30 марта 2015Литература
728

«Текст является способом восстановить ощущение себя как себя»

Лауреат премии «Различие» Полина Андрукович о своих стихах, рисунках и реальности, которую не хочется замечать

текст: Сергей Сдобнов

22 марта в московском книжном магазине «Фаланстер» жюри поэтической премии «Различие» объявило лауреата 2015 года. Им стала Полина Андрукович, получившая премию за книгу «Вместо этого мира» (М.: Новое литературное обозрение, 2014).


— Вы удивлены премией?

— Очень. Сфотографировала статуэтку с котом, его зовут Анж — по-французски «ангел».


— Полина, вы учились во ВГИКе на художника анимационных фильмов, не на мейнстриме; каким был ВГИК в 1985-м?

— Было трудно: я поступила сразу после школы, в группе все были старше на три-пять лет, а мне 17 было; тогда эта разница имела значение. Много работы: я раньше писала только акварелью, а надо было писать маслом — три дня в неделю по восемь академических часов в день; я плохо умела рисовать. Рисовали обнаженную натуру, портреты. А по воскресеньям рисовали эскизы к мультфильмам.

— Кто тогда подрабатывал моделями?

— Женщины лет 40—45; работа несложная, но тяжелая: стоять по 45 минут. Мы с ними дружили и фотографировались потом, когда они были в одежде. А остальные три дня — обычные лекции по истории кино и истории КПСС.

— Чувствовалось давление структуры?

— Разоблачения в перестройку начались, когда я была на первом курсе. У нас был педагог Борис Михайлович Неменский, и у него была своя программа, за которую его несколько раз чуть не увольняли и нигде не принимали, — короткие этюды на состояния: задавал тему, ставил натюрморт и говорил: «удар», «гроза», «весна», «грусть». Это были не длительные работы, надо было черно-белым передать состояние. Это развивало чувство композиции.

— Вы общались с другими студентами?

— Контакта с другими студентами не было — была несчастная любовь, и я ни на кого не смотрела, я страдала. В школе, в 9—10 классах, я очень много фотографировала: на «Зенит» на пленочный 3М снимала сценки, когда мы дурачились с одноклассниками, — теперь они в ящике у мамы.

ПтичкаПтичка

— Что удивляло Полину-студента?

— Кино тридцатых годов, зарубежное 30—40-х — черно-белые фильмы.

— Было ощущение, что вы художник?

— Нет. Училась во ВГИКе лет десять, с академическими, а потом захотелось некоторой завершенности — тогда произошла встреча с человеком, который меня изменил. Станислав Михайлович Соколов (худрук Союзмультфильма) — он научил добиваться своего в профессии: не денег, а адекватного результата. У меня в дипломе 16 акварельных листов, а нарисовано было около трехсот.

— А как появились мультфильмы?

— Вася Бородин делает их из моих рисунков.

Мультфильм Полины Андрукович «Уточнение».
Мультипликатор Василий Бородин

— Окружающие люди понимают, чем вы занимаетесь?

— Кого считать окружающими... Семья и близкие — да, очень поддерживали.

— Расскажите, как вышла книга, за которую вы получили премию «Различие».

— Я просто послала тексты в «НЛО» на общий адрес несколько лет назад, и Александр Скидан их случайно выловил. И меня на презентации назвали человеком без места. Со Скиданом было очень легко работать: так приятно, и не чувствовалось никакого груза.

— После написания вы читаете свои стихи?

— Я набираю их на компьютере, почти не изменяя, кроме опечаток, которые возникают сами собой. Иногда перечитываю рукописный черновик. Очень редко потом перечитываю.

— Кто в поэтической среде имел на вас влияние?

— Огромное влияние — Дмитрий Кузьмин как личность: взгляды, проект «Авторник»… По степени человеческой свободы.

— Тяжело ли что-то читать вслух?

— Если недолго — нет, и если не надо кричать.

Полина Андрукович читает стихотворение «ложатся голуби…»

— Ваши тексты — как будто свидетельства герметизации, закрытости письма/человека от какой-то истории — словно вы постоянно уходите.

— Это, наверное, способ уйти от банальности жизни, когда раздергивает и разбивает внутреннее единство. Текст является способом восстановить ощущение себя как себя. Не всегда они вызваны этим.

Пейзаж, 2010Пейзаж, 2010

— Люди, которые воспринимают ваши рисунки, — они читают ваши стихи?

— Читают и ничего в них не понимают: «хорошо, но слишком сложно».

— Слово «секс» и некоторые другие в ваших текстах кажутся отдаленными от основных слов — из другого мира?

— Да нет, я нормальный человек — это часть человеческой жизни, об этом тоже думаешь, они естественно возникают.

— В тексте — те слова, которые возникают в вас как в человеке?

— Да, но для меня и слово «пустота» реально.

— Вы сейчас пишете прозу?

— Да, каждый день понемногу, две-три странички блокнота. Это одна из причин, почему я редко бываю на поэтических вечерах: сразу включаются ощущения слов других поэтов, и не всегда хватает сил.

— Зачем вам писать прозу?

— Чтобы для себя что-то понять о себе и об окружающем мире; когда ручка и блокнот в руках, мне все спокойнее — и виднее в моей жизни, что меня окружает. Это письмо для себя; если когда-то и для кого-то будет интересно — хорошо. Это некоторая психотерапия.

Не было времени, чтобы я совсем не писала. Я начала всерьез на втором-третьем курсе, в школе — только шуточные стихи.

— Вы уничтожали свои работы?

— Живопись — переписывала, поэтому из прежнего ничего не осталось, выбросила уйму пленок, да и графику уничтожала, но тексты — нет.

— Вы соотносите себя с современной культурой, тем, что вокруг происходит?

— Да практически нет, осознанно — нет. Могу соотнести себя по духу, а не по форме, с песнями каэспэшников.

— Есть реальность, в которой хотелось бы побыть?

— Париж, Монмартр, импрессионисты, это банально.

— Чего не хочется видеть вокруг?

— Госучреждений: не чтобы их совсем не было — я понимаю, что они нужны, но по жизни с этим сталкиваться некомфортно. Соцслужбы, даже ЖЭК.

— Что-то изменилось в восприятии внешнего мира за последние 10—20 лет?

— Да фактически все. Многие вещи тогда неосознанно не хотелось делать — теперь стало понятно, почему я не хочу их делать, просто какое-то более равномерное дыхание с возрастом приходит.

— Политические взгляды?

— Практически не было соотнесения с внешними политическими событиями; иногда некоторые движения вызывают радость и подъем. У нас с отцом разные взгляды на политику. Папа верит, что Россия идет по совершенно правильному пути — светлые тенденции, а я вижу то, что я вижу на улице, в метро, в выражении глаз, я скорее пессимист, я знаю цикличность всех изменений.

Ночная бабочка вместо этого мира, 2013Ночная бабочка вместо этого мира, 2013

— Как вы относитесь к вранью?

— Я училась в советской школе, я очень хорошо писала сочинения про Чехова и Пушкина, я относилась спокойно к тому, что надо писать о защите маленького человека и коммунистов в литературе. Я понимала, что это все — лицемерие. Это очень хорошая прививка.

— А что вы читаете сейчас?

— Умберто Эко «Открытое произведение» перечитываю, Джорджа Мартина — «Сагу для отдыха»; я очень мало читаю.

— С каким искусством сейчас вы соотноситесь?

— Музыка имеет отношение: любой французский шансон действует на меня очень хорошо — от Жоржа Брассенса до Шарля Азнавура, и музыка Губайдулиной, и современная симфоническая музыка. Мурлыкает и мурлыкает, и приятно.

— Что вы не можете — не хотите?

— Что-то обязательное делать не могу — вставать в восемь куда-то и сразу ехать; если я утром не сделала рисунок, то я не в своей тарелке; потом начинается день.

— Вы нечасто в сети?

— Я не люблю компьютер — использую как справочник и печатную машинку, мне проще поговорить и встретиться, чем написать письмо.

— А что удивляет в последнее время?

— Течение времени и то, что с течением времени действительно что-то меняется: в это не верится. Что мир нестабилен и моя жизнь нестабильна.

— Если бы вас пригласили на фестиваль сейчас, вы бы согласились?

— Я человек невыездной: быстро устаю, в поезде нельзя курить.

Реальность тениРеальность тени

— Какой вопрос вы бы задали себе? И есть ли на него ответ?

— Насколько я сама способна выдерживать ту пустоту и тишину, которую я, так сказать, «пропагандирую», — соответствую ли? Пока нет ответа.

— Вы чувствуете в последнее время разрастание смерти вокруг?

— Смерть кошечки — начало поэмы, которая в книге; смертей людей вокруг меня почти не было, умирали знакомые достаточно неблизкие. Энергетический взрыв и, когда умирает хороший человек, — подарок его жизни всем.

— Есть страх?

— Есть страх сойти с ума, потерять осознание себя. Сейчас в моих текстах гораздо больше человека, чем было когда-то.

Репетиция верлибра, книга 2008 г.Репетиция верлибра, книга 2008 г.

— В вашем письме часто присутствуют два правила честной игры: перенос части слова на другую строку, расположение слов с разными интервалами между ними — и опечатки, открывающие читателю процесс письма.

— Эти опечатки пошли с того времени, когда я печатала на машинке: исправить опечатку было невозможно. Первые стихи Дмитрию Кузьмину были напечатаны на машинке.

Я запомнила его фразу: «Жаль, что у вас нет компьютера» — и тогда я сказала папе, что хочу обзавестись техникой.

— Полина, вам снятся сны?

— Да, в основу нового прозаического текста лег сон.



Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Разговор c оставшимсяВ разлуке
Разговор c оставшимся 

Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен

28 ноября 20244971
Столицы новой диаспоры: ТбилисиВ разлуке
Столицы новой диаспоры: Тбилиси 

Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым

22 ноября 20246528
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 202413106
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202419586
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202423657
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202428960
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202429616