«Известно, какая страна пострадает первой»

Текст продолжает проект об экологии «Переменная».

В начале февраля представители Министерства иностранных дел Франции и Европейской комиссии сообщили, что Европейский союз не будет подписывать торговые соглашения со странами, не участвующими в Парижском соглашении по климату. Эффект от заявления был довольно громким: СМИ бросились выяснять, какие именно договоры оказываются под угрозой.

Списки стран, с которыми ЕС мог бы заключить торговые соглашения, и государств, отказавшихся ратифицировать Парижское соглашение, имеют лишь два пересечения: США и Турция. Однако переговоры с США по Трансатлантическому торговому и инвестиционному партнерству буксовали даже при администрации Обамы, а после избрания Трампа, скептически настроенного по отношению к свободной торговле, и вовсе зашли в тупик. Противоречия Турции же с ЕС столь сильны, что она сейчас гораздо ближе к потере даже формального статуса кандидата на вступление в союз, чем к тому, чтобы углублять интеграцию.

В этом смысле заявление ЕС никак не скажется на его торговой политике, оно лишь фиксирует то, что и так было на поверхности: у Евросоюза не будет новых торговых соглашений с США и Турцией — по крайней мере, до тех пор, пока там не сменится политическое руководство. Тем не менее ссылка на Парижское соглашение в заявлении ЕС не случайна и очень примечательна: Евросоюз принципиально готов рассматривать климатические сюжеты в увязке с торговыми.

Возможно, пройдет десятилетие, и изменение климата так же серьезно изменит мировую торговлю. К сожалению, далеко не все к этому одинаково готовы.

Во многом это логичное следствие дизайна подписанного в Париже документа. В отличие от предшествовавшего ему Киотского протокола, Парижское соглашение устроено по принципу «снизу вверх»: на страны-члены не накладываются никакие обязательства по сокращению выбросов, за нарушение которых могут быть наложены санкции. Вместо этого государства сами фиксируют цели, которых планируют достичь. Естественно, амбициозность этих целей по странам сильно различается: некоторые страны («энтузиасты») готовы существенно сокращать выбросы, тогда как другие («безбилетники») предпочитают подождать с принятием сколь-либо серьезных мер.

При этом бизнес в странах-«энтузиастах», вынужденный платить за свои выбросы, рискует проигрывать в конкурентоспособности компаниям из стран-«безбилетников», для которых они бесплатны. А часть бизнеса, особенно в относительно грязных производствах, из-за этого и вовсе будет заинтересована в смене своей юрисдикции.

Конечно, в развитых странах этим озабочены и компании, обвиняющие своих зарубежных конкурентов в «экологическом демпинге», и политики, опасающиеся потери рабочих мест и налоговых поступлений. И коль скоро Парижское соглашение не предусматривает никаких санкций для «безбилетников», «энтузиасты» неизбежно будут искать этим санкциям альтернативу. Воздействие на партнеров через инструменты торговой политики — наиболее очевидный вариант.

Символическое заявление об отказе от торговых партнерств со странами, не участвующими в Парижском соглашении, — лишь первый шаг. Следующим, вероятно, будут углеродные таможенные пошлины для импортеров из стран, не имеющих углеродного регулирования: если страна не хочет вводить у себя плату за выбросы, это де-факто сделают за нее. В сентябре 2017 года президент Франции Эмманюэль Макрон уже отметил в своей программной речи, что для успеха «зеленой трансформации» в ЕС введение таких пошлин имеет ключевое значение. Обратите внимание: раньше либеральные экономисты и политики осторожно относились к углеродным таможенным пошлинам, которые всегда можно использовать в протекционистских целях, — сегодня их продвигает самый либеральный из всех западных лидеров.

До сих пор очень осторожно к углеродным таможенным пошлинам относилась и Всемирная торговая организация, однако риторика и ее представителей с каждым годом смягчается. И едва ли случайно в январе нынешнего года, почти одновременно с заявлениями из ЕС, ВТО и Программа ООН по окружающей среде (ЮНЕП) объявили о запуске «глобального диалога по торговле и окружающей среде». Его цель, по утверждению главы ЮНЕП Эрика Солхейма, — «обеспечить, чтобы она [торговля] работала для наших природных ресурсов, нашего климата и всех людей».

Раньше либеральные экономисты и политики осторожно относились к углеродным таможенным пошлинам — сегодня их продвигает самый либеральный из всех западных лидеров.

Пока все идет к тому, что экологические таможенные пошлины войдут в арсенал признанных инструментов торговой политики в течение ближайшего десятилетия.

Наиболее уязвимы перед подобного рода инструментами ведущие страны — экспортеры углеродоемкой продукции. Среди них выделяются три: Китай, Россия и Индия. При этом Индия в рамках Парижского соглашения признается бедной страной, которой для осуществления «зеленой» трансформации необходима помощь со стороны мирового сообщества. Китай только что ввел внутреннюю систему торговли квотами на выбросы парниковых газов — крупнейшую в мире по своему охвату.

В то же время Россия пока так и не ратифицировала Парижское соглашение (единственная из трех стран), не имеет внутренней системы регулирования выбросов и не собирается вводить цену на углерод. Таким образом, если углеродные таможенные пошлины в Европе введут, известно, какая страна пострадает от них первой.

Еще 30 лет назад казалось, что климатическая повестка вряд ли может быть интересна кому-то за пределами узкой группы ученых и «зеленых» неправительственных организаций. Однако за прошедшие десятилетия она стала важнейшим фактором развития сначала мировой энергетики, а потом и транспорта. Возможно, пройдет десятилетие, и изменение климата так же серьезно изменит мировую торговлю. К сожалению, далеко не все к этому одинаково готовы.

Игорь Макаров — кандидат экономических наук, руководитель программы «Мировая экономика» НИУ ВШЭ

Понравился материал? Помоги сайту!