О Шишкине, Ленине, Вальзере и бирнброте

Вчера закончилась Красноярская книжная ярмарка, на которой была большая программа швейцарской культуры. Ольга Мамаева расспросила причастных к ней русских участников о том, что нового они почерпнули из столкновения двух далеких культур в сибирском городе.

Святослав Городецкий

переводчик

На Красноярской ярмарке было много замечательных инициатив. Так, несколько издательств бесплатно передали по 50 самых важных книг швейцарских авторов в библиотеки Красноярского края, начиная от хрестоматийной «Литературной памяти Швейцарии» Петера фон Матта до современной беллетристики и детской литературы. Вообще одного только присутствия Михаила Шишкина в Швейцарии достаточно, чтобы говорить о том, что связь между двумя странами сильна. Кстати, в Швейцарии к русским относятся совсем иначе, чем в той же Германии, — там почему-то больше знают и ценят русскую культуру.

Швейцарцы сейчас во всех областях искусства ведут довольно активную экспансию. Другое дело, что это слишком маленькая страна, и ее вклад в европейскую и уж тем более мировую культуру часто оказывается каплей в море. Но постепенно ситуация меняется. Так, на той же Красноярской ярмарке прозвучало мнение, что швейцарская литература вдруг стала интересна широкому российскому читателю. Я думаю, это связано с тем, что фонд «Про Гельвеция» стал активно продвигать швейцарскую культуру в России. Если бы не последние политические события, они бы точно расширили представительство в Москве. В нынешних обстоятельствах, вероятно, это придется отложить еще минимум на год.

Ленин встретился с Робертом Вальзером в Цюрихе, и тот спросил вождя мирового пролетариата: «Вам тоже нравится гларнский бирнброт?»

Наталия Бакши

заместитель заведующего кафедрой германской филологии ИФИ РГГУ

К сожалению, новых тем, откровений и поворотов в российско-швейцарских отношениях я не наблюдаю. Скорее подтверждается феномен отторжения культур, о котором я уже давно думаю. Каких бы прекрасных авторов из Швейцарии мы ни переводили, они все равно остаются для нас чужими. Когда издают немцев или французов, мы так или иначе находим в их книгах что-то свое. Конечно, далеко не все, но какие-то темы оказываются одинаково важными и для нас, и для них. Швейцарская литература вызывает огромный интерес у российского читателя: я не первый год наблюдаю полные залы на той же Красноярской ярмарке, внимание к новым именам. Но прочной связи между двумя культурами как не было, так и нет. Так исторически сложилось, что у нас разные менталитет, уклад, политическая культура. В литературе также нет какого-то влияния российских авторов на швейцарских и наоборот. Единственное исключение — Жан-Жак Руссо, которого, впрочем, во всем мире считают французским писателем, хотя он и родился в Женеве. Даже Михаил Шишкин в своем литературно-историческом путеводителе «Русская Швейцария» пишет только о русских, хотя принято считать, что Шишкин — культуртрегер, связующее звено межу Россией и Швейцарией. На самом деле это не так. В его исполнении это все та же русская история, только перенесенная на другую землю. В его путеводителе есть гениальный анекдот, рассказанный Максом Фришем, про то, как Ленин встретился с Робертом Вальзером в Цюрихе и тот спросил будущего вождя мирового пролетариата: «Вам тоже нравится гларнский бирнброт?» Это выдуманная история, Ленин и Вальзер жили на одной улице, но в разное время, поэтому никак не могли повстречаться. Тем не менее этот анекдот очень точно передает суть дела: если бы они действительно встретились, им не о чем было бы говорить, кроме как о гларнском бирнброте. Они так же далеки друг от друга, как Россия и Швейцария. Книга Роберта Вальзера «Прогулка» в переводе Михаила Шишкина, которую мы презентовали в Красноярске, еще раз подтверждает эту теорию отторжения культур. Хотя и стиль, и поэтика Шишкина имеют совершенно вальзеровскую природу, ему также близка идея писателя, рожденного только словом, а не литературной традицией. К «Прогулке» Шишкин написал эссе «Вальзер и Томцак», где он пытается приблизить швейцарского писателя к русской литературе. Он все время утверждает: Вальзер — это не Набоков, не Толстой и не Достоевский. Но он не говорит, кому Вальзер близок. То есть идея ввести Вальзера в русский контекст остается нереализованной. И это довольно симптоматично для российско-швейцарских отношений в целом.

Швейцарцы вообще обладают высокой степенью адаптивности.

Михаил Калужский

журналист, публицист

С одной стороны, трудно говорить о какой-то отдельной специфике российско-швейцарских отношений. С другой, нельзя не заметить, что есть определенная легкость вхождения, интеграции представителей швейцарской культуры в Россию. Это связано прежде всего с тем, что у нас нет больших ожиданий или особых претензий к швейцарской культуре. Это колоссальное преимущество. Когда в Россию приезжают польский театр или, например, английские писатели, более или менее понятно, чего от них ждать. Именно поэтому для них изначально задается очень высокий порог входа. Про швейцарцев мы знаем немного, откровенно говоря, почти ничего, поэтому им легко взаимодействовать с российскими коллегами. Именно поэтому швейцарских авторов, художников, кинематографистов у нас воспринимает более широкая публика. Выставка Weltformat, которая сейчас активно ездит по стране, — один из самых убедительных примеров. Это легкое вхождение швейцарцев в новую для себя среду заметно и в бытовом плане. Думаю, это связано с тем, что швейцарцы вообще обладают чрезвычайно высокой степенью адаптивности — хотя бы в силу их уникальной лингвистической ситуации: все они говорят на разных языках внутри одной маленькой страны. Конечно, это требует большой гибкости, культурной и социальной, которую они и демонстрируют в полной мере. По крайней мере, мой опыт общения со швейцарскими коллегами это полностью подтверждает.

Константин Мильчин

литературный критик

Для меня одно из открытий нынешней ярмарки — швейцарская писательница Ирена Брежна, которая родилась в Чехословакии и в конце 60-х эмигрировала в Швейцарию. Она выучила немецкий язык, со временем стала известным журналистом, писателем, но при этом долгое время стеснялась критиковать швейцарское общество, чувствуя себя чужой в этой стране. В конце концов она написала книжку «Неблагодарная чужестранка», в которой высмеяла все парадоксы и нелепости швейцарской жизни. К чести швейцарцев, они оценили ее юмор и даже вручили Брежне почетную награду — Литературную премию Конфедерации. Мне кажется, эта история — лучший ответ на вопрос, что такое Швейцария и швейцарцы.

Полина Барскова

писатель

Прежде всего, меня очень взволновала книжка Михаила Шишкина, посвященная его переводу великой «Прогулки» Вальзера. Мне кажется, это отличная идея, когда один писатель не только переводит тексты другого, но и объясняется читателю в своей задаче, своей ответственности перед этим избранным писателем — одним из самых печальных и разительных писателей модернизма в данном случае. Кроме того, я познакомилась со швейцарским автором чешского происхождения Иреной Брежной. Она пишет о вещах разных и сложных, включая самоощущение писателя-эмигранта, а также новую Россию в состоянии войны и тревоги — от Чечни до сегодняшнего дня. Ирена показалась мне человеком, которому необходимо нарушать рамки и правила, — это очень симпатично. Почему нужно писать на одном языке? Идентифицировать себя с одной культурой? Мы очевидно движемся к иным построениям себя, своей мысли... не исключать, но включать, не упрощать, но усложнять — таково сейчас разумное стремление, и как-то в разговорах о швейцарской литературе сегодня это стремление было проявлено.

Швейцария — страна, где мощно сосуществуют языки и традиции. Как мне показалось, проблема постоянного диалога, попытки понять и понимать — это проблема, которая регистрируется обществом и культурой. Вряд ли там все пасторально, так и быть не может. Но ведь важно не отсутствие проблем — где их нет, жизни нет, — а осознание обществом: вот здесь живые, сложные, острые зоны — давайте их знать и видеть: для этого, в частности, и нужны культура, словесность — как органы зрения и неравнодушия.

Понравился материал? Помоги сайту!