Швейцарская анимация. Введение

В этом году «страной года» на Большом фестивале мультфильмов стала Швейцария. В национальном блоке: две исторические программы швейцарских мультфильмов, показы и мастер-классы режиссера Жоржа Швицгебеля, лекция Рольфа Бэхлера по истории швейцарской анимации. Программный директор БФМ Мария Терещенко объясняет, почему именно на этой художественной школе был сделан акцент фестиваля в этом году.

Если существует в мире земля свободных художников, то это, несомненно, Швейцария. И речь здесь не только о свободе слова, но и, что интереснее, о свободе стиля. Каждый (или почти каждый) швейцарский анимационный режиссер снимает свое кино так, будто до него никакой анимации не существовало, вне тенденций или традиций, вне эстетической конъюнктуры и моды, без пиетета к национальным мастерам, достижениям Голливуда и международным звездам экспериментального кино.

Главный герой швейцарской анимации Жорж Швицгебель в интервью Кристиану Гассеру среди своих вдохновителей назвал Нормана Макларена, на что Гассер логично спросил: «Не было ли у вас желания сделать, подобно Макларену, абстрактное кино?» «А зачем? — удивился Швицгебель. — После шедевров Макларена нет смысла делать то же самое». Точно так же и сам Швицгебель не обрел последователей в родной стране — только за границей. Поскольку, кажется, любой швейцарский режиссер знает: «нет смысла делать то же самое».

Разумеется, в такой ситуации бессмысленно говорить о швейцарской анимационной школе как о каком-то комплексе идей и эстетик. Скорее швейцарская анимация — это содружество самобытных личностей, и именно в этом ее отличительная черта.

Жизель и Наг Ансорж: зыбучие пески времени

Это случилось довольно давно, еще в начале 1950-х: фармацевт Жизель Дитрих и инженер Эрнест (Наг) Ансорж познакомились, поженились и начали вместе снимать мультфильмы. Вдохновили их на эту работу фильмы чешского кукольника Иржи Трнки, однако снимать Ансоржи начали вовсе не кукольные фильмы. Вместо этого они изобрели новую анимационную технику — анимацию сыпучих материалов. Из черного порошка они формировали на стекле фигуры и, изменяя их постепенно, снимали на камеру. Один из первых опытов — «Вороны» (1967) — рассказывает про побег преступника из тюрьмы и последующую поимку беглеца. В этой четырехминутке еще видно несовершенство нового метода, который супруги годами доводили до ума, пока не достигли удивительных высот в «Шабаше» (1991). Показанная с помощью порошка история одной Вальпургиевой ночи — это фантасмагорический поток метаморфоз. Если в «Воронах» техника была всего лишь методом, то в «Шабаше» она сама по себе стала образом: летучий песок, плохо сохраняющее форму изображение великолепно рифмовались с рассказом о сборище ведьм.

Известные в первую очередь благодаря песочным фильмам, Ансоржи экспериментировали и в других техниках: гравюра, рисунок мелом, а кроме того, Наг занимался анимацией с пациентами психиатрической клиники, сделав на этих уроках целый ряд впечатляющих работ.

Жорж Швицгебель: танцующая живопись

Фильмы самого знаменитого из ныне работающих швейцарских аниматоров Жоржа Швицгебеля живописны, музыкальны и одновременно «поверены алгеброй». Камера едет по зеленому полю с детской каруселью и гармонистом, отъезжает, показывая, что все это — орнамент женского платья. Еще дальше: и женщина сама оказывается фигурой на таком же зеленом поле — за окном одинокой квартиры, где мужчина за чашкой кофе слушает по радио вальс Алессандро Морелли… но нет, и мужчина, и стол, и радио — всего лишь блик на виниловой пластинке с надписью «78 оборотов». Таковы начальные кадры фильма «78 оборотов», принесшего Швицгебелю первый ошеломительный успех и ставшего в итоге его визитной карточкой. В последующих работах выкристаллизуется «почерк» режиссера: он рисует акриловыми красками, изображение постоянно находится в движении, все фильмы без диалогов, а многие и вовсе без истории. Но главное — это «подвижная» камера и формальная игра с изображением, такая ловкая и остроумная, что совершенно, в общем-то, несмешные фильмы Швицгебеля зачастую вызывают улыбку, ощущение восторга: «как же здорово он это делает».

Сложно поверить — но за легкостью, спонтанностью, ассоциативностью фильмов Жоржа стоят буквально математические расчеты. В основе — ритм человеческого дыхания, один цикл — 4 секунды: две на вдох, две на выдох, что означает 96 кадров, поскольку в секунде их 24. Движение фильма строится на следовании этому ритму или на отклонении от него: лошадь прыгает через барьер на 16 кадров, волейбольное поле крутится вокруг своей оси на 32… и так, попав в дыхание зрителя, Швицгебель то ускоряет его, то замедляет, вызывая легкое головокружение.

Удивительная, но при этом вполне рациональная логика видна и в выборе тем. То Швицгебель рассказывает историю Золушки при помощи облаков («Девушка и облака»), то вдруг его интересует феномен «стирания», то есть тот момент в художественном творчестве, когда одно изображение исчезает, а на его месте появляется другое («Изменения»), то в тех же «Изменениях» он ставит перед собой задачу добиться жизнеподобия только за счет реалистичного движения при использовании условных, почти абстрактных картин.

Впрочем, если Швицгебель и поверяет гармонию алгеброй, то зритель об этом может догадаться разве что из интервью и мастер-классов, поскольку на экране остается только сама гармония: спонтанный поток ассоциаций и образов.

Базиль Фогт: заново открывая старое

В анимацию Базиль Фогт пришел почти одновременно со Швицгебелем, в начале 1970-х, но в отличие от многих своих коллег он решил вовсе не пользоваться достижениями кинематографического прогресса, а начал как бы с нуля. Фогт построил себе праксиноскоп, потом мутоскоп, потом создал аппарат для проекции теней от графитовой пыли (для фильма «Северо-восточный»), а одну из последних своих короткометражек — «Капитана Ху» (2011) — покадрово процарапывал прямо на кинопленке (то есть делал бескамерным способом). Фогт сам себя называет «переоткрыватель» (re-finder) и рассказывает, что в детстве на него сильное впечатление произвел стробоскоп, демонстрировавший сценку с кораблем во время шторма. С тех пор Фогт снова и снова обращается к простым киноустройствам, интересуясь больше самим процессом оживления, чем сюжетом или богатой графикой.

В документальном фильме «3 мутоскопа» запечатлены три оптических устройства: на каждом крутится крошечный фильм, созданный в уникальной технологии. В первом травленый на пластинах человечек машет руками, подавая кому-то предупредительные сигналы, а через несколько кадров огромная щетка сгребает его, будто мусор, в огромный же совок; во втором мутоскопе акрилом по плексигласу нарисована жизнеподобная женщина, играющая в компьютерную игру, а потом превращающаяся сама в персонажа игры; наконец, третий фильм, созданный коллегой Фогта Элизабет Блинкмайер, нарисован акрилом на жестяных пластинах и показывает человека с рыбьим хвостом, заливающего слезами планету.

Еще одна оптическая инсталляция Фогта — праксиноскоп, вокруг стеклянного цилиндра которого вместо картинок расставлены проволочные абстрактные композиции, так что при движении зеркала отражают маленькое абстрактное кино.

Франсуа Шале: анимация в контексте

В отличие от Фогта Франсуа Шале как раз очень любит именно современные технологии — и использует их по полной. Он не только делает сюрреалистические компьютерные видеоклипы, но и создает разного рода странные инсталляции. Например, «В голове монстра» — это каучуковая статуя с двумя плазменными мониторами — глазами монстра, через которые зритель видит улицы города и людей. Круглые экраны-глаза сужаются до щелок и снова расширяются, передавая эмоции персонажа, который бредет по городу, спускается в метро, садится в поезд…

Для другой своей инсталляции — «Белая ночь» — Шале проецирует на стены реальных парижских домов-башен мультиэкранное изображение с десятками окон, в каждом из которых происходит своя мультяшная жизнь, для видео «Воздух» из цикла «Пять элементов» воссоздает облик небольшого городка с дрожащими подвижными зданиями и деревьями, среди которых летает воздушный дракон, еще один мультфильм проецирует на подвешенный к потолку огромный шар.

Мэппинг (проекция анимационного видео на разнообразные поверхности и конструкции) становится фирменным стилем Шале. Его работы в этом жанре не только демонстрируются сами по себе, но и становятся частью художественного концепта танцевальных шоу. То движение танцоров сопровождается на заднике замедленным, запаздывающим видеорефреном, разложенным по принципу «па-де-де» Макларена, то пространство сцены, включая пол и задник, наполнено огромными подвижными руками, а то экранами становятся сами тела танцоров.

Молодая швейцарская анимация

В последнее десятилетие в швейцарскую анимацию пришли десятки новых художников: отчасти это связано с появлением первого анимационного факультета (в люцернской академии), отчасти — с тем, что компьютер сделал мультипликацию более доступной, отчасти — с усилением государственной поддержки.

Так или иначе, XXI век принес много новых имен: Изабель Фаве, Марина Россе, Дастин Риз, Ядвига Ковальска, Рафаэль Соммерхальдер, Майя Гериг. И работы этих авторов точно так же не похожи друг на друга, как фильмы старых мастеров. Нежные истории Марины всегда рассказывают про поиски любви: будь то юмористическая сказка про осьминога, маленький мелодраматический триллер про лесную фею или романтическая притча про то, как мужчина строит шикарный замок для своей возлюбленной. Не лишены любовной страсти и фильмы Майи Гериг: в самом известном из них («Романчик/Amourette») показаны две деревянные куклы, которые неистово занимаются любовью на наждачной бумаге. Английский перевод названия «Lust to Dust» («Любовь до стружки») прозрачно намекает на безрадостный (хотя и смешной по-своему) финал фильма. Дастин Риз сочиняет очень зрительские мульты, замешенные на черном юморе и доходящие порой почти до цинизма. В его студенческой работе речь шла о звонаре, который запутался со своим колоколом, в результате чего все смешалось: похороны, свадьбы, крестины. А в новой «Границе» главным героем становится пограничник с суицидальными наклонностями: герой постоянно пытается наложить на себя руки, однако выходит невредимым из всех этих опытов, в то время как другим персонажам фильма приходится пострадать.

Сегодня швейцарская анимация стоит на распутье. На данный момент Швейцария — чуть ли не единственная европейская страна, где так и не сформировалась даже маленькая анимационная индустрия. В отличие от своих соседей, снимающих и сериалы, и по два-три хотя бы полных метра в год, Швейцария за все время выпустила только один большой анимационный фильм, адресованный широкому зрителю («Макс и компания»), и не может похвастаться развернутым ТВ-производством. Так что сегодня в обществе ведутся интенсивные дискуссии о дальнейшем развитии швейцарской школы: нужно ли усиливать индустриальный момент, вкладывать больше денег, привлекать зарубежные компании для аутсорсинга, запускать полные метры и сериалы. Несмотря на бурную полемику, вполне очевидно, к какому ответу швейцарское общество придет: и сегодня уже в запуске находится пара-тройка больших проектов.

А это значит, что удивительный облик швейцарской анимации, вероятно, изменится в самые ближайшие годы: ведь индустрия вводит свои правила. Но пока Швейцария все еще остается островком художественной свободы, пространством, где закон художникам не писан и каждый фильм создается так, будто он первый в мире.

Понравился материал? Помоги сайту!