«Покиньте здание ТАСС, там свои вопросы и задавайте»

«Никакого раскола нет», — поспешили заверить нас члены нового исполкома на пресс-конференции, состоявшейся в ТАСС в Москве 26 января 2017 года. «ПЕН-клуб находился многие годы в состоянии спящего режима… А сейчас, когда в доме начинают наводить порядок, то это не всегда и не всем обитателям дома нравится», — заявил Евгений Попов, президент Русского ПЕН-центра.

«Иногда в бардаке жить удобнее», — добавила ведущая пресс-конференции Ирина Александрова.

«Я бы не сказал, что это развал. Часть людей уходит, но многие приходят. За три года ушло около 60, вступило около 50. Ушли, я искренне жалею, несколько моих близких друзей. Я считаю, что они поспешили… Все писатели — все свободные люди… Если кого-то не устраивают правила Общества охотников и рыболов, то он может оттуда выйти и считать, что он не охотник или не рыболов».

«То, что сейчас происходит, в какой-то степени — очищение. Ушли — хорошо, если захотят вернуться, то мы это рассмотрим. Но сейчас у нас только начинается жизнь, и довольно интенсивная...» В этом собравшихся журналистов тут же поспешили уверить члены исполкома: писатель Борис Евсеев, писатель, поэт, переводчик Марина Кудимова и писатель, художник Андрей Новиков-Ланской, рассказавшие о планах ПЕН-центра (об этом чуть ниже).

Членство Алексиевич — как кот Шредингера или поручик Киже

Самым горячим на пресс-конференции был вопрос о членстве в ПЕНе Светланы Алексиевич, заявившей о своем выходе из этой организации после исключения Сергея Пархоменко.

«Я в ПЕН-клубе с самого начала, — сказал Евгений Попов. — Меня выгнали из Союза писателей, и меня принял один из западных ПЕН-клубов… Лет 15 назад я сам хотел выйти из ПЕН-клуба, но передумал и сделал правильно. Светлана Алексиевич — замечательная писательница, лауреат Нобелевской премии… Она вышла из ПЕНа, хлопнула дверью и сообщила напоследок, что ПЕН лижет сапоги власти. Если бы она была лицом мужского пола, то я как бывший геолог тут же бы съездил по физиономии (51-я минута видеозаписи). Но дама есть дама».

«Мы провели огромнейшую работу, никак следов пребывания Светланы Алексиевич в ПЕН-клубе нет. <…> Нет заявления о приеме, нет рекомендателей, и потом, извините, если она — член клуба с 1995 года, то она ни копейки взносов не заплатила» (стоит отметить, что, по словам ряда опрошенных членов ПЕНа, в клубе иностранным членам говорили, что они могут не платить взносы. Почему об этом забыли члены нового исполкома — загадка).

Комментируя опубликованное в интернете изображение членского билета писательницы, спикеры заявили, что «в 1995 году не было таких писательских билетов, а была ламинированная карточка. Иногда у нас такой бардак в ПЕН-клубе творился. Если к нам какой-то человек приходил и говорил, что ему нужна виза, то ему членский билет выписывали на один раз. Билет — это не доказательство!»

«А как исчезло имя Алексиевич с сайта? Ведь есть скриншоты», — спросила Попова журналист. — «Светлана Алексиевич — известный человек, и ее кто-то включил в список, а когда выяснилось, что она не была членом ПЕНа…» «Плюс ее заявление, что она вышла из организации, в которой никогда не состояла…» — добавила Марина Кудимова. И затем Евгений Попов добавил: «Кстати, и заявления ее нет, что она выходит из ПЕНа, как и многих других заявивших. Смешно звучит, но один из вышедших пришел в ПЕН-клуб, и ему говорят: что же ты, парень, не написал заявление? А он: я сейчас заявление на канадскую визу напишу, тогда и напишу».

«Тогда у меня много вопросов к тем, кто этих людей принимал, — строго сказала ведущая пресс-конференции. — Люди, знающие правила, сознательно шли на нарушение этих правил при приеме».

«Хорошо бы Светлана Алексиевич поняла, что она никогда не имела отношения к Русскому ПЕН-клубу. И я не знаю, имела ли она отношение к Белорусскому. Но обзывать наш ПЕН-клуб разными словами с ее стороны просто некорректно, — поддержал Попова Борис Евсеев. — Она же ни разу к нам не приходила».

«Но я видела ее фамилию в качестве человека, рекомендовавшего к вступлению», — продолжила спрашивать девушка-журналист.

«Есть русский роман “Поручик Киже”; когда уже привыкли к тому, что Светлана Алексиевич — член ПЕНа…» — начал Евгений Попов.

«Я не очень понимаю, а как же тогда…» — попросила уточнить журналист.

«Вам уже ответили на ваш вопрос, давайте не будем [пресс-конференцию] превращать в некую беседу… Рекомендовать в члены ПЕНа могут люди, прошедшие формальности, — стала объяснять порядки в ПЕНе ведущая пресс-конференции (!) в ТАСС. — Если называемая вами фамилия не была членом клуба, то она, соответственно, не могла никого рекомендовать» (интересно, а как Ирина Александрова, так жестко придерживающаяся соблюдения формальных правил, прокомментировала бы январское интервью Владимира Войновича «Новой газете», где он рассказал Ольге Тимофеевой, как Андрей Битов принял его в ПЕН без заявления и рекомендаций?).

«Мы же не звери, мы не будем говорить, что принятым членам незаконно дали рекомендацию», — успокоил всех Попов.

Когда мне дали возможность задать вопрос, то я рассказала о двух свидетельствах, которые говорят о том, что Светлана Алексиевич все-таки была членом ПЕНа.

17 января 2017 года в фейсбуке Виталия Челышева появилось обращение члена ПЕН-центра Надежды Ажгихиной: «В 2010 году Светлана Алексиевич рекомендовала меня в ПЕН. И я этим очень горжусь. Если я не ошибаюсь, она была тогда не только членом организации, но и входила в исполком. И ее уход [из ПЕНа] — огромная потеря. Для всех. Прежде всего — для тех, кому сегодня реально нужна помощь. К сожалению, многие писатели и журналисты в России нуждаются сегодня в помощи… Я уверена: простая практическая работа помогла бы преодолеть идеологические и прочие противоречия. Совершенно не обязательно быть согласными во всем для того, чтобы решить конкретный вопрос. Мой скромный опыт работы — вот уже три года — в качестве российского координатора российско-украинского диалога профессиональных организаций показал, что общими усилиями можно добиться очень многого, главное — правильно сформулировать запрос».

25 января 2017 года, за день до пресс-конференции ПЕН-центра, я написала лауреату Нобелевской премии Светлане Алексиевич письмо, где просила уточнить, действительно ли она была членом ПЕНа, а изображение билета в Фейсбуке — подлинное, а не фотошоп. Ее адрес взяла из старого блокнота, в котором Светлана Александровна написала адрес, когда я увидела ее на ярмарке non/fiction за год или два до вручения ей Нобелевки.

И вечером пришел ответ от Светланы Александровны: «Билет у меня, поверьте, настоящий. Это ПЕН у нас не настоящий. 20 лет назад, когда я вступала в него, ПЕН был настоящий, сейчас у меня ощущение, что там верховодят авантюристы. За 20 лет многое поменялось, умер Саша Ткаченко, Алесь Адамович, именно они привели меня в ПЕН. Многое уже забылось. Надю Ажгихину помню, потому что это было недавно, но она сама об этом написала».

«Если Алексиевич вышла из ПЕНа, то она член ПЕНа или нет?» — я попросила четкого ответа у Евгения Попова.

«Ответ я вам уже дал: никаких следов…»

«Да или нет?»

«Не “да” и не “нет”. Я не на Лубянке, куда меня таскали. Что вы так себя ведете, требуя “да” или “нет”! Никаких следов пребывания Алексиевич в ПЕН-клубе нет. Свидетелей у нее нет тоже, кроме Ткаченко или Адамовича». «Ныне покойных», — добавила Кудимова.

После пресс-конференции я спросила у Андрея Новикова-Ланского, действительно ли он думает, что Светлана Алексиевич не была членом ПЕНа. Тот ответил, что документов нет и что в 90-е годы все было очень неформально и она даже не платила членских взносов. «Мы думали, что она хотя бы со своей Нобелевской премии заплатит». — «А вы ей писали?» — «У нас с ней никаких контактов». — «Но меня она не знала, я ей написала, она ответила. Может быть, вам стоило попробовать ей написать?» Новиков-Ланской пожал плечами, мол, возможно, стоит написать.

Борис Евсеев, в свою очередь, сказал, что против Алексиевич ничего не имеет и что ее лично не знает. В общем, если разговаривать с членами исполкома поодиночке, то оказывалось, что членства Алексиевич они особо не отрицают и, кажется, понимают, в какую странную ситуацию загоняют сами себя, отказывая ей в давнем членстве в ПЕНе.

«Светлана Алексиевич — литературная ученица Алеся Адамовича, о чем она не раз упоминала, в том числе и в Нобелевской речи, — написала мне литературный редактор Ирина Ковалева, в своем блоге поддержавшая лауреата Нобелевской премии, вышедшую из ПЕНа. — Он подарил ей идею создания книги “У войны не женское лицо” (он поддерживал симоновскую мысль о сохранении “народной памяти о войне”). С этой книгой — уже с журнальной публикации — Светлана сразу же вошла в первый ряд писателей, пишущих о войне. Была отмечена и популярностью у читателей, и госнаградами. Светлана всегда писала по-русски, ее книги огромными тиражами выходили в Москве. Ее писательский статус к девяностым был очень заметным. Поэтому совершенно естественно ее участие в новой писательской правозащитной организации в Москве. Ее участие в любом событии было радостью для читателей и почетом для приглашающей организации».

И продолжила: «Алесь Адамович, избранный в 1987 году директором всесоюзного НИИ кинематографии, жил и работал в Москве. С его популярностью и бурной общественной деятельностью, авторитетом он тоже не мог не быть участником новой правозащитной писательской организации, и само собой, что он рекомендовал туда и Светлану. Однако в списках ПЕНа он не значится. Но это проблема организационной деятельности организации. Они исключают из списка умерших писателей, а память о них нигде не сохраняют. Слава Богу, что не забыли про первого президента Анатолия Рыбакова. Мы с Алесем были на его проводах в ЦДРИ, когда он уезжал жить в Америку. В первом ряду сидели Анатолий Рыбаков, Лев Разгон и Алесь Адамович — члены ПЕН-центра. Что касается билета — думаю, что в этой организации прекрасно знают, что сомневаться в его подлинности нет никаких оснований, а все остальное на совести тех, кто эту безумную свару затеял и не может никак остановиться».

Громадье планов

«Мы за этот год сделали 30 [правозащитных] заявлений, — подытожил Евгений Попов. — Любой человек может открыть сайт Русского ПЕН-центра, и там все это есть» (про сайт и его содержимое мы потом с новым главой писательского клуба еще поговорили).

Попов выразил надежду, что скандал, «развязанный не нами», скоро пойдет на убыль и не помешает выполнить громадье планов, рассказал, что создаются пресс-центр, новые премии для писателей, идет работа над уставом. «С нами работает огромная группа юристов. Когда они увидели устав, они схватились за голову. Здесь присутствуют представители нового исполкома, на нас иногда пытаются свалить все грехи, которые накопились за 27 лет существования ПЕНа».

В свою очередь, вице-президент Русского ПЕН-центра Борис Евсеев считает, что проблемы в ПЕНе, даже несколько вариантов устава, связаны с родовой травмой клуба, появившегося на сломе эпох. «Нам в ПЕНе не нужны потрясения, не нужны революции, мы занимаемся премией Искандера. Мы готовим сейчас его трехтомник. Мы готовим документальный фильм. Мы сейчас вплотную подошли к созданию видеоцентра. Это требует нахождения грантов и спонсоров. Мы заняты очень важным делом, и этот инвестиционный климат хотят отравить, не хотят, чтобы мы занимались хорошими делами» (слово «гранты» Евсеев потом еще раз упомянул).

«Мы хотим организовать Российско-израильский конгресс литературы, Российско-балканский… Мы не хотим революции… Работа над уставом сильно продвинулась вперед. Мы многое сделали. Это еще оценят. Лицом к лицу — лица не увидать» — от цитирования Петра Столыпина Борис Евсеев перешел к цитированию Сергея Есенина.

На вопрос ведущей, в чем же причины конфликта в ПЕНе, Евсеев ответил, что связывает его с украинским Майданом, что, мол, «мы не вмешиваемся в дела Украины, но хотим, чтобы там соблюдалась языковая хартия (Европейская хартия региональных языков или языков меньшинств. — Ред.). Все на Украине началось с языка. Там не везде разрешали пользоваться русским языком. А ряд наших коллег поехали в Киев и сразу же, еще ничего не узнав, стали просить у украинцев прощения».

«Я замечу, что поехал не просто кто-то, а люди известные, узнаваемые, талантливые», — добавила ведущая.

«Ходорковский знает, кого приглашать, он это устраивал, — ответил Евсеев. — Мы не против того, чтобы они выражали свое мнение, но против того, чтобы говорили от имени ПЕН-центра».

Комментируя уход ряда коллег из ПЕНа, Борис Евсеев сравнил его со сценой перехода улицы утками: «Пошла большая утка, а за ней побежали маленькие». В этой аналогии его поддержал и Евгений Попов, вспомнивший эпизод из фильма «Джентльмены удачи»: «А ты-то чего побежал?» — «Все побежали — и я побежал». О том, что их оппонентам свойственно такое «массовое движение» — «все подписали — и я подписал», члены исполкома говорили не раз: мол, когда мы подписываем заявление в поддержку Сенцова, мы думаем, читаем документы, а они не читают, не думают, тут же подписывают не глядя.

Писатель Евсеев сравнил ПЕН с молодым зеленеющим деревом: «Подул ветерок, обломались веточки, но все дальше идет. Мы цветем, растем и будем зеленеть». И чуть далее на пресс-конференции он же заметил, что «Людмила Улицкая, которую мы уважаем, создала свой ПЕН-центр и свой теневой исполком, который сейчас больше всех и шумит».

«Наш ПЕН-центр достаточно консервативен в том смысле, что это писательская организация. У нас в уставе четко записано, что членами Русского ПЕН-центра могут быть исключительно писатели. <…> Ни слова про журналистов и блогеров. Другое дело, что, может быть, надо менять этот устав… Некоторые ПЕН-центры мира усиливают правозащитную составляющую, ослабляют писательскую. Это не значит, что все ПЕН-центры такие, но эта тенденция есть. Наш устав не позволяет уходить от писательской деятельности и активно заниматься правозащитой. Я не исключаю, что мы должны больше соответствовать тому, что происходит в Международном ПЕНе, но это долгий и медленный процесс... И далеко не все национальные ПЕН-центры готовы заниматься исключительно правозащитной деятельностью, минуя писательские вопросы», — рассказал Андрей Новиков-Ланской, представляющий Русский ПЕН на международной арене.

Он проинформировал журналистов, что «Лондон (лондонская штаб-квартира ПЕНа. — Ред.) очень заинтересован в том, чтобы все конфликты были как можно скорее исчерпаны. В марте к нам собирается руководство ПЕНа, чтобы выслушать все стороны, понять, в чем причина разногласий, и как-то помочь разрешить ситуацию, которая кому-то кажется сложной и болезненной».

Андрей Новиков-Ланской тут же поспешил придать ситуации более оптимистичный характер: «Хотя слова про “раскол” звучат довольно странно, учитывая, что из ПЕН-центра вышло около 10% от общего состава членов. 90% осталось, большинство из них — крупные и даже выдающиеся писатели. Это скорее какой-то “скол”, а не “раскол”. Раскол предполагает нечто более-менее равномерное».

А пока члены нового исполкома радостно рассказывали о своих планах в ПЕНе и творческих планах, я медитировала над списком «откола» — тех, кто вышел из ПЕНа за последние два года и кто, видимо, мешал исполкому зеленеть, создавать правильный «инвестиционный климат» или подталкивал быстро двигаться к международным стандартам правозащитного движения.

Список членов Русского ПЕН-центра, вышедших из его состава в течение 2015—2017 гг.

Светлана Алексиевич, Александр Архангельский, Дмитрий Бавильский, Нуне Барсегян, Леонид Бахнов, Михаил Берг, Татьяна Бонч-Осмоловская, Ольга Варшавер, Мария Ватутина, Владимир Войнович, Сергей Гандлевский, Алиса Ганиева, Александр Гельман, Катерина Гордеева, Кристина Горелик, Варвара Горностаева, Юлий Гуголев, Виталий Диксон, Денис Драгунский, Ольга Дробот, Виктор Есипов, Сергей Золовкин, Наталья Иванова, Александр Иличевский, Игорь Иртеньев, Геннадий Калашников, Нина Катерли, Тимур Кибиров, Сергей Костырко, Майя Кучерская, Наталья Мавлевич, Андрей Макаревич, Владимир Мирзоев, Алексей Моторов, Владимир Мощенко, Павел Нерлер, Марина Палей, Григорий Пасько, Николай Подосокорский, Григорий Ревзин, Юрий Рост, Лев Рубинштейн, Мария Рыбакова, Зоя Светова, Ольга Седакова, Борис Соколов, Владимир Сорокин, Владимир Сотников, Татьяна Сотникова (Анна Берсенева), Любовь Сумм, Ирина Сурат, Лев Тимофеев, Ольга Тимофеева, Людмила Улицкая, Эдуард Успенский, Борис Херсонский, Олег Хлебников, Григорий Чхартишвили, Алла Шевелкина, Виктор Шендерович, Виктор Ярошенко, Ирина Ясина.

Комментарий Евгения Попова (после пресс-конференции)

— Прогремевший протокол заседания исполкома (от 28 декабря 2016 года), который многих потряс своим стилем, — кто был его автором? (Цитата: «Год назад мы не стали его [Сергея Пархоменко] — принятого в ПЕН вопреки уставу, без рекомендаций, при полном отсутствии библиографии собственных сочинений — строго наказывать. Признаться, не хотели, чтобы провокатор втянул нас в столь чаемый им скандал, о котором старый комсомолец откровенно мечтал, выступая по “Эху Москвы” 25.12.2015 и заодно желая нашей организации превращения в “гнилой кисель”, “разложения”. <…> В Русском ПЕН-центре состоят литераторы различного возраста, опыта, различных политических убеждений или вовсе их не имеющие. Всех нас объединяет стремление к демократии и свободе слова. У нас нет политических предпочтений. Мы не насаждаем “однополярное мнение”. Мы защищаем писателей и деятелей культуры, не связывая эту защиту с политическими убеждениями наших подзащитных. Увы, наша позиция, следование заветам Джона Голсуорси, Анатолия Рыбакова и принципам Андрея Битова, не устраивает подобных политиканов».)

— Марина Кудимова правильно сказала, что протокол — не сочинение под названием «Евгений Онегин», там нужно четко зафиксировать, как было дело. Приводятся цитаты из устава, а нас обвиняют, что это хуже советской речи.

— Почему вы не написали решение об исключении Пархоменко нейтральным, спокойным языком?

— Я мог бы написать о нем стихами, гекзаметром.

— А вы — автор этого текста?

— А кто говорит, что я — автор?

— По-моему, Пархоменко написал в ФБ (см. его пост от 9 января), что уверен, что вы — автор.

— А если я напишу, что уверен, что у Пархоменко есть хвост?

— Но вы можете автора назвать? Это же просто шедевр.

— Писал исполком, все 12 человек. Мы каждый текст обсуждаем. Один человек пишет «рыбу», другие обсуждают. А если Пархоменко считает, что его писал я, то это для меня большая честь.

— Так вы отрицаете, что автор — вы?

— Вы со мной беседуете как на Лубянке…

— Так вы все время уходите от ответа.

— Почему это я ухожу от ответа? Я вам отвечаю…

— То есть авторство — коллективное?

— Да, авторство коллективное. <…>

— Вы же соратник Аксенова, вы же один из авторов «Метрополя», как вы могли подписать этот текст?

— Но вы же в ЖЭКе не требуете, чтобы вам предоставляли художественно высокие документы? <…> То, что Пархоменко исключили, — это для него хорошо, можно было на него и в суд за клевету на Битова подать…

Тут нас прервал охранник, попросивший освободить помещение. Зал для пресс-конференций мы освободили, и удалось задать Евгению Попову последний вопрос о том, почему на сайте ПЕН-центра висит устав вовсе не 2008 года, о котором много говорилось на пресс-конференции, а 1998-го.

— Я — член исполкома два года. <…> Сайт был сделан при Улицкой, вот ее и спросите, почему этот устав висит на сайте.

— Все понятно, все ошибки — вина Улицкой.

— А почему я должен отвечать за сайт?

— Так вы теперь глава, вы за все отвечаете. И за сайт тоже.

— А вот хрен я буду за все отвечать, я не для того согласился быть президентом, чтобы отвечать за весь бардак, который был в ПЕН-клубе 27 лет. А у нас существует устав 2008 года, принятый Общим собранием, и это зафиксировано как настоящий устав. А на хрена этот устав на сайте повесили — это не ко мне вопрос (стоит отметить, что, судя по дате на сайте, устав опубликован 10 сентября 2015 года, когда Улицкая уже вышла из ПЕН-центра).

— Так этот же документ как раз и утвержден Минюстом, это серьезный документ.

— Понимаете, в чем дело… Это длинная история... Извините, я, надеюсь, вам ответил… (На этих словах новоиспеченный глава ПЕН-центра удалился.)

Пока я складывала штатив и собирала вещи в рюкзак, спикеры из ПЕНа тоже собрались и пошли к выходу; возле лифта их ждал корреспондент РБК, который захотел задать Евгению Попову еще один вопрос.

Охранник ТАСС, следовавший за пеновцами, ему сказал: «Молодой человек, перестаньте задавать вопросы».

Я спросила охранника: «А почему нельзя? Ведь его собеседники согласны отвечать. И потом, модератор пресс-конференции сказала, что оставшиеся вопросы вы можете задать лично».

Охранник ТАСС жестким голосом: «Пресс-конференция уже закончилась. Покиньте здание ТАСС, там свои вопросы и задавайте». И повернул лицо к окну, за которым было —12.

Евгений Попов сказал журналисту РБК, идя к лифту: «Ну давайте задавайте вопрос, только быстро». На это охранник ничего не смог сделать.

Видеозапись пресс-конференции и последующие комментарии Е. Попова можно посмотреть здесь.

Понравился материал? Помоги сайту!