«Мы добудем последний уголь на территории Германии — и на этом всё. История угля в Германии закончится»

В декабре нынешнего года закроется последняя угольная шахта на территории Германии, и вместе с ней исчезнет целая отрасль, которая до сих пор была градообразующей в Рурской области — индустриальном сердце страны. Ольга Добровидова поговорила с Берндом Тишлером, мэром Боттропа — города, где находится эта последняя шахта, — о том, как город подготовился к концу эпохи угля и какие уроки вынес из этого. Визит Тишлера в Россию был организован при поддержке представительства ЕС в России.

— С чего началась трансформация Боттропа?

— Десять лет назад федеральное правительство Германии решило прекратить добычу угля на территории страны, потому что это слишком дорого. Нам пришлось реагировать на эту ситуацию, потому что город существовал только благодаря добыче угля. Поэтому еще тогда мы начали думать, как мы можем найти новый путь, новое направление для будущего нашего города.

— Вы начали думать об этом всего десять лет назад?

— На самом деле раньше. До того как я стал мэром, еще в середине 1990-х годов, мы начали думать, что нам нужно диверсифицироваться. Но основной толчок пришелся на 2009 год с началом проекта «Инновационный город». Меня как раз выбрали тогда мэром, но у нас еще не было никакого плана, так что это было определенным риском — и я рад видеть, что наша стратегия работает.

— Что это за проект?

— Этот конкурс в 2009 году объявили немецкие промышленные компании — они хотели найти город, готовый к инновациям, к энергоэффективности. Боттроп выиграл конкурс, и в 2010 году мы начали работать. Наша цель — снизить выбросы парниковых газов на 50% за 10 лет — конечно, амбициозная, но мы уверены, что в 2020 году мы ее достигнем. Сейчас мы уже снизили выбросы на 42—43% — в общем, не так далеко от 50.

Интерес немецких промышленников в том, что они хотят вывести на рынок новые технологии. Они рассуждают так: если это работает в Боттропе, в типичном угольном городе страны, то это будет работать везде. Кроме того, нас поддерживает правительство области, которому интересно увидеть, как работает такой процесс преображения моногорода.

— Почему именно вы выиграли этот конкурс? В чем был секрет вашего успеха?

— Как я уже сказал, мы стали думать еще до конкурса, в чем сильные стороны жителей Боттропа, что они умеют хорошо делать. И мы решили, что мы — специалисты в энергетике; когда-то в угледобыче, а теперь в энергетике новой и возобновляемой. Кроме того, жители Боттропа не любят много говорить, они предпочитают сразу приступать к делу. Вместе эти сильные стороны и помогли нам победить, наше преимущество было в этом.

— Как вы думаете, если бы федеральное правительство не отказалось от добычи угля, удалось бы вам диверсифицироваться?

— Если бы добыча угля продолжалась, мы бы, я думаю, и без решения правительства поступили так же, потому что я убежден, что решения проблемы изменения климата нам нужно искать с помощью энергоэффективности. Но без поддержки промышленности и правительства это было бы сложнее.

— Можно ли сказать, что во всей Рурской области Боттроп справился с этим вызовом лучше всех?

— Я, конечно, не буду говорить, что мы — лучшие. Но наш опыт трансформации удачен потому, что мы нарисовали себе «дорожную карту» превращения промышленного города в энергоэффективный, и мы знаем, что могут сделать другие города, чтобы последовать нашему примеру. Нашей «дорожной картой» интересуются и в других странах, в том числе в России, США, Канаде, Китае и Японии. 40% выбросов парниковых газов приходится на города, так что, если вы хотите их снизить, нужно работать с энергоэффективностью уже существующих зданий — у нас просто нет времени ждать строительства новых. Поэтому такого рода стратегии, как план Боттропа, всем нужны

Я убежден, что этот опыт может быть полезен и для других моногородов: нужно сделать всего пару шагов, и процесс начнется, если руководство города и его жители — в одной лодке и гребут в одну сторону. Но для этого нужно иметь политическую волю и поддержку со стороны гражданского общества. Раньше мы сидели в мэрии, придумывали планы, потом приходили с ними к людям и удивлялись, чего это наши планы им не нравятся. Теперь мы работаем с людьми в их городе, в их кварталах, потому что мы знаем, что люди лучше всех разбираются в ситуации на местах, они знают, что не работает и что им нужно. Поэтому в развитии города мы перешли от централизованного планирования к децентрализованному — не во всем, но во многих вопросах.

Сейчас нашу «дорожную карту» внедряют в 20 других городах Рурской области и в других городах Германии. Вся область вполне успешно меняется: например, раньше, в 1960-х, в области было 350 тысяч шахтеров, а сейчас — 350 тысяч студентов. Это отражает долгосрочные перемены в регионе.

— О каких конкретно проектах в области энергоэффективности мы говорим?

— У нас много различных инициатив: например, моя любимая — 100 микрогенераторов электричества и тепла. Мы установили их в жилых домах и вместе с бизнесом оцениваем, как энергосистема справится с появлением таких независимых децентрализованных источников энергии. Этот опыт может быть интересен и России. Еще пример — здания, которые производят больше энергии, чем потребляют. Но, по моему мнению, новые процессы даже важнее этих технических проектов: мы нашли новые формы сотрудничества заинтересованных сторон в городе, его жителей, бизнеса и ученых. Для этого надо было убедить людей в необходимости такого сотрудничества, потому что против их воли ничего сделать нельзя.

— Я предполагаю, что люди гордились тем, что живут в «угольном» городе. Наверное, сложно было отказываться от этой идентичности?

— Да, конечно, не только в Боттропе, но и во всей Рурской области люди гордятся своей работой. И да, это было сложно, потому что в Боттропе почти каждый знает кого-то, кто работает в угольной шахте или как-то связан с добычей угля. Так что, на мой взгляд, нормально бояться окончания эпохи угля. Поэтому участие в конкурсе для нас было прекрасным шансом преодолеть эти страхи.

— Как вы работали с этими настроениями и с общественным мнением?

— С началом конкурса мы начали информационную кампанию, чтобы мотивировать и убедить людей поддержать это новое направление в развитии города. Например, мы собрали 20 тысяч подписей (в Боттропе живут 120 тысяч человек. — Ред.) в поддержку нашего участия в конкурсе, в поддержку перехода от угля к энергоэффективности. Мы проводили кампании для молодежи и детей — в конечном итоге им предстоит решать, как город будет развиваться дальше, и, если их убедить, добиться целей будет проще.

— То есть теперь люди гордятся «инновационностью» своего города?

— Да, конечно, они очень этим гордятся, потому что они могут сказать: посмотрите, мы нашли для себя новый путь, мы — образцовый город в Германии, и множество людей приезжает в Боттроп, чтобы изучать наш опыт.

— В декабре вы закроете последнюю угольную шахту — Prosper-Haniel. Как это произойдет?

— В декабре в Боттроп приедет президент ФРГ Франк-Вальтер Штайнмайер, он проведет церемонию, в ходе которой мы добудем последний уголь на территории Германии, — и на этом всё. История угля в Германии закончится.

— Что вы будете делать со всей угольной инфраструктурой?

— Часть ее продадут, а после этого во всей Рурской области нам понадобится постоянно откачивать воду из 500 шахт, чтобы она не смешивалась с питьевой водой. Другой большой вызов для Боттропа — это очистка мест добычи угля и их застройка. У нас много опыта по этой части, потому что с начала 1990-х мы уже провели такую работу в нескольких районах, построив там дома, парки и спортивные площадки. Проще, конечно, строить инфраструктуру «в чистом поле» в лесистой части города, но мы решили использовать старые промышленные площадки, а деревья сохранить.

— А что стало с шахтерами?

— В Германии развито то, что мы называем социальной экономикой: федеральное правительство тогда же, в 2008 году, решило, что никто из работников закрывающихся угольных шахт не должен остаться без работы. Во-первых, мы обучали шахтеров другим профессиям — в Германии добыча угля считается высококвалифицированным трудом, поэтому это было несложно. Во-вторых, шахтеры старше 50 могли выйти на пенсию. Так что никто не остался безработным.

— Какая, на ваш взгляд, наиболее заметная перемена произошла за эти 10 лет в Боттропе?

— Мы улучшили качество жизни. Если вы пройдете по городу, вы увидите множество отремонтированных зданий, мы нашли возможности создания в городе нового бизнеса. Компании пришли в Боттроп, потому что они видели наш конструктивный настрой.

Я живу в Боттропе с 1980-х, и тогда, конечно, никто не мог себе представить, что мы перестанем добывать уголь. Это казалось невероятным, нельзя было даже думать об этом. Некоторые люди и сейчас боятся, что мы потеряем наши шахтерские корни, поэтому мы начали проекты по сохранению культуры угледобычи, профессиональных праздников и так далее. Культура города будет меняться, но не так быстро.

— Каково будущее Боттропа? Какие следующие шаги вы видите?

— Я очень горжусь тем, что наш уровень безработицы — один из самых низких в Рурской области: это показывает, что наш способ диверсификации успешен, для мэра это хороший результат. Я с нетерпением жду новых возможностей для Боттропа по застройке промышленных зон — это сложная работа, но она мне нравится.

В 2019 году Боттроп отмечает 100-летие, мы будем праздновать его целый год. Это будет нашим первым днем рождения без угля.

Понравился материал? Помоги сайту!