© Тимофей ЯржомбекОлег Кашин
Невыхода «Новой газеты» никто не заметил, тем более это был даже не невыход, а что-то вроде того номера «Правды», который возили Ленину в Горки, чтобы старик думал, будто страна процветает
Все началось десять лет назад, когда владельцы телеканала «Дождь» купили у «Афиши» журнал «Большой город» и вернулись к практике бесплатного распространения этого журнала. Тогда же новые владельцы, желая понять, с какой аудиторией имеют дело, заказали одной крупной маркетинговой службе исследование, которое началось с тотального опроса всех, кто брал «Большой город» на стойках бесплатного распространения. Результаты опроса выглядели крайне забавно: из восьми с небольшим тысяч читателей примерно 7900 сами оказались либо журналистами, либо их ближайшими родственниками. Руководитель службы, готовившей опрос, имел связи в Администрации Президента – каждую субботу пил пиво с одним средней высокопоставленности чиновником. И во время очередной встречи, ни на что не намекая, просто, как анекдот, рассказал: представляешь, мол, «Большой город», оказывается, только журналисты и читают. Чиновник заинтересовался, попросил копию отчета об исследовании, и через несколько дней аналитическая записка под игривым названием «Им нравится БГ, а не наоборот» легла на стол первого заместителя главы президентской Администрации. Документ вернулся к автору с одобрительной резолюцией в тот же день.
Следующие несколько недель были посвящены переговорам – это была середина декабря, в центре Москвы футбольные болельщики дрались с ОМОНом и избивали кавказцев. При этом и сами фанаты, и омоновцы, и тем более кавказцы очень удивились бы, если бы им рассказали, что все это неожиданное обострение ситуации носит искусственный характер и своей единственной целью имеет создать нужный фон для переговоров между Кремлем и редакторами.
Каждый редактор слышал от переговорщиков примерно одно и то же: вы пишете для нескольких сотен своих знакомых и ни для кого больше, никакого экономического смысла в вашем существовании нет, но экономический смысл – Бог с ним, мы знаем, что бухгалтерские вопросы вас никогда не волновали, вы считали себя выше этого, поэтому забудем об экономике, но ведь и никакого другого смысла в вашем существовании тоже нет. Общество? Вам кажется, что вы служите ему? Не льстите себе, вон оно, общество, – на Манежной. И, кстати, никто, кроме нас, защитить вас от этого общества не сможет. Редакторы вздыхали и соглашались – ничего нового они не слышали, они и сами давно знали, что их издания читают только сами журналисты, что «простые люди» относятся к журналистам скептически и что, если завтра вдруг не выйдут все газеты и все журналы, никто, кроме нескольких сотен (ну хорошо – тысяч) жителей Москвы, этого не заметит.
Уже к весне 2011 года о том, что в России когда-то была общественно-политическая пресса, никто и не вспоминал.
И действительно, когда сделка была заключена, перемен не заметил вообще никто, хотя речь шла не только о печатной прессе, но и об интернете. Составили список сайтов, доступных только ограниченному количеству IP-адресов, и список самих IP-адресов те же несколько тысяч людей, обозначаемых теперь в документах как социальная группа «Журналисты».
Самим журналистам, рядовым сотрудникам редакций, кстати, никто ничего не объяснял, и они тоже не обратили внимания, да и на что было обращать внимание – ну вешаешь в ЖЖ ссылку на свою свежую колонку, ну получаешь три комментария от коллег («Гениально», «Говно» и «Каменты рулят»), и откуда ты узнаешь, что ссылка как раз и доступна только твоим коллегам, а у остальных браузер выдавал бы ошибку 404, если бы вдруг они решили сходить по твоей ссылке.
Потом, конечно, кто-то догадался, кто-то проболтался, кому-то рассказали какие-то доброжелатели, но никого это не взволновало и не шокировало. Потому что все и раньше знали, что журналисты нужны только самим журналистам, и только для того, чтобы было с кем сравнить себя. Поэтому никаких громких последствий, социальных или политических, сделка не имела.
В январе вышел Vogue с Алиной Кабаевой на обложке, и на этом фоне невыхода «Новой газеты» никто не заметил, тем более это был даже не невыход, а что-то вроде того номера «Правды» в единственном экземпляре, который возили Ленину в Горки, чтобы старик думал, будто страна процветает. Здесь экземпляров было чуть больше, но принцип был похож – бумажный «Коммерсантъ» лежал только в редакции на Врубеля, «Ведомости» – только в офисе на Полковой, а «Большой город» – только на тех бесплатных стойках в «Маяке» и «Жан-Жаке», с которых все началось. Какие-то романтики (стоит, в частности, назвать Андрея Лошака и Алексея Навального – последнему тоже удалось записаться в социальную группу «Журналисты», что дало злым языкам повод считать, что за Навальным все-таки кто-то стоит) полагали, что последние события вызовут бурный рост гражданской журналистики, в том числе в микроблогах. Но и эти надежды не оправдались – принцип «журналисты интересны только журналистам» работал и здесь. А после скандальной «монетизации Твиттера», устроенной медиаагентством «Легенда», вести микроблог и среди журналистов стало дурным тоном, и социальная группа практически в полном составе сосредоточилась в закрытом для посторонних Фейсбуке.
Уже к весне 2011 года о том, что в России когда-то была общественно-политическая пресса, никто и не вспоминал – даже газетные киоски, если к ним не приглядываться, выглядели по-прежнему за счет глянцев и «Вестника ЗОЖ».
И в общем, именно поэтому мы не можем точно описать, что происходило с Россией в 2020 году, кроме того, что ее президентом по-прежнему был Владимир Путин. Ему, кстати, тоже доставляли специальный экземпляр бумажного «Коммерсанта»: национальный лидер постарел, но от привычки читать Колесникова так и не избавился.
