Что мешает антивоенному движению объединиться?

Кольта продолжает проект о теории и практике самоорганизации «Вокруг горизонтали».

Самоорганизация нужна не только горизонтальным сообществам по отдельности, но и в их консолидации для единой цели.

Например, для антивоенного движения, которое в прошлом году предпринимало неоднократные попытки найти общие формы — прежде всего в новой эмиграции, — но они не увенчались пока значительным успехом.

Руководитель «Теплицы социальных технологий» Алексей Сидоренко смотрит на этот опыт, ищет в нем системные ошибки и предлагает, как их можно было бы исправить.

«В большинстве случаев успех преувеличен, поскольку победители пишут историю проигравших. В истории сетей часто бывает наоборот. Успешные сети избегают общественного внимания».

Ниал Фергюсон, «Площадь и башня.
Сети и власть от масонов до Facebook»

Меня зовут Алексей Сидоренко, я руковожу проектом «Теплица социальных технологий», чья миссия — усилить гражданское общество с помощью просвещения в области IT. Я хочу предложить здесь свой взгляд на насущную проблему объединения антивоенного движения.

После двух с лишним десятков лет демонтажа хрупких и неидеальных российских демократических институтов режим дошел до террористической стадии: началось вторжение в соседнюю страну. Независимые СМИ заблокированы, крупнейшие политические лидеры в заточении, сотни людей названы иностранными агентами (а еще тысячи ждут своего ярлыка каждую пятницу), десятки тысяч людей строят новую жизнь в изгнании. Включая моих коллег и друзей.

«Вся надежда на низовые сообщества» — такие мысли приходят многим в начале 2023 года.

Несмотря на очевидные трудности гражданского общества, на обнищание и выгорание, война значительно острее поставила вопрос о необходимости скоординированных продемократических действий, особенно — антивоенных.

Мне посчастливилось стать свидетелем (а иногда участником) множества дискуссий, связанных с судьбой антивоенного движения. Один из крупных сюжетов этих дискуссий — объединение низовых инициатив.

Учитывая то, что этот процесс идет прямо сейчас, и то, что прямо сейчас за ним наблюдает прямой и жестокий противник (авторитарное российское государство), я не могу поделиться всеми наблюдениями. Но какие-то, на мой взгляд, не могут предоставить преимущества атакующей стороне, но способны помочь объединиться.

Зачем объединяться?

В социальных сетях можно встретить много мечтаний о прекрасной и свободной России будущего. Все они исходят из ожиданий, что страна перейдет в это новое состояние как-то сама по себе. Но очевидно, что настоящие изменения возможны только при общественной силе с таким масштабом, который был бы способен создать условия для перемен.

Летом прошлого года, в рамках Лаборатории изучения гражданского общества (это небольшой исследовательский отдел в «Теплице», открытый в 2022 году), мы пришли к выводу, что совокупная аудитория всех антивоенных каналов и пабликов (с учетом весьма вероятных наложений) не превышает 500 000 человек. Предположим, что с учетом аудитории крупных оппозиционных медиа эта цифра не шестизначная, а семизначная. Но, чтобы изменить страну с девятизначной цифрой населения, низовым инициативам нужно куда активнее и осмысленнее подходить к активизации близких им аудиторий.

Необходимо не просто объединяться, но и масштабироваться. Достаточным условием для победы акторов изменений будет такое количество связанных друг с другом людей, которое существенно превышает число сторонников статус-кво (численный протестный фактор обсуждался также в интервью Григория Юдина. — Ред.) Так что объединение действительно необходимо как ресурс для борьбы и реальных изменений.

Одна из самых популярных статей «Теплицы» в прошлом году — это текст активиста и правозащитника Игоря Блажевича, который говорит о том же: «Важно не оставаться одному. Вкладывайте 1/4 своего времени в то, чтобы делать что-то с другими, не в одиночку. Так вы помогаете другим заниматься тем, что им важно, и расширяете свою сеть контактов. И это жизненно необходимо: если долгое время вы инвестируете много времени и энергии в налаживание связи с другими людьми, вы получаете силу для дальнейшей борьбы. А эта сила понадобится вам, когда появится возможность реальных изменений».

Если объединяться так важно, то почему это пока не получается? Мне кажется, у этого есть несколько причин.

Поиск общего знаменателя

Процесс объединения демократических сил в России систематически проваливался. Вспоминается, например, раскол по линии СПС — «Яблоко» в середине нулевых. Или следующий неудачный опыт — Координационный совет российской оппозиции, который научил, что необходимо объединяться вокруг ценностей, а не из желания сделать коалицию бесконечно широкой. Но и тут не все так просто.

Практически все разговоры об объединении рано или поздно приходят к поиску общего знаменателя. Вопрос звучит так: «Каким должен быть минимальный набор ценностей в коалиции, чтобы моему проекту/движению/блогу было не срамно к ней присоединиться?». Наборы таких критериев выглядят по-разному, но они всегда образуют достаточно сложные этические рамки.

Или дискуссия начинает идти в таком ключе: «А еще мне важно, чтобы основополагающей ценностью было X…». Следующий участник добавляет еще одну ценность, но она входит в конфликт с ценностями третьего. После такого обмена вопрос об объединении можно, в принципе, закрывать.

Люди, рассуждающие об общем знаменателе, практически никогда не идут в сторону минимизации и отсечения всего конфликтогенного. Напротив, они достраивают новое. Участникам разговора кажется, что если не настаивать на всех ценностях собственной организации, то компрометируешь ее саму. Добавление все новых критериев легко становится яблоком раздора и в конце концов останавливает разговор.

В этом, на мой взгляд, и кроется ошибка. При входе в коалиции связующим звеном между акторами должны работать именно общие ценности. Если посмотреть на общий знаменатель как на условие диалога, а не как на обязывающую рамку, как на инструмент, в котором не обязательно видеть компромисс, то возможности дипломатии между разными инициативами выглядят совсем иначе.

Какой общий ценностный знаменатель стоит сейчас выбрать?

Скажем, новые продемократические деколониальные движения указывают на то, что национальный аргумент в качестве общего знаменателя использовать невозможно. Мы не в XIX веке, чтобы строить общность на основе романтического национализма.

Лично мой ответ такой: общий знаменатель для антивоенного движения должен состоять всего из одного пункта — уважения к правам человека. Конечно, хочется добавить еще «ненасильственное общение» (и как ценность, и как форму коммуникации между организациями). Но это логически вытекает из достаточно объемного набора прав человека, так что это самоочевидно.

А как быть с теми, кто прав человека не признает? На мой взгляд, с такими людьми и не стоит образовывать коалиции. У нас могут быть разные взгляды на экономическую политику, на феминитивы, на налоги, визы, на методы воспитания детей, на вероисповедание, на наследие 90-х, веру в прогресс, на масочный режим, олигархический капитал, на насильственное сопротивление путинскому режиму или на историческую память. Но если мы не сходимся в вопросе прав человека, то этот конфликт не обойти. Точнее, так: любые попытки пренебречь правами человека ради политической выгоды всегда оборачивались поражением антиавторитарных демократических сил. Нет смысла строить широкую коалицию вокруг чего бы то ни было другого.

Стоит подчеркнуть, что поиск общего знаменателя вовсе не означает необходимости забыть о различиях. Нет, это просто поиск принципов объединения и единого протокола общения.

Мало того, если демократическое движение победит, то именно на этой платформе, основанной на правах человека, можно будет выстраивать диалог с побежденным аппаратом иерархически централизованного государства.

Фрагментация и дефрагментация гражданского общества

Объединению мешает и технологическая среда. Алгоритмы социальных сетей держатся на экономике внимания и выигрывают, скорее, от срачей, чем от поиска консенсуса.

Кроме и без того широких российских просторов есть глобальное рассеивание российского антивоенного движения — по последним подсчетам, новая российская диаспора политически оформилась как минимум в трех десятках стран.

Не забудем и то, что российское гражданское общество прошло через процесс деинституционализации. За последние девять лет (начиная с майских указов) путинское государство душило его, используя весь набор авторитарных практик — от запрета (закон о нежелательных организациях), «токсизации» (закон об иностранных агентах) до кооптации (расцвет Фонда президентских грантов). В недавней рассылке «Госуслуг» некий госмаркетолог называет «гражданским обществом» милитаристские инициативы — хотя это псевдогражданское общество (его нельзя назвать «гражданским» из-за отсутствия уважения к гражданским правам и свободам).

Многие организации, оставшиеся в России, вообще перешли на подпольный режим, и это накладывает новые существенные ограничения на возможность их включения в более открытые формы коалиционной коммуникации.

Отдельная проблема гражданского общества — это неравномерность его различных акторов. Как объединяться, если в этом супе и брокколи, и рис, и морковка? С одной стороны — совсем молодые инициативы без развитых медиа (телеграм-каналы или лидеры, которые де-факто выступают как медиа своих собственных инициатив). С другой стороны — организации, которые смогли уже создать вокруг себя немалую аудиторию в десятки тысяч человек, что, разумеется, внушает уважение, но еще не решает проблемы мобилизации по-настоящему больших групп.

Наконец, крупные вертикально интегрированные оппозиционные политические системы. Аудитория их YouTube-каналов исчисляется миллионами, хотя часто это пассивные зрители, для которых сам факт участия в оппозиционном информационном обмене — уже максимум их активистского вовлечения.

Конечно же, у таких акторов больше преимуществ, чем у низовых, гуманитарных, сервисных или identity-based инициатив. Но всем, абсолютно всем следует задуматься о том, как объединяться.

Наконец, нужно отметить роль медиа. Отношение СМИ очень важно — это такие же акторы антивоенного движения, как и низовые инициативы, но кажется, что медиа представляют себе политику все еще шаблонами 90-х. Именно поэтому у многих независимых (да и западных) СМИ всю повестку занимают Кремль и очередные сумасшедшие инициативы государства, а не политика протестного движения и политика объединения. Оптика российских медиа в изгнании во многом настроена все еще видеть только крупные объекты.

Организационная дипломатия и организационная демократия

В книге «Социальные проекты, которые изменили Россию. 2012–2022. Вдохновляющие истории десятилетия», вышедшей в «Теплице» в прошлом году, я указываю на два важных вызова, которые стоят перед гражданским обществом для формирования по-настоящему широкой коалиции, претендующей на федеральное представительство: «1) вызов демократии — то есть как коллективно принимать решения, основанные на принципах равенства, прав человека и верховенства права внутри организаций различного размера: от соседских чатов до крупных международных коалиций диаспоральных организаций; 2) вызов дипломатии — то есть как устанавливать партнерские отношения между самими организациями и между организациями и своими аудиториями».

Если говорить о демократии, то проблемы встают и на уровне принятия решений внутри организаций, но и в целом на уровне легитимности всего гражданского общества. На мой взгляд, вопрос демократии нерешаем без создания альтернативного представительства. То есть: 1) выборов в такое представительство (и в случае диаспор — выборов на больших расстояниях); 2) верификации избирателей; 3) защиты их персональных данных; 4) легитимности избиркома; 5) легитимности результатов; 6) учета голосов. В целом все это — трудные, но решаемые вопросы. С другой стороны, если за них не браться, то и решаться они не будут. Можно начать просто с разработки требований.

В области организационной дипломатии приходят на ум как минимум следующие вопросы. 1) Выработка форматов взаимодействия между инициативами — например, описание роли коннектора или амбассадора с другими организациями. Возможно, необходим протокол — какие вопросы имеет смысл обсуждать с другими организациями, а какие — нет. 2) Вторым элементом может быть активное участие бизнеса, доноров, медиа в создании пространств, методов для диалога и коалиционного принятия решений.

Как объединяться?

Очевидно, что однозначного ответа нет ни у кого. Но можно представить, что процесс объединения должен отвечать следующим критериям: 1) возможность удаленного участия; 2) низкая скорость процессов; 3) инклюзивность; 4) конкуренция различных форм объединения. Поясню.

Удаленное участие. За этот год мы видели, что некоторые акторы уже провели организационные съезды диаспоры (в некоторых городах — по несколько раз) — кто-то с большим, кто-то с меньшим успехом. Также проводились лаборатории и мастерские. Но и с конференциями, и с лабораториями есть сложность — сам характер таких мероприятий создает (в большинстве случаев) проблему «спасибо, что (не) позвали». Уже сам процесс включения одних и невключения других препятствует объединению. Можно предположить, что пригласить всех антивоенных акторов на одну конференцию не удастся никогда, то есть разъединяющий эффект будет присутствовать практически постоянно, если его не пытаться осмыслить и как-то конструктивно с ним работать. Возможно, нужно говорить о формах межконференционного взаимодействия.

Скорость. Часто считают, что объединяться нужно быстро. Но я ни разу не встречал успешной попытки быстрого объединения. Все они, как правило, заканчивались выгоранием и ссорами.

При отсутствии ресурсов у низовых инициатив (а это, на мой взгляд, факт) и их распределенности в пространстве процесс объединения должен быть, напротив, медленным — и максимально инклюзивным.

Инклюзивность. Инклюзивность важна для широты охвата инициатив, а низкая скорость процесса — чтобы все успевали врубиться. Но инклюзивность не означает всеядности. В Европе законодательные стандарты разрабатываются по несколько лет — в том числе чтобы обсудить все, что только можно, и вовлечь больше участников.

Конкуренция решений. В нынешних инициативах можно встретить и конструкционный подход («мы тут всех построим, потому что все работают неправильно») или его противоположность — подход исследовательский («мы тут проделаем определенный эксперимент, посмотрим, как остальные отреагируют»). Но и тот, и другой мешают равноправию организаций.

Выходом тут кажется конкурентное предложение решений: разные акторы в атмосфере уважительного и конструктивного соперничества параллельно разрабатывают разные решения одной и той же задачи, прекрасно понимая свое «соседство», но не пытаясь насильно возглавить остальных.

Попытка возглавить. За прошлый год мы видели как минимум две или три попытки возглавить протестное движение. Все они имели в конечном итоге разрушительный эффект.

Напомним, противник низовых инициатив — иерархическое централизованное государство Путина, которое прекрасно ориентируется в принципе «разделяй и властвуй», всегда выигрывая от очередного раскола в оппозиции. Следовательно, при планировании ценностной и технической инфраструктуры для объединения нужно проверять: не будет ли оно воспринято как «попытка возглавить»?

Подобные решения должны быть приняты, возможно, независимыми акторами, у которых, например, в уставе будет заложена невозможность возглавить многосоставные общественные движения.

О «слонах» и «комарах»

Описывая идею параллельных вычислений, известнейший голландский ученый Эдсгер Дейкстра предложил дихотомию между «слонами» и «комарами».

«Слоны», по Дейкстре, — это крупные процессы вычислений, часто неповоротливые, неспособные решать по-настоящему сложные задачи. «Комары» — это множественные небольшие процессы, работающие в параллели друг с другом.

Следующей итерацией этой дихотомии стали «слоны, составленные из комаров» — так Дейкстра описывает скоординированные вычислительные микропроцессы. Сейчас эта логика используется, например, в компьютерной безопасности.

Дело в том, что любая крупная сущность — это мишень. Но если она создана из множества небольших сущностей, способных автономно, но скоординированно работать, то она становится значительно более эффективным инструментом.

2022 год был годом выживания гражданского общества. Дискуссии о его объединении говорят о том, что мы переходим от выживания к наступлению.

Напоследок следует сказать, что при огромной сложности этой задачи основополагающими принципами любых решений должны быть простота и минимализм. Один общий знаменатель, простые, но надежные протоколы взаимодействия, понятная и достижимая цель.

Понравился материал? Помоги сайту!