки установить «народный» контроль над администрацией, а знаменитый поход Павла Губарева на казначейство Донецкой области ничем не отличался от аналогичных акций в Центральной и Западной Украине. Однако если Украина, быстро преодолев период «вольницы», самый яркий представитель которого — Сашко Билый — погиб еще в марте 2014-го, стала восстанавливать государственные институты и худо-бедно налаживать мирную жизнь, то Донбасс так же быстро попал под управление полевых командиров, которые скандируют «мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем», призывают идти от победы к победе и искренне недоумевают, почему в их «республики» пришли война и разруха. Обе стороны устроили у себя жизнь по своим представлениям о должном и справедливом. Кому война, кому мать родна. Глядя сейчас на эти два варианта развития, любой может понять, кто сделал правильные выводы из одесской трагедии, а кто нет.

Но Донбасс — это, возможно, только цветочки. Российское общество пока не высказало полностью всего, что скопилось у него в душе после 2 мая 2014 года. ДНР-ЛНР — это лишь верхушка айсберга, частичная материализация мечтаний российского большинства. Россияне пылают огнем «праведного гнева», что может привести к взрыву в любой момент. Сейчас надо думать уже не о Донбассе, а о том, как залить этот огонь.

Понравился материал? Помоги сайту!