Тень сомнений

Текст продолжает проект об экологии «Переменная».

Крупная международная организация ученых, занимающихся климатическими исследованиями, в понедельник представила на конференции ООН в Бонне «десять главных научных тезисов о проблеме изменения климата». Эти десять тезисов, по замыслу их авторов, должны напомнить собравшимся бюрократам, зачем они, собственно, собрались: за обсуждением подпунктов статей и юридических формулировок легко забыть, что именно ожидает планету в будущем, если не начать бороться с изменением климата прямо сегодня (а лучше вчера). Руководитель организации Йохан Рокстрём так охарактеризовал ситуацию в пресс-релизе: «У нас нет права на беспечность. Изменение климата уже здесь. Оно опасно. И скоро дела будут обстоять гораздо хуже».

Сказал — как отрезал. Характерно, что в изложении этих десяти научных тезисов нет того, который почему-то до сих пор смущает некоторых людей, далеких от климатических исследований, — что именно деятельность человека с очень высокой вероятностью вызывает то быстрое изменение глобального климата, которое мы наблюдаем в последние полтора-два века. Там есть более общие слова про антропоцен, геологическую эпоху, в которую мы живем, и то, как человек стал определяющей силой в ускорении перемен вокруг нас. Надо думать, авторы тезисов считают, что не обязательно (и негоже?) на конференции о пятистопном ямбе напоминать участникам о том, сколько букв в алфавите русского языка.

По странному совпадению, эти десять тезисов «для прапорщиков и членов их семей» опубликовали примерно тогда же, когда российское сообщество популяризаторов науки — научных журналистов, ученых, читающих публичные лекции, организаторов всяческих научных боев и так далее — никак не может перестать обсуждать лекцию социолога Виктора Вахштайна. В этой полуторачасовой лекции, почти полностью состоящей из откровенного троллинга аудитории, есть тем не менее важная мысль: рассказывая о науке людям, которые ею не занимаются, должны ли мы оставлять место для сомнения?

На шуточной схеме «круговорота научных новостей», которую часто показывают начинающим научным журналистам, строгое научное исследование аспиранта легким движением рук медиа превращается в шапочку из фольги на голове бабушки аспиранта. Каждое звено в цепочке коммуникации между ученым и обывателем вынуждено упрощать (обыватель — отнюдь не дурак, но от него нельзя ждать, что он тоже шесть-восемь лет учился вашей дисциплине, да и времени у него мало между работой и фотографиями котиков в Инстаграме). Чем больше таких звеньев и чем сложнее предмет разговора, тем выше риск того, что ваша коммуникация сработает по принципу испорченного телефона. Поэтому даже без участия телекомпании РЕН ТВ в разговоре на научную тему приходится постоянно убивать своих любимых, то есть тонкости, подробности и оговорки.

И это мы еще даже не упомянули неизбежные неопределенности, которые и так есть, для них ничего упрощать и не надо. Вот, например, элементарный доверительный интервал: если ваш вопрос сложнее, чем «сколько будет дважды два», то вы почти наверняка используете не точечную, а интервальную оценку какого-нибудь параметра. Среднее количество клоунов в автомобиле, по данным моего исследования, не 7,25, а от 6,75 до 7,75 с вероятностью 95% — примерно так это выглядит. Покажите мне хоть одного журналиста — только честно, — который поставит эти 95% вероятности в заголовок или первый абзац.

Кто занимается изменением климата, тот над знаменитым комиксом про ученого, который изнасиловал журналиста, не смеется.

Специалисты по климату, о которых мы пишем в «Переменной», находятся в сложной ситуации. Они не активисты «Гринпис», у которых преувеличения и другие риторические приемы во имя великого дела если не простительны, то хотя бы понятны. Ученые хотят остаться учеными, то есть в том числе не потерять моральное право так называться, отступив слишком далеко от научного метода, не потерять уважение коллег и авторитет в своей дисциплине. В то же время их активно вовлекают в разговор далеко за рамками науки — об экономике, политике и даже праве. Это вовлечение тоже понятно: во всем демократическом мире работает идея об ответственности перед налогоплательщиками, которые финансируют работу ученых. Все чаще эта ответственность предполагает, что о результатах работы нужно отчитаться не только статьей в рецензируемом научном журнале — особенно когда речь идет не о Стандартной модели, а, скажем, о выживании внуков и правнуков налогоплательщиков.

Из этой сложной ситуации растут, например, ноги «резюме для лиц, принимающих решения». Это удивительное явление, за которое климатологи неоднократно получали по голове со всех сторон. Раз в пять-шесть лет Межправительственная группа экспертов по изменению климата (МГЭИК) готовит масштабный доклад о том, что мы знаем о проблеме изменения климата. Это сотни и тысячи страниц, на которых ведущие ученые со всего мира прилежно рассказывают, кто чего интересного понаписал об атмосфере, океанах, земных экосистемах и так далее. На данный момент таких докладов вышло пять.

Надежды на то, что политики прочитают сотни и тысячи страниц такого текста, нет решительно никакой. А между тем именно от политиков, а не от ученых зависит, что мы будем делать с проблемой изменения климата. Поэтому в МГЭИК придумали делать к каждому докладу краткие пересказы всего этого колоссального труда специально для тех, кого смущают библиографические ссылки. Какое значение придается этим документам, можно понять по вот какой детали: их построчно, предложение за предложением, на специальном собрании утверждают делегации стран. То есть такие резюме — это вообще-то уже политика, а не наука.

При этом в последних таких документах появились еще и «резюме резюме» — выделенные цветом и шрифтом ключевые тезисы, чтобы точно не пропустили. Скажите спасибо, что не 140 символов (хотя кто знает, может, так Дональд Трамп читал бы внимательнее).

С другой стороны, на протяжении всех этих 30 лет работы МГЭИК критикуют за то, что они недостаточно четко и ясно описывают степень своей уверенности в тех или иных утверждениях — мол, если вы только предполагаете, что так будет, или не совсем уверены, то так и пишите: но это неточно. Дошли до того, что для авторов докладов выпускают специальные памятки, в которых слова «вероятно», «маловероятно», «крайне маловероятно» соотносятся с численными показателями вероятности. Вроде бы полезно, но когда в пятом докладе степень уверенности ученых в том, что изменение климата — дело рук человека, повысили с 90% до 95%, вышло очень много заметок о том, что это вообще означает, потому что, как выяснилось, в числах не то чтобы стало намного понятнее.

В итоге климатологи оказываются в неприятном цугцванге, где упрощаешь — виноват, не упрощаешь — тоже виноват, потому что никто тебя не слушает. Не говорить вообще ничего — тоже не вариант: имеющаяся у тебя научная информация предполагает, что молчать безответственно и, возможно, преступно. Требуется очень специфическая акробатика: нужно рассказать об антропогенном изменении климата и всех неопределенностях вокруг него как-нибудь так, чтобы не открыть при этом форточку, через которую организованные и хорошо оплачиваемые отрицатели проблемы тебя же потом и выпотрошат.

Среднее количество клоунов в автомобиле не 7,25, а от 6,75 до 7,75 с вероятностью 95% — примерно так выглядит доверительный интервал. Покажите мне хоть одного журналиста — только честно, — который поставит эти 95% вероятности в заголовок.

Когда я говорю об «организованных и хорошо оплачиваемых отрицателях», я имею в виду, конечно, не гиперактивных комментаторов, приходящих в тексты об изменении климата и продвигающих там свой сорт конспирологических теорий (эти люди трудятся за идею). На Западе крупный бизнес спонсирует экспертные центры (think tanks), которые систематически выпускают «правильные» доклады, оплачивает конференции для таких экспертов, публикует заказные статьи в дружественных СМИ. На эту тему выпускаются книги и даже снимаются фильмы. В России это пока экзотика, известная только специалистам, — но вот, к примеру, на предстоящем съезде по охране окружающей среды сессии про климат уже собралась провести угольная компания СУЭК.

Там, где тема климата — часть публичной политики, любое сколько-нибудь неопределенное высказывание ученого, любое «возможно» может быть тут же использовано против вас, перемолото этой огромной машиной по производству сомнений, как выражается историк науки Наоми Орескес. Перефразируя известную присказку: кто занимается изменением климата, тот над знаменитым комиксом про ученого, который изнасиловал журналиста, не смеется.

Хороший недавний пример — статья в журнале Nature Geoscience, вышедшая в сентябре этого года. Для специалистов по физике атмосферы и океанов это, цитирую одного из таких специалистов, «вполне рядовая статья». Ее авторы скорректировали так называемую функцию отклика — это реакция климатической системы на удвоение концентрации CO2 в атмосфере (к примеру, на сколько градусов вырастет средняя температура у поверхности Земли, если углекислого газа станет в два раза больше). Эта очень важная для моделей климата функция уточняется в буквальном смысле с самого начала климатических исследований: чем больше мы знаем о климате Земли, тем увереннее уменьшается разброс ее значений. И, кстати, тем больше экстремальных сценариев развития событий из маловероятных переходит в невероятные. Это нормально, таких работ много, и бурный интерес они обычно вызывают разве что у постоянных подписчиков журнала «Метеорология и гидрология».

Но если вы читаете консервативную американскую прессу, вы об этом контексте ничего не узнали. Потому что там заметки о статье вышли с такими заголовками: «Климатические алармисты наконец признали, что были не правы насчет глобального потепления!»

В Германии перуанский фермер и гид, который водит путешественников по Андам, судится с энергетическим гигантом RWE: по мнению Cayля Лусиано Льиуйи, компания как один из виновников глобального изменения климата должна помочь деревне, где он живет, защититься от таяния местного ледника. В Осло во вторник, 14 ноября, начнется рассмотрение иска «Гринпис» и местной организации Nature and Youth к правительству Норвегии: активисты считают, что, выдавая новые лицензии на разработку нефтяных месторождений, страна нарушает собственные обязательства по борьбе с изменением климата. Климатическую науку все увереннее приносят в суды, и нам еще предстоит понять, как ученые справятся с состязательностью сторон.

И ученые, и научные журналисты учатся говорить о неопределенностях в климатической науке с трудом, на ходу и, как я писала выше, не в самой благожелательной атмосфере. Но делать это необходимо в том числе и для того, чтобы отказаться от черно-белой картины мира, в которой либо все уже решено, консенсус и 146%, либо ничего не ясно, кругом дым, зеркала и «только теории». Нюансы не умаляют и не отменяют уверенности климатологов в том, почему сейчас происходит то, что происходит, и их не нужно считать признаком риторической слабости. Да, десять тезисов про климат — полезное упражнение в научной коммуникации и выглядит красиво, но в каком-то смысле это игра по правилам мира постправды, где экспертам никто не верит, особенно если их слова нельзя твитнуть. Нужен какой-то третий путь.

Или можно, конечно, ждать, пока в стране введут обязательный призыв в научные лаборатории.

Понравился материал? Помоги сайту!