«Адаптация к тишине происходит быстро»

Осенью в Театре мимики и жеста состоялась премьера инклюзивного пластического спектакля «Позор Солнца».

По мотивам романа Джека Лондона «Мартин Иден» его поставила режиссер-дебютант Саша Сумм. В интервью для раздела She is an expert она рассказала о тонкостях репетиций в смешанной труппе глухих и слышащих актеров. Если вкратце: отвыкать от метафор сложно. Держать руки за спиной не стоит. Лучше топать ногой.

— Расскажи, как вы искали общий язык в труппе глухих/слабослышащих и слышащих актеров.

— Адаптация к тишине происходит быстро. Через месяц мы начали лучше артикулировать и медленнее разговаривать. К выпуску спектакля слышащие актеры немного освоили русский жестовый язык. Слабослышащие говорят голосом, они были проводниками для тех, кто лучше понимает на языке жестов.

Перед началом репетиций меня попросили меньше жестикулировать при объяснении задач — вдруг «скажу» что-то не то. И я убирала руки за спину, пока одна из слабослышащих актрис не спросила почему. Вся труппа заулыбалась, и я поняла, что это не мешает. Поэтому все последующие репетиции я говорила голосом, руками, ногами… всем телом.

О проблемах общего языка в труппе я не переживала. Ведь мы ставили пластический спектакль. В пластическом тренинге люди не разговаривают. А первый месяц мы занимались именно созданием черновиков к спектаклю из тренингов. Если возникали вопросы, которые невозможно решить без объяснений, то актерам помогал сурдопереводчик.

Забавный факт вспомнила. Это он сейчас забавный, но первые полтора месяца он усложнял репетиции. Когда говоришь с глухими, смотреть нужно на того, с кем говоришь, а не на сурдопереводчика. Если честно, сразу привыкнуть сложно.

Во время репетиций иногда размышляю вслух — поток сознания, так сказать. И вот я бурчу-бурчу себе под нос, а потом выдаю что-то резюмирующее. И вижу непонимающие глаза: сурдопереводчик все это время переводил, но переводить метафоры в жестовый язык очень сложно.

— С подобным ты уже сталкивалась. В 2018 году в Краснодаре ты провела фестиваль-лабораторию невербальных театров, посвященный взаимодействию слышащих и неслышащих актеров. Как помог тот опыт?

— Да, идеей объединения слышащих и неслышащих в пластике я заинтересовалась, когда случайно попала на зачет по сценическому движению в Российскую государственную специализированную академию искусств. После сделала фестиваль-лабораторию «НТ» и думала, что он вдохновит людей на коллаборации. Но ни слышащие, ни театры глухих так и не попробовали создать инклюзивные спектакли. Хотя двое слышащих актеров «Позора Солнца» — Яна Григорьева и Паша Максименко — участвовали в том фестивале и легче вошли в процесс. Обсуждая детали, они так и говорили: «Да ладно, Саш, мы же уже взаимодействовали на фестивале, знаем».

Были и те, для кого этот опыт был уникальным. Юля Игонина, исполнявшая роль Руфи, и Миша Лосев признались мне, что не ожидали настолько чуткого пластического контакта, когда партнеры ловят каждое твое движение. Есть у глухих повышенное чувство эмпатии.

Мне «НТ» дал уверенность: различия в качестве пластического существования нет. Наверное, поэтому в пылу репетиций я часто забывала, что меня не слышат, звала громко по имени вместо того, чтобы подойти и дотронутся или постучать ногой по сцене. Да, потопать громко ногой — в театре со слышащими актерами это было бы странно.

— «Позор Солнца» показывали в рамках третьего фестиваля «Территория жеста». На его открытии замдиректора Театра мимики и жеста Елена Ткаченко говорила о стремлении узконишевого театра заинтересовать постановками не только аудиторию глухих. Что этому мешает?

— Театры глухих ставят пластические спектакли без жестов нечасто. То есть жестовый язык озвучивает диктор, ведь слышащие не могут без дубляжа понять, о чем говорят жестами. Теряется живое. Это как смотреть кино с одноголосым переводом. Так что зритель, скорее, выберет постановку на его языке.

— Как сказывался на работе трудовой регламент по нагрузке для инвалидов?

— Не нравится мне слово «инвалиды». Возвращаясь к предыдущему вопросу: зрителя это тоже отталкивает от спектаклей, где играют глухие. То есть: профессиональный театр, профессиональные актеры. Но глухие. У зрителя сразу сомнения.

А о трудовой нагрузке: мы не могли репетировать после пяти и по воскресеньям. Для меня это было неожиданностью, с которой пришлось смириться. Ведь осталась постоянная работа — дневные пары по движению в «Щуке». Приходилось выкручиваться. Подстраивалась и хореограф Ирина Лобкова.

Мы репетировали два дня в неделю с 9 до 17. Конечно, было бы плодотворнее, имей мы возможность работать хотя бы до 20, тогда и репетиции были бы чаще. Разговаривали с актерами. Кто-то шел навстречу, кто-то — нет. Это зависело от конкретного характера. На финишной прямой задействовали одно воскресенье. В общем, искали компромисс.

— Театр мимики и жеста занимается адаптацией людей с инвалидностью — этот посыл жизнеутверждающий. Как с этим созвучен спектакль о самоубийстве?

— Адаптация инвалидов — здесь вновь некорректно. Как слышащему актеру сложно воспринимать театр, где говорят жестами, так и глухому сложно воспринимать речевой спектакль. Это не адаптация, а другой язык.

Мы долго беседовали с главным героем Вадимом Николаевым о том, почему же его герой все-таки бросается в воду. Весь спектакль — как большой званый ужин. И пусть у каждого зрителя будет свое созвучие.

— При этом сюжет самоубийства молодого автора созвучен с тем, что эта постановка — твоя дебютная. Какие из проблем Идена знакомы и тебе?

— Думаю, те или иные проблемы Идена знакомы многим, особенно в искусстве. Кого ни спрошу из своих знакомых, так почти у каждого эта книга Лондона стоит на полке любимых. Все мы куда-то бежим, рвемся и карабкаемся. У каждого — свой Руфь-манок. И живем на крупе по юности, и пишем по ночам, и от «редакторов» получаем отказы, и верят в нас, и не верят — да так и норовят наставить на путь истинный нормального существования. Это не откровение, но факты, которые сплошь и рядом встречаются как в современной жизни, так и в мемуарах.

— Твой спектакль довольно абстрактен. Как его фабулу воспринимают люди, не читавшие Лондона?

— «Что-то понял, что-то нет». (Правда, у слышащих зрителей тоже были такие ответы.)

Среди глухих актеров книгу читали меньше. Я думала, это связано с тем, что воспринимать текст глухим сложнее, чем слышащим. Однако актеры из труппы театра меня разубедили: все зависит от личного культурного уровня, и есть те, кто читает много. Но все-таки решили сделать небольшую аннотацию для удобства восприятия.

— В спектакле ключевую роль играет музыка Арины Максимовой. Как с этим справлялись слабослышащие актеры и другие создатели постановки?

— В порталах стоят сурдопереводчики, которые считают на протяжении всего спектакля. Но на них смотрят не все актеры. В зависимости от уровня потери слуха они воспринимали музыку по-разному. Кто-то слышит низкие частоты, кто-то — высокие. Некоторые просили прислать композицию на отдельную сцену, чтобы к ней привыкнуть. Но были и звуковые акценты, в которые попадать надо обязательно; тогда ориентировались по слышащим актерам. Главный актер (слабослышащий) даже импровизировал под музыку. Я удивилась их внутреннему чувству ритма: рассинхрон случался очень редко. На первых репетициях это казалось мне магией.

— Идена прославила публикация книги «Позор Солнца», где он атаковал «мистицизм школы Метерлинка». Что стоит атаковать в современном театре, чтобы привлечь внимание?

— Уверена, что в любое время стоит «НЕ ниспровергать красоту и чудо, ту красоту и чудо, что совместимы с фактами». Многие режиссеры в современном театре все чаще ищут аттракцион, который соберет бóльшую очередь, чем соседний.

Я не ищу аттракциона, но буду рада, если зритель заинтересуется спектаклем. Ведь можно не задумываться, что на сцене кто-то слышит, а кто-то нет, и просто смотреть пластический спектакль. А можно пытаться найти разницу и начать что-то узнавать об этом мире внутри мира.

Ты видел спектакль; понял, кто слышит, а кто нет? Многие знакомые пытались вычислить, но никто не угадал точно.

— Я и не пытался. Хорошо, что собираешься ставить дальше?

— С Театром мимики и жеста мы условно договорились на еще одну постановку в инклюзивном направлении. Но так как к репетициям еще не приступили, то не буду раскрывать детали. Скажу лишь, что если «Позор Солнца» у меня ассоциируется с лестницами, то следующий спектакль — с нитями.

Этот раздел мы делаем вместе с проектом She is an expert — первой базой женщин-эксперток в России. Цель проекта — сделать видимыми в публичном пространстве мнения женщин, которые производят знание и готовы делиться опытом.

Ищите здесь эксперток для ваших событий.

Регистрируйтесь и становитесь экспертками.

Понравился материал? Помоги сайту!