Похвала всякой малости

В московском метро очень любят давать по громкой связи назойливые указания пассажирам. Чаще звучит только реклама, иногда совершенно неразличимая в связи с негодным качеством динамиков. Даже жалко становится рекламодателей — зря деньги улетели. Так вот, среди указаний как раз превалируют предупреждения относительно стихийной рекламы, которую расклеивают разного рода подозрительные молодцы с бегающими глазами. Протискиваясь по, как правило, переполненному вагону, они чуть ли не на лоб тебе наклеивают самодельные бумажки с предложениями, например, получить кредит всего за 30 минут либо приобрести фальшивые талоны техосмотра или больничные листы характера столь же неправедного.

Предупреждения о том, что такая реклама «может содержать заведомо ложную информацию», ни на кого не действуют, хотя любого нормального пассажира должны были бы элементарно раздражать уже стены вагонов, неряшливо облепленные мелко трепещущими разноцветными листками. Впрочем, это и неудивительно. Горожанин, едущий в метро, чувствует себя здесь временным пассажиром. Он не хочет признаться самому себе в том, что на самом деле он здесь прописан, причем навеки, и приговорен проводить здесь всего лишь чуть меньше времени, отведенного для сна. Поэтому все то, что происходит вокруг, он воспринимает как нечто стихийное.

Выдающийся германо-американский теолог-протестант Пауль Иоганн Тиллих (Paul Johannes Tillich) в своей речи «О будущем религии» («Über die Zukunft der Religion») отметил, что «средний обыватель, даже если в своей профессии он достигает известных рангов и приобретает репутацию, имеет обыкновение воспринимать решения, определяющие жизнь общества, к которому он принадлежит, как некий поворот судьбы, на который он не имеет никакого влияния». Все это как нельзя лучше описывает царящую в нынешней Москве философию. И это касается не только безобразных бумажек на стенах вагонов. Президент может царствовать хоть по тридцать лет кряду — меня это не касается. То же самое и в сфере собственной истории. Обывателям в последнее время все чаще и гуще наклеивают на лбы бумажки, которые «могут содержать заведомо ложную информацию», но никого это в конечном счете не волнует.

Многие говорят: «А что история? Это в точных науках дважды два всегда четыре, а в истории такого нет и быть не может. Каждый может гнуть ее по своему усмотрению». Возражаю решительно. Галилей преследовался именно за дважды два, то есть за утверждение о том, что Земля вращается вокруг Солнца. Так что и в точных, и в естественных науках были битвы, и еще какие. С другой стороны, хочется отослать сразу к двум великим немцам — Леопольду Ранке и Максу Веберу. Первый заложил основы строгого эмпирического изучения массы исторических фактов, указав, например, что нельзя объяснять то, что было раньше, с точки зрения того, что было позже. Например, нельзя говорить, что Голодомор был «акцией» исключительно против народа Украины. Товарищ Сталин все-таки переплюнул своего германского коллегу и сумел умертвить в мирное время голодной смертью миллионы и украинцев, и русских, и белорусов, и всех, кто не смог спастись. Потому что он и в самом деле был очень «эффективным менеджером». На костях этих людей самых разных национальностей были построены потом заводы и фабрики, которые выпускали оружие для всемирной диктатуры пролетариата.

Весь мир сотрясает кризис, а в Швейцарии он практически не ощущается. Причина? 99% предприятий относятся к категории мелких и средних.

А еще Леопольд Ранке сказал, что для истории важны не только лица, но и документы. Он учил тщательно собирать документы и критически анализировать — так (и тут мы переходим к Максу Веберу), как это делает криминалист на месте преступления. Вспомним замечательный сериал «CSI» и всех этих следователей с кисточками, раскладывающих пылинки и ворсинки по пакетикам. То же самое делает и историк, соблюдая при этом не менее жесткие правила. Если вернуться к тому же Голодомору, то Москва, в которой хранятся все исторические следы, должна первой, не глядя на ложное чувство «национальной гордости», выложить все документы, чтобы создать поле, не позволяющее возникать разного рода неверным, прежде всего с чисто научной точки зрения, интерпретациям событий. И уж тем более не уничтожать и не скрывать документы, потому что уничтожение исторических документов равносильно устранению улик, а этим делом занимается, как правило, кто?.. Вот именно!

Мужество историка заключается в следовании законам науки. Любая историческая конъюнктура должна быть исключена изначально. А главное, государство должно быть заинтересовано в том, чтобы исторические исследования были, прежде всего, истинными с точки зрения элементарного ремесла. Потому что истинный патриотизм заключается не в поспешном придумывании новых праздников фиктивного народного единства, а в том, чтобы дать точный диагноз. Примером здесь может быть великий немецкий историк Ханс-Ульрих Велер (Hans-Ulrich Wehler), который, завершив недавно свою «Историю германского общества» (над ней он работал четверть века), пришел к выводу, что, например, энергия послевоенного возрождения ФРГ была всего лишь перенаправленной в мирное русло энергией, приведшей в свое время к нацизму. Иными словами, немцы что в нацизм, что в капитализм, все равно куда, следуют с одинаковой тщательностью и последовательностью. Обидный вывод? Не исключено, можно спорить, но можно быть уверенным в том, что, по крайней мере, «ремесло» здесь исполнено на высшем уровне, все пылинки разложены по пакетикам.

Швейцария, кстати, весьма похожа на Россию. Вплоть до 1990 года, до знаменитой речи Фр. Дюрренматта о швейцарцах, играющих сразу роли тюремщиков и заключенных, в стране все были уверены, что история Конфедерации — это одно ровное движение от луга Рютли к современности под знаменем единственно верного учения. Посмотрите, кстати, на досуге старые фотографии. Уличная агитация в Швейцарии и СССР периода примерно 1939 года почти не различается ни по форме, ни по пафосному содержанию. Это были все-таки общества одного типа — закрытые (К. Поппер). В Швейцарии, правда, продукты питания всегда были в достатке.

Но вот в 2006 году в кантоне Цюрих была выпущена школьная «книга для чтения» под названием «“Hinschauen und Nachfragen” — Die Schweiz und die Zeit des Nationalsozialismus im Licht aktueller Fragen» («“Смотреть и переспрашивать” — Швейцария и время национал-социализма в свете актуальных вопросов»). Здесь нет, конечно, высказываний, равных утверждениям о Сталине и его «эффективном менеджменте». Однако прямо утверждается, что Конфедерация, говоря сегодняшним языком, отмывала деньги для гитлеровской Германии. Конечно же, начались крики о задетой национальной чести, однако в итоге перевесил здравый смысл. Ведь честное отношение к собственной истории в долгосрочной перспективе всегда оказывается гораздо выгоднее. А главное — документы. Они должны быть доступны. Чтобы могли прийти историки-криминалисты и сделать то, что они обязаны сделать, а именно — вынести приговор. В отличие от следователя историк это может делать. И даже обязан. В Германии это произошло, в Швейцарии — происходит. И я очень рад за них.

В России купцы конкурируют не за рынок, а за доступ к телу правителя, олицетворяющего собой сразу и власть, и собственность.

А теперь немного о другом, хотя по сути о том же самом. Мой дедушка был железнодорожником, и участок под дачу он получил в 1950-х гг. в непосредственной близости от полотна железной дороги. Все мое детство прошло в ситуации перманентных землетрясений — идет поезд, и мир лихорадит с мощностью три-четыре балла по шкале Рихтера. С самых малых лет я постоянно задавал себе вопрос: почему насыпь, по которой проходят рельсы, — по большому счету куча камней — не раскатывается в разные стороны после мощного товарного состава? История Швейцарии все время была историей дробления, объединения и опять раздела на мелкие камушки-кантоны. Но как ни грохотал по этим камушкам каток истории, никуда они не раскатились, сохранив между собой какую-то почти мистическую связь.

Есть только одно исключение — единая и неделимая, строго вертикально построенная Гельветическая республика, просуществовавшая с 1798 по1803 г. И вся история этого монолита отмечена сплошными… государственными переворотами, явлением для Швейцарии уникальным. Не то чтобы до или после этого периода в Швейцарии не было конфликтов. Но просто для «монолитной» Гельвеции хватило нескольких трещин — и она была отменена историей как проект, себя не оправдавший.

Опять смена вех: весь мир сотрясает кризис, а в Швейцарии он практически не ощущается. Причина? 99% швейцарских предприятий относятся к категории частных мелких и средних. Горка камней. Ударит кризис по горке — а она только перегруппируется и уляжется обратно. Ударь молотом по монолитной статуе — и она рассыплется уродливыми осколками, из которых уже обратно статую не сотворить. Горка камней — это всегда актуально, хотя и не гламурно. Статуи — красиво, но их, как правило, находят в итоге без рук и носов глубоко под землей, в слоях, консервирующих давно прошедшее время. Почему кризис ударил по России так, что она показала наихудшие результаты в мире по экономическому спаду?

Потому что главный работодатель в России — это государство. Потому что модернизацию собираются в России проводить при помощи огромных госкорпораций с гигантским финансированием, которое так приятно распределять. Ударяет кризис — и эти глыбы разлетаются в разные стороны, как кегли в боулинге. А такие маленькие компании, как одна бернская фирма, придумавшая недавно сама, без всяких подсказок, общедоступную технологию редактирования сайтов, способны увернуться от любых ударов. В России инновационная экономика отсутствует по причине того, что инновации не являются там аргументом в конкурентной борьбе. Купцы конкурируют не за рынок, а за доступ к телу правителя, олицетворяющего собой сразу и власть, и собственность. И пока государство в России будет пытаться контролировать всё и вся, ничего не изменится. А груда камней… Это ведь песок. И долина, в которой таких камней собирается вдруг неожиданно много, сама собой начинает называться Силиконовой. В Швейцарии это произошло уже сегодня.

Понравился материал? Помоги сайту!