Может ли «поумнеть» русский лес?

В рамках проекта Европейского союза «Общественная дипломатия. ЕС и Россия» и его медийного зеркала — раздела на Кольте «Мосты» Ольга Добровидова съездила в Йошкар-Олу, где в Поволжском государственном технологическом университете проходила конференция «Лесные экосистемы в условиях изменения климата: региональные и международные аспекты» с участием экспертов из России и Европы. Как мы можем беречь сегодня леса, легкие планеты, и управлять ими?

Вейник тростниковидный — типичная для Евразии лесная трава, его простенькие колоски можно встретить и в Финляндии, и в Сибири. Он довольно чувствителен к температуре, поэтому для ученых, изучающих влияние изменения климата на природные экосистемы, вейник служит хорошим индикатором: по мере потепления он может продвигаться на север со скоростью до восьми километров в год.

Такое «бегство» живых существ от меняющихся условий обитания или «освоение» ими новых ареалов — одно из самых наглядных проявлений глобального изменения климата. И хуже всего, само собой, приходится деревьям: из-за своего длинного жизненного цикла они не могут непрерывно следовать за меняющейся температурой или влажностью — только отправлять по новому адресу следующие поколения.

Но вынужденное переселение — возможно, меньшая из «климатических» проблем леса. Там, где будущее обещает больше жарких и засушливых дней, растет угроза природных пожаров. А вредители вроде жуков-короедов по мере изменения климата тоже с удовольствием мигрируют на новые для себя территории.

А ведь леса — это не только ценный мех, древесина, но и множество других бонусов, очевидных и не очень: от задержки влаги и сохранения плодородных почв до походов за грибами, ягодами и шишками. Более того, «зеленые легкие» планеты активно забирают из атмосферы тот самый углекислый газ, тормозя изменение климата, вызванное деятельностью человека.

Лес и климат переплетены настолько тесно, что Международный союз лесных исследовательских организаций (ИЮФРО) впервые рассмотрел этот вопрос аж в 1896 году, на втором своем съезде. Тогда, правда, речи об антропогенном изменении климата еще не было, но сегодня именно оно — безусловный приоритет в научных дискуссиях.

В середине мая российские и европейские специалисты по лесному хозяйству встретились на конференции «Лесные экосистемы в условиях изменения климата: региональные и международные аспекты», которая прошла в Поволжском государственном технологическом университете в Йошкар-Оле. Участники конференции обсудили состояние лесного сектора в России и ЕС, современные методы научных исследований и меры государственной политики, необходимые в новых климатических условиях.

Елена Куликова из Европейского института леса со штаб-квартирой в Финляндии рассказала, что Евросоюз, где леса покрывают 37% общей площади (в России — около 45%), в последние годы выбирает стратегию так называемого климатически умного лесного хозяйства — climate smart forestry. Это означает, что все решения по управлению лесами принимаются с учетом прогнозируемого изменения климата и его влияния на лесные экосистемы. Более того, само управление лесами становится инструментом борьбы с последствиями изменения климата для региона.

На практике работает это примерно так: в стране с высокой горимостью лесов, которая часто страдает от природных пожаров, восстанавливать сгоревшие леса нужно видами, устойчивыми к засушливым условиям. А, скажем, в восточноевропейской стране, где преобладает европейская ель, плохо справляющаяся с засухами, вредителями и болезнями, надо активнее создавать смешанные леса и переходить на местные виды деревьев.

Россия — это точно такая же совокупность регионов с разными климатическими условиями, лесорастительными зонами и с разной ролью лесов, объясняет Куликова. Например, на севере европейской части страны древесина активно заготавливается и перерабатывается, а лесной сектор играет большую роль в бюджетах регионов. На юге Поволжья, где преобладает сельское хозяйство, леса играют большую полезащитную роль — например, защищают сельскохозяйственные территории от деградации почвы. А где-нибудь в Московской области очевидна рекреационная роль лесов.

«Такой подход, ведение лесного хозяйства с учетом изменения климата, безусловно, может быть применим в России, но сейчас нет никаких предпосылок для этого — не только законодательных, но даже концептуальных», — говорит Куликова.

По ее словам, сейчас в России есть только некое намерение заниматься адаптацией к изменению климата, но пока оно не облечено ни в какие нормативные акты. С Куликовой согласен и Алексей Григорьев из Российского социально-экологического союза: он в своем докладе отметил, что ни принятая в 2009 году Климатическая доктрина, ни рекомендации Второго оценочного доклада Росгидромета никак не отразились на документах стратегического планирования. В российских госпрограммах по лесному, водному хозяйству, чрезвычайным ситуациям, региональному развитию «таких слов, как “глобальные изменения климата и адаптация к ним”, просто нет», подчеркнул Григорьев.

При этом по итогам исследования, проведенного Европейским институтом леса в 2014 году, тема адаптации лесов к изменению климата стала главным приоритетом развития лесной науки в будущем. Но этот повышенный интерес российских ученых тоже нуждается в поддержке со стороны государства: эта тематика должна быть, например, сформулирована как приоритетная в конкурсах на получение бюджетного финансирования. «Намерения требуют структуризации, на одном энтузиазме ученых далеко не уедешь», — считает Куликова. Пока «ехать», видимо, приходится в основном именно на нем: по общим объемам финансирования лесной науки Россия и страны Восточного партнерства (Азербайджан, Армения, Белоруссия, Грузия, Молдавия, Украина) почти в десять раз уступают европейским странам.

Несмотря на такую довольно безрадостную картину, первый очаг «климатически умного» лесного хозяйства все-таки может появиться и в России: участники конференции в своих рекомендациях предложили лесному министерству Марий Эл и принимавшему их университету стать пилотными структурами по внедрению этой концепции.

Понравился материал? Помоги сайту!