Даниель ван Зёйлен: «Мы получили здание бывшего монастыря»

Брюссельский центр изящных искусств BOZAR при поддержке Европейского союза, Благотворительного фонда Владимира Потанина и правительства Фландрии проводит серию онлайн-семинаров «Искусство создания комьюнити», в которой принимают участие бельгийские и российские кураторы.

Мы уже знакомили вас с этой инициативой в интервью с куратором брюссельского независимого арт-центра Komplot Соней Дермьенс.

Продолжаем знакомить вас с участниками программы.

Два года назад в Генте, городе с населением чуть больше 260 тысяч человек, открылась новая институция Kunsthal Gent — результат многолетней борьбы за видимость в городском культурном ландшафте независимых пространств, работающих с современным искусством. Даниель ван Зёйлен и ее коллеги с самого начала были заняты организацией и концепцией новой площадки.

Даниель рассказала Александре Генераловой о том, как команда из пяти человек использует систему горизонтального управления, зачем Кунстхалле нужен User's Manual и как освоить огромное пространство бывшего монастыря кармелитов с помощью «Бесконечной выставки» и архитектурных интервенций.

— На сайте Kunsthal Gent есть раздел User's Manual — документ, где в черных рамочках на желтом фоне перечислен 141 пункт ироничных «правил жизни» вашей институции. Как появился этот мануал и зачем он нужен?

— С него и началась наша история (смеется). Мы открылись в январе 2018 года, за полгода до этого получили ключи от здания — когда-то оно было монастырем кармелитов. Полгода мы «обживали» пространство, трансформируя его под будущие программы, и пригласили 10 близких нам по духу кураторов и экспертов для двухдневного мозгового штурма.

Мануал, изданный в виде книжки, — это и есть результат обсуждений, разговоров и попыток осмыслить пространство, комбинация из разных цитат и нашего изначального стейтмента. Внизу каждой страницы под цитатами вы увидите строчки из эссе «Endless Exhibition» дизайнера и куратора Према Кришнамурти. Видео с ним, читающим этот текст, представлены в Кунстхалле в четырех разных точках.

Эссе начинается с критики современной практики биеннале, арт-ярмарок и временных выставок, которые появляются и исчезают в мире каждый день. Этому явлению Кришнамурти противопоставляет собственно endless exhibition — «бесконечную выставку», которую мы делаем в Кунстхалле: художники добавляют к уже существующим в пространстве работам новые, пытаясь «встроиться» в этот постоянно меняющийся контекст. Получается такая постоянно растущая выставка.

Мануал придуман для всех: для художников, которые приезжают работать в Кунстхалле, для нас самих, чтобы не забывать о наших принципах и амбициях — выставлять на 50% художников-женщин, всем платить за работу. Зрителям документ тоже может быть интересен, если они хотят заглянуть во «внутреннюю кухню» институции.

Сама книжка маленького размера — треть формата А3, к тому же дешевая в производстве, дизайн придумал мой коллега, который раньше работал в этой сфере. У нас у всех был artistic background. Кстати, на второй странице мы честно признаемся, что «украли» мануал у другой институции — Eastside Projects в Бирмингеме. Если кому-то пригодятся наши идеи — пожалуйста, смело используйте, мы только приветствуем апсайклинг текстов.

— User's Manual был точкой отсчета для вашей институции, а как она вообще появилась?

— Гент — небольшой город в получасе езды от Брюсселя, там живет всего 263 тысячи человек, есть один Музей современного искусства (Stedelijk Museum voor Actuele Kunst, S.M.A.K. — Ред.). Какое-то время назад, до появления Кунстхалле, в городе уже был слой небольших институций, связанных с современным искусством, которые «подготовили почву». Однако практика такова: инициативы возникают, город их какое-то время поддерживает, потом перестает — зародившиеся пространства постепенно исчезают. При этом в городе есть три арт-школы. Эта ситуация создала некоторое давление в Генте: была необходима стабильная институция, занимающаяся современным искусством.

Мы получили здание бывшего монастыря после того, как оно перешло от провинции Восточная Фландрия к Генту, — за этим есть сложный политический бэкграунд. Надо сказать, что до этого там был музей — обычный, непримечательный провинциальный музей, который просуществовал около 20 лет.

Когда город получил здание, был объявлен open call, одно из его требований — чтобы новая институция помогала современным художникам и создавала пространство для взаимодействия разных акторов. Маленькие местные пространства начали объединяться, чтобы предложить свой план развития, были участники даже из Брюсселя и Антверпена. У меня, например, была идея создать в Генте международную арт-резиденцию.

Команда, с которой я работала над заявкой, нашла трех партнеров, которых мы привлекли к проекту: это программа кураторских исследований одной из городских арт-школ, кинотеатр, работающий на стыке кинематографа и искусства (сейчас у них есть собственная программа в Кунстхалле), и молодежная образовательная инициатива. Все вместе мы написали заявку на конкурс и в итоге получили площадку. Я думаю, городские власти никогда бы не пошли на это, если бы не началась дискуссия о необходимости пространства для современного искусства — эта дискуссия началась «снизу». Теперь мы должны доказать, что заслуживаем это помещение.

— Как устроен Kunsthal Gent?

— Kunsthal Gent — не просто выставочный зал, но и резиденция. На неделе мы закрыты для публики, посреди нашего пространства работают художники, студенты арт-школ проводят мастер-классы. Мы принимаем шесть художников или коллективов в год. Важно понимать: у нас нет директора и нет иерархии. За каждым из пяти координаторов закреплены определенные функции: бизнес-администрация, работа с художниками, контроль инфраструктуры здания. При этом некоторые обязанности мы делим на всех, например, PR и поиск партнеров.

— На сайте Кунстхалле есть объявление о наборе волонтеров с «зарплатой» 34 евро в день. В российских арт-институциях обычно не предусмотрено даже символических денег за волонтерство.

— В Бельгии необходимо предоставлять волонтерам небольшую компенсацию, которая покрыла бы им транспортные расходы и питание. Эти деньги — стимул, мы не придумали ничего особенного.

— Сколько волонтеров в год вы привлекаете?

— Пять человек помогают нам на открытиях, паблик-токах, стоят за баром (до пандемии у нас работал бар). Кроме того, есть волонтеры, которых мы привлекаем для монтажа проектов и для реализации архитектурных интервенций. Без волонтерской помощи работа институции была бы невозможна.

— Как появилась идея «Бесконечной выставки», которая продолжается уже больше двух лет?

— Ее подсказало само пространство — его невозможно было превратить в «белый куб». Оно огромно — чтобы работать с ним, освоить его, нужно быть опытным художником с большим бюджетом.

Мы пригласили архитектора, который сделал несколько интервенций, помогающих нам «ладить» с пространством. Например, там, где находился клир, была собрана зона кинотеатра, ее крыша теперь становится отдельным выставочным залом.

«Бесконечная выставка» также помогает нам постепенно завоевывать пространство, отказываясь от стратегии бесперебойного производства временных group shows. Для художников это вызов — они приходят в место, где уже существует множество произведений искусства.

Кстати, то пространство на крыше кинотеатра как раз и есть маленький «белый куб», который мы используем для выставок в формате «живопись на стене». «Бесконечная выставка» — наша основная концепция, но не единственная. Это эксперимент, который позволяет понять, что же это вообще такое — создание выставок.

— Когда «Бесконечная выставка» закончится?

— Очевидно, что нельзя бесконечно заполнять пространство. Каждый год у нас происходит три редакции «Бесконечной выставки» — в январе, мае и сентябре, над каждой работает новый художник. Иногда часть работ исчезает, часть меняет свою позицию. Например, огромная «занавеска» ирландской художницы Джесси Джонс с ладонью может быть отодвинута. Корректнее даже называть наш проект не «бесконечным» (endless), а «текучим» (fluid). Когда место закончится, нам надо будет пересмотреть выставочную концепцию.

— В вашем мануале есть такая фраза: «Знай, что то, что мы делаем, важно. Если придет только пять человек, значит, так тому и быть». У вас есть стратегия привлечения публики или это не основная задача?

— У нас нет большого бюджета на PR и даже отдельного PR-менеджера, поэтому наша стратегия — это коллаборации. Когда другие институции используют наше пространство, то к нам приходит новая аудитория: так мы шаг за шагом выстраиваем связи между разными сообществами.

Этим летом мы сделали проект, привлекший поразительно большое количество людей. Во время пандемии художники остались без заработка, и мы решили сделать выставку, которая сможет им помочь. Мы объявили open call для всех художников Гента, буквально — для всех, кто считает себя художником, и выставили полученные работы вместе: это около 500 произведений, в основном живопись. Параллельно мы открыли онлайн-платформу — с ее помощью удалось продать больше трети работ. Никакой комиссии за посредничество мы не брали.

Так мы поддержали художников в трудное время, но одновременно — и неожиданно для себя — привлекли огромную аудиторию в Кунстхалле. Не уверена, правда, что все эти люди станут нашими постоянными посетителями.

— Идея создания contemporary art space в здании бывшего монастыря или храма, как я понимаю, не вызывает вопросов в бельгийском обществе?

— Есть расхожая мысль, что культура — это новая религия. Я не могу сказать, что искусство — это новая религия, потому что не так уж много людей заботит эта тема. К тому же наша церковь не функционировала как церковь более 200 лет: еще Наполеон выкинул монахов из их монастыря. И с тех пор пространство использовали как склады для оружия и оперных декораций, какое-то время там был этнографический музей.

— В Советском Союзе храмы использовали с той же целью, иногда там даже устраивали дома культуры, а убранство постепенно разрушалось.

— Да, это логично — большое пространство. У нас сохранился фрагмент фрески XV века — благодаря ей мы сохраняем память об истории места. Если говорить о работе в церковном пространстве... все религиозное наполнение было давно убрано, остались лишь архитектурный объем и акустика — когда вы заходите внутрь, вы сразу понимаете, что находитесь внутри храма. Некоторые саунд-артисты присылают нам заявки, потому что хотят поработать с этой «фактурой».

— Что значит правило «Никогда не работайте c художниками-мудаками» из мануала Кунстхалле?

— О, эта фраза была моей персональной мантрой долгое время! Для меня это значит вкладывать свое время только в тех людей, которые могут уважать остальных. Кроме того, на бельгийской арт-сцене в последнее время было много скандалов, связанных с харассментом. Когда мы добавляли эту фразу в мануал, мы не ссылались на какой-то конкретный случай.

Я приехала в Бельгию из Нидерландов, где работала в институции, которая по иронии судьбы тоже находилась в здании церкви. В Нидерландах тогда широко обсуждался случай, когда одного известного художника обвиняли в домогательствах. 20 разных женщин свидетельствовали против него. Началась дискуссия: могут ли арт-институции поддерживать художника, который допускает такие вещи в своей частной жизни? Kunsthal Gent — очень маленькая институция с ограниченными ресурсами, и нам бы хотелось работать с людьми, которые разделяют наши взгляды, в том числе представление о том, что развитие собственной карьеры не должно ломать жизни других людей.

— На российской арт-сцене идут те же самые обсуждения: недавно вышла книга бывшей соратницы и гражданской жены акциониста Петра Павленского Оксаны Шалыгиной, которая рассказала, как он бил и насиловал ее. Пара покинула Россию три года назад из-за того, что актриса оппозиционного театра обвинила Павленского в насильственных действиях сексуального характера.

— Павленский — это художник, который зашил себе рот?

— Да, именно. И теперь многие в замешательстве: Павленский считался одним из важнейших акционистов современной России.

— В Бельгии многие говорят: нам нужно отделять работу художника от его личной жизни. Но в конечном итоге — люди работают с людьми. Почему мы должны закрывать глаза на действия художника, разрушающего карьеры других людей? В арт-комьюнити Гента была ситуация, когда на одной чаше весов был художник-мужчина, у которого уже было имя, а на другой — молодая и никому не известная студентка арт-школы.

В Бельгии есть платформа художников под названием Engagement, она появилась в 2017 году на волне #MeToo — вскрылись бесчисленные случаи сексуального харассмента в бельгийском танцевальном комьюнити. Мы даем возможность Engagement использовать пространство Kunsthal Gent для своих проектов — это помогает менять токсичное мировоззрение, из-за которого женщины-художники не могут чувствовать себя комфортно.

Понравился материал? Помоги сайту!