Мучаешься, сожалеешь, боишься последствий

«Questioning» — второй совместный проект Красноярского театра драмы имени Пушкина и фонда «Про Гельвеция». В прошлом году на фестивале «ДНК» («Драма. Новый код») состоялась премьера спектакля Олега Рыбкина по пьесе Оливье Кьякьяри «Доказательство обратного». В этом году новый «ДНК» (и снова при поддержке Фонда Прохорова) — и новый спектакль: на этот раз поставленный швейцарским режиссером Корин Майер.

«Questioning», существующий по законам перформативного искусства, в красноярской версии встроился в самый непосредственный и конкретный театральный контекст: премьеру сыграли в репзале недавно открывшегося здания Красноярской драмы. Два ряда стульев, вытянувшихся по диагонали, синтезатор в углу — этим исчерпывается вся сценография. Зрители сидят друг напротив друга, близко, глаза в глаза. Обязательное условие — напротив должен быть незнакомец.

«Questioning» предлагает зрителю, привыкшему к традиционной роли пассивного наблюдателя, новый договор: каждый из сорока становится не просто участником, но и соавтором происходящего. «Questioning» диктует иную, не свойственную театру, степень зрительской ответственности: воздействие происходящего связано со степенью интенсивности внутренней работы.

Какие отношения связывают твоего визави с родителями, чего он стыдится, ходит ли он в церковь?

Актеров нет, голос невидимого модератора структурирует происходящее, направляет действия участников. Сначала в тишине, потом под медитативные треки люди заполняют анкеты. В каждой — вопросы про человека, сидящего напротив. Возраст, имя, семейное положение, профессия, материальное состояние.

Перформанс, ранее сыгранный в Швейцарии и Германии, учитывает локальный колорит — в одной из анкет есть несколько вопросов, напрямую связанных с Красноярском: хочет ли человек напротив уехать из Сибири, верит ли он в то, что когда-нибудь достроят метро... Конкретные обстоятельства времени и места, с которыми режиссеру помогали местные драматурги, внимание к здешнему положению вещей, здешним надеждам рождают доверие.

Авторы настаивают: отвечать надо быстро, фиксируя первые ассоциации. После смущенных переглядываний приходится признать: ты придумываешь персонажа. В следующей анкете — вопросы иного рода: уже не про факты, но про чувства и ощущения. Приходится предполагать, какие отношения связывают твоего визави с родителями, чего он стыдится, ходит ли он в церковь. Степень ответственности возрастает: вдруг ты невольно запрограммируешь дальнейшую жизнь чужого тебе человека. Таким образом, Корин Майер приглашает зрителя к тому, чтобы ощутить этическую ответственность.

«Questioning», несмотря на то что это перформанс, обнаруживает некоторое сходство с актуальным театром, а именно с его социальным крылом. Спектакль-провокация парадоксальным образом выполняет работу по реабилитации, по налаживанию нарушенной коммуникации между людьми. Почти насильственно «Questioning» заставляет преодолевать страх — страх погружения в нового человека. Споря с повальной социофобией, которую стимулируют в нас гаджеты, «Questioning» предлагает встречу здесь и сейчас.

Текст спектакля — это всего несколько банальных фраз о страхе всматривания в другого. Это тоже своего рода провокация: в раздражении от навязчивой проповеди, от принуждения ты легче преодолеваешь настороженность, естественную в такой некомфортной ситуации.

Но перформанс, достаточно жестко манипулирующий участниками, в ключевых своих точках все-таки оставляет право на выбор. Одну из анкет можно выбросить в шредер — если справишься с соблазном узнать, как представляет тебя человек напротив. В конце концов, можно ставить прочерки, но и в этом случае ты принимаешь решение.

Узнавание — это всегда насилие, опасная работа.

Есть и еще одна тема. Помимо реальных анкет в спектакле есть анкеты устные — на несколько вопросов модератор предлагает ответить мысленно. Система усложняется. Теперь нужно представить, что человек напротив понял про вас, про ваши достоинства, недостатки, тайные мысли. Предлагают почти невозможное: увидеть себя со стороны, чужими, да еще и конкретными, глазами. Только в эти минуты осознаешь, что, может быть, когда ты описываешь другого, ты проецируешь: даришь ему свои страхи, приписываешь поступки, на которые не решился когда-то сам. В каком-то смысле это пессимистический посыл перформанса — подлинное познание действительности невозможно, контакт прерван.

Все заканчивается мини-фуршетом: чокаясь стаканчиками с шампанским, участники разговаривают, знакомятся, сверяют ответы в анкетах.

«Questioning», требующий, по большому счету, настоящего мужества от зрителей, дает то, что не так уж часто бывает в театре: болезненный, но подлинный, не профанированный, сугубо личный опыт. Мучаешься, сожалеешь о некоторых ответах, суеверно боишься последствий, но в этом и честность перформанса. «Questioning» о том, что узнавание — это всегда насилие, опасная работа.

Понравился материал? Помоги сайту!