«Один разгневанный фотограф написал нам, что мы идиоты и дискредитируем все сообщество»

В Петербурге прошел фестиваль фотографии «Присутствие / Presence», в ходе которого состоялись выставки, лекции и мастер-классы авторов из разных стран. Одним из участников стал швейцарец Нико Кребс. Вместе со своим постоянным партнером по фотографии Тайо Онорато Кребс получил известность благодаря снимкам «одноэтажной Америки» The Great Unreal, обширной серии Eurasia, для создания которой авторы проехали более 18 000 километров по Монголии, Туркмении, Таджикистану и другим постсоветским странам, и другим проектам. Егор Антощенко узнал у Кребса о том, каково швейцарцу в Улан-Баторе и как сделать фотоаппарат из черепашьего панциря.

— Фотографы нечасто работают в соавторстве. Как вы познакомились с Тайо Онорато?

— Мы начали работать вместе, еще когда учились в Цюрихе. Сначала занимались коммерческими заказами, работали для разных журналов. Потом увлеклись собственными проектами, поехали в Штаты, где сняли серию The Great Unreal, и осознали, что мы похоже смотрим на фотографию. Мы работаем вместе уже тринадцать лет.

— И в чем заключаются эти схожие взгляды на фотографию?

— Наши преподаватели пытались привить нам документальный подход: мысль, что снимок всегда должен быть отражением мира. Это было мейнстримовое направление в девяностых: Вольфганг Тильманс снимал берлинских рейверов, Нан Голдин — нью-йоркскую богему. Но мы с Тайо осознавали, что наша жизнь не настолько интересна, чтобы ее документировать. Нам, в свою очередь, хотелось привнести в фотографию вымысел, отразить что-то, что происходит у нас в головах, а не в реальности. Когда мы только начинали совместно работать, мы делали такие коллажи — они скорее напоминали рисунки, чем фотоснимки. Наша первая серия The Moment of Truth во многом была конфликтной реакцией на то, чему нас учили, — мы стали придумывать собственный мир, а не фиксировать окружающий.

Знаете, ведь эти бесконечные переезды от одной парковки к другой, одного супермаркета или фастфуда к другому навевают уныние. Хотелось как-то оживить этот консьюмеристский пейзаж.

— Как вы работаете? Вы разделяете какие-то функции между собой?

— На самом деле нет. Вообще наш рабочий процесс сложно описать: у нас нет четко разграниченных ролей. Мы обмениваемся мыслями, вносим коррективы. Большое преимущество — ты сразу можешь понять, удачна твоя идея или нет, когда делишься с партнером. Это такой первичный тест.

— Как возникла идея отправиться в путешествие по Штатам, из которого получилась ваша самая знаменитая серия The Great Unreal?

— Мы получили грант от мэрии Цюриха, он позволил нам на год отправиться в Нью-Йорк. Но через несколько недель мы решили посмотреть, что собой представляет другая Америка. В первую поездку мы купили автомобиль в Сиэтле, объехали Западное побережье. Но этот проект потребовал трех поездок: мы не сразу поняли, как именно снимать виды американской глубинки — ведь их до нас кто только не снимал. Всего мы объехали около 30 штатов. Где-то останавливались надолго: например, в Неваде, Колорадо, Аризоне. Дикий Запад для нас был полон ожиданий: в нашем воображении были все эти образы из кино и книг.

— На некоторых снимках вашей американской серии самые типичные пейзажи — придорожный мотель, хайвей — подсвечены каким-то мистическим светом. Как у Дэвида Линча, поэта той особой мистики, которая рождается из самой серой обыденности. Как вам, иностранцам, удалось это в американской глубинке почувствовать?

— Может быть, это рождалось из чувства тоски: знаете, ведь эти бесконечные переезды от одной парковки к другой, одного супермаркета или фастфуда к другому навевают уныние. Хотелось как-то оживить этот консьюмеристский пейзаж (смеется). Поэтому прямо в пути мы начали делать какие-то заготовки, чтобы потом «вживить» их в фотографии комнат или прерий.

— У вас было много свободного времени в дороге? Чем вы занимались помимо снимков?

— Времени было не так много: мы постоянно работали. Какое-то время занимал кемпинг, иногда были прогулки, в самом худшем случае — телевизор в отеле. Не самое увлекательное занятие, поэтому мы предпочитали все время отдавать фотографии. Любопытно, что, в отличие от нашего путешествия по Евразии, в Америке мы почти не общались с людьми вокруг: контакты были сведены к покупке чего-нибудь в ресторане или оплате мотеля. Там все вечно сидят в своих машинах. Несколько раз мы пытались фотографировать частные дома, и люди, которые там живут, были настроены очень неприветливо. Там в первую очередь видят в тебе угрозу. Видимо, поэтому мы вскоре вообще стали держаться от людей в стороне. В Азии все было не так — там нами, наоборот, сразу интересовались.

— Возможно, это так и не искорененный у американцев комплекс территории, захваченной большой кровью, — от любого незнакомца можно ждать всего чего угодно. А для кочевника, наоборот, жизненно важно встретить в пути хотя бы одну живую душу, а то и сойти с ума можно.

— Вероятно. По крайней мере, когда ты в Монголии останавливаешься на кемпинг, через какое-то время кто-нибудь обязательно остановится, слезет с коня и начнет с тобой общаться. Хотя развернутого общения у нас не получалось, в Монголии все говорят только по-монгольски. Зато у нас с собой был Polaroid, и мы дарили всем моментальные снимки.

— Что вас привело в Азию?

— Любопытство. Понимаете, если американская серия получилась довольно сюрреалистичной, то в Евразии мы по заветам наших профессоров снимали все как есть. Потому что этот регион, в отличие от Штатов, практически отсутствует в западной визуальной культуре. Все знают, как выглядит заправка в американской деревне, но никто не знает, как она выглядит в Таджикистане, например.

— Какие места вам особенно запомнились в этом путешествии?

— Это был огромный проект, мы провели целый год в машине: Монголия, Киргизия, Туркмения, Россия, Украина, Грузия, Азербайджан, Таджикистан. Правда, как и в случае с Америкой, приезжали туда несколько раз. Я был потрясен Ашхабадом — похожие ощущения от города у меня были только в Лас-Вегасе. Вообще попасть в Туркмению было сложно, но оно того стоило. В Монголии чувствуешь невероятную свободу, это удивительный пример сохранившейся кочевой культуры, где люди и животные живут вместе. Но видишь и то, что бывает, когда кочевая культура встречается с городской: Улан-Батор — наверное, один из самых ужасных городов, где мне приходилось бывать. Убогая архитектура, никакой структуры (город просто рос во все стороны последние двадцать лет), угольные теплостанции в центре, которые портят воздух. И так далее.

— Кроме больших проектов у вас есть забавная серия под названием As Long As It Photographs It Must Be a Camera («Все, что снимает, — это камера»). В ней вы продемонстрировали фотоаппараты, сделанные вами из черепашьего панциря, какого-то неизвестного струнного инструмента. Откуда пришла эта идея?

— Когда занимаешься фотографией, технический вопрос — какую камеру использовать, на какую пленку снимать, как все это воздействует на снимок. В какой-то момент у нас появилась очень четкая идея: делать быстрые снимки камерой с негативом 8/10 дюймов. Но такие камеры обычно весят очень много, так что мы решили сделать свою собственную — ту, которую можно было бы везде носить с собой. Вот из этой идеи и появился проект. Мы погрузились в эту огромную среду: гики, которые сами собирают камеры или коллекционируют их. В общем-то мы поняли, что «телом» камеры может быть что угодно: например, черепаший панцирь. Или этот инструмент со струнами, который я купил по дешевке на блошином рынке.

Если бы я прилетел с Луны, я бы удивился тому, насколько приветливая и комфортная тут атмосфера.

— Вы продавали некоторые из собранных фотоаппаратов на eBay. Это была удачная затея?

— Скорее, это была странная затея. Мы выставили эти камеры на аукцион, чтобы посмотреть на реакцию фотообщественности. Их сразу же стали постить на разных форумах, люди спорили, шутка это или нет. В итоге наши фотоаппараты купил один разгневанный фотограф, который в очень грубой форме написал нам, какие мы идиоты, потому что дискредитируем ими все профессиональное сообщество. Камеры он купил только затем, чтобы мы заплатили eBay взнос, идущий компании с каждой продажи. Так что мы не получили никаких денег, только сами заплатили eBay. А вот гики, с которыми мы знакомились на форумах, наоборот, часто были очень доброжелательными — многим из них было за 50, им нравилось общаться, они с удовольствием делились с нами своим опытом.

— На вашем семинаре в Петербурге вы предложили участникам посмотреть на Землю глазами инопланетянина, который попал на нашу планету на три дня. Что вы сами стали бы здесь снимать?

— Хм, это зависит от того, откуда я прилетел. Кстати, это участники могли выбрать сами. Мы разделили снимки по темам: кто-то получил задание фотографировать природу, кто-то — разумную жизнь и так далее. Не знаю, что я снял бы на Земле, — совершенно точно, что, если бы я прилетел с Луны, я бы удивился тому, насколько приветливая и комфортная тут атмосфера.

Понравился материал? Помоги сайту!