3 июня 2014Академическая музыка

Импорт на экспорт

Мариинский театр открыл «Звезды белых ночей» премьерой «Троянцев» Гектора Берлиоза

Отличная новость: то ли у художественного руководителя Мариинского театра наконец-то появилось время, свободное от экзерсисов в жанре «ласковое дитя двух маток сосет» (будем милосердны: попытаться объяснить взволнованной западной общественности особенности собственной политической позиции, не утратив при этом доверия партии и правительства, — задача не из легких), то ли так просто сошлись звезды, но некогда первый музыкальный театр страны — сюрприз! — под занавес сезона все-таки выбросил на главный прилавок своего мегамолла (шутка ли — три многофункциональных комплекса с семью разноформатными площадками) продукт, претендующий на художественную состоятельность.

Ничто, как говорится, не предвещало: не то чтобы творческий тонус мариинской оперной труппы последних лет заставлял ожидать особых прорывов, но премьеры нынешнего сезона — исключая разве что отлично упакованного «Отелло» Василия Бархатова и Зиновия Марголина — удивили даже видавших виды. «Трубадур» Пьера Луиджи Пицци, «жалкое существо, покрытое язвами, как Иов, полуразложившееся, мучимое всеми известными и неизвестными болезнями, страдающее от холода и от жары одновременно» плюс «одним своим видом и текстурным тоном извиняющееся за собственное существование» экспортное крошево «Евгения Онегина» Алексея Степанюка — не густо: на программу «Звезд белых ночей», традиционной ярмарки мариинского тщеславия, в этом году возлагались, что называется, особые надежды.

Нельзя сказать, чтобы Валерий Гергиев оправдал их совсем уж сполна: довольно худосочно смотрящаяся на фоне «большой жратвы» фестивалей прошлых лет концертная программа «Звезд белых ночей»-2014 определенно могла бы оказаться чуть более калорийной — но вот собрание оперных обновок смотрится вполне себе представительно. Их, собственно, две — только что выпущенные «Троянцы» Янниса Коккоса да надвигающаяся в июле «Война и мир» Грэма Вика. Два требующих мобилизации едва ли не всей труппы эпических блокбастера, два знаковых для Валерия Гергиева названия, к которым мариинский демиург с завидной периодичностью возвращается вновь и вновь, — и две как будто тщательно спланированные имиджевые акции с труднопрогнозируемым эффектом.

Целевые аудитории обеих — что характерно — отнюдь не публика Мариинского театра. «Троянцы» совсем уж откровенно заточены под экспорт — в конце августа их повезут на Эдинбургский фестиваль, «Война и мир» заочно выглядит снарядом, осколки которого разлетятся в разные стороны, но, похоже, особенно громко спектакль Грэма Вика прозвучит именно на Западе: если Мариинка все-таки «с последней прямотой» решится обнародовать представленную британской постановочной бригадой трактовку партитуры Прокофьева без купюр и цензурирования, то с имиджем Гергиева-лоялиста будет покончено надолго — непонятно, правда, какими последствиями выпуск этой премьеры обернется для начальника ФГУК «Государственный академический Мариинский театр» на родине, да еще в нынешней социокультурной акустике.

«Троянцы» в Театре Шатле, 2003© Marie-Noëlle Robert / Théâtre du Châtelet

С «Троянцами» же вышла диаметрально противоположная ситуация: дома они уже успели заслуженно получить (и еще, как пить дать, дополучат) вполне благосклонную критику, а вот предсказать реакцию на европейскую премьеру спектакля очень и очень непросто — уж слишком парадоксальный репертуарный жест в очередной раз совершил с подачи своих западных контрагентов Валерий Гергиев. Тут, видимо, нужно сказать, что петербургский спектакль Янниса Коккоса — не оригинальная постановка, а максимально приближенная к оригиналу реплика «Троянцев» одиннадцатилетней давности, показанных осенью 2003 года в Париже: собравшая обширный корпус аналитических и критических текстов и выпущенная вскоре после премьеры на DVD, эта представленная к 200-летию композитора версия берлиозовского opus magnum уже давно стала вехой истории европейского оперного театра.

Заслуга режиссера в том невелика: культурно-немногословная, лаконично-стильная постановка Коккоса радовала глаз французских опероманов, не отвлекая публику Châtelet от средостения спектакля — трактовки Джона Элиота Гардинера, впервые исполнившего вместе со своим «Революционно-романтическим оркестром» партитуру Берлиоза на исторических инструментах. Проблема тут даже не в том, что без Гардинера за дирижерским пультом и без ORR в яме спектакль Коккоса попросту непредставим, — ситуация куда более сложна: для всякого знакомого с подлинником 2003 года попытка инсталлировать в его пространство любые другие исполнительские силы (а значит, и совершенно другие смыслы) покажется святотатством и в любом случае будет работать против кощунников — какими бы благими намерениями те ни руководствовались.

Задумка авторов проекта «Преемник», в сущности, ясна как божий день — главным носителем содержания в парижских «Троянцах»-2003 был не режиссер, а дирижер, следовательно, замену Гардинеру следовало подыскать если не равнозначную (что, понятное дело, невозможно), то, по крайней мере, экстравагантную: по-менеджерски расчетливый и одновременно простодушный почерк интенданта Эдинбургского фестиваля Джонатана Миллса угадывается невооруженным взглядом — с Валерием Гергиевым он сотрудничает не первый год, так почему бы не повторить в театральной столице Шотландии международный успех его «Троянцев», показанных в Европе и изданных на DVD в безмерно рано сошедшей с мариинской сцены визионерской режиссуре каталонской группы La Fura dels Baus. Но вот в чем загвоздка: Гергиев, при всем уважении к его талантам, — не Гардинер, а музыка Гектора Берлиоза — не то репертуарное поле, на котором мариинский худрук может дать бой конкурентам из HIP-лагеря.

Неизбежные сравнения с приснопамятной версией Orchestre Révolutionnaire et Romantique особенно обидны тем, что за пять лет, прошедших со времен первого обращения Мариинского театра к «Троянцам», в своих взаимоотношениях с этой партитурой Гергиев продвинулся далеко вперед — и если на премьере постановки La Fura dels Baus в декабре 2009-го можно было усомниться в стилистической адекватности исполнителей материалу, то сегодня и дирижер, и оркестр, и солисты (исключая разве что по-прежнему мало чем радующий хор) говорят на французском Берлиоза вполне уверенно, пускай и с заметным русским акцентом. Вероятно, мариинцам можно было бы предъявить те же претензии, что осенью прошлого года высказал на страницах The New Yorker в своей знаковой статье «Imperious: The problem with Valery Gergiev» Алекс Росс, — но в общем и целом новые петербургские «Троянцы» вполне соответствуют тэгам, анонсирующим европейскую премьеру спектакля на сайте Эдинбургского фестиваля: epic, thrilling, traditionalist, foreign language.