22 ноября 2021Молодая Россия

Священная Российская Империя Русской Нации

«Иван Ильич подошел к мечети имени Рамзана Ахматовича Кадырова и горько взглянул на ее нежные белокаменные стены». Рассказ Сергея Мирошкина

Напоминаем нашим читателям, что этот текст продолжает раздел «Молодая Россия», где вы сможете почитать лучшие тексты и оценить лучшие визуальные проекты, пришедшие на конкурс «27 сентября 2050 года». Конкурс был проведен в связи с выходом книги «Россия-2050. Утопии и прогнозы».

Рассказ Сергея Мирошкина «Священная Российская Империя Русской Нации» получил на конкурсе приз «Специальное упоминание».

Махонький черный короб, больше напоминавший контейнер из-под еды, чем первый в России запахопроводящий телевизор «Закат», вальяжно перетаптывался с одной своей элегантной ножки на другую, возвещая о заветном для Ивана Ильича часе истины — полуночное «Бремя новостей» вступало в свои темные права.

Выглянув осторожно из-под обложки книги Чингиза Айтматова «И дольше века длится день», офицер в отставке, ветеран русско-американо-китайско-исламской войны 2033 года, длившейся не более дня, но достаточной для определения нового мирового порядка, он окинул уставшим взглядом седименты своего скромного быта и наконец остановился на ликующей толпе, растянувшейся от станции метро «Охотный ряд» до Дома Жолтовского на Моховой, религиозный экстаз которой едва могло передать рожденное в грубой материи чудо российской техники. Чего не скажешь о запахе — он был отчетлив и агрессивен: пахло нефтью. Свет же, немного проиграв в гонке запаху, опередил звук в силу привычки и предъявил Ивану Ильичу доказательства настоящей вечности (впрочем, сомневаться приходилось редко) Священной Российской Империи — баснословных размеров толпа всасывалась в двери белокаменной мечети с золотыми куполами. Звук не преминул подоспеть:

«…В Москве триумфально открыли «Сердце России» — оно оказалось расположенным на Манежной Площади. Новая соборная мечеть России получила свое имя в честь героя Священной Российской Империи — Рамзана Ахматовича Кадырова».

Последние слова были произнесены столь чувственно и возбужденно, что у Ивана Ильича проступила слеза и медленно потекла по серпантину его жесткой кожи правой щеки — левая была обуглена.

В такие моменты больше всего на свете ему хотелось выйти в тихую и прохладную прозрачно-морозную ночь и быть унесенным жизненными веяниями, устремлявшимися кратковременными, но могучими порывами сквозь мглу бетонных цилиндров и конусов, кубов и параллелепипедов элитной застройки, ставшей наследием той далекой Москвы, когда ее лозунгом была «ДЕВЕЛОПМЕНТИЗАЦИЯ. ГЕНПЛАН. БЕСПРЕЦЕДЕНТНОСТЬ».

Размеренный обряд облачения в старый военный китель с хранящими верность прошедшей вечности шевронами, поверх которого набрасывалось нарочито небрежно черное кашемировое пальто в непременно скрипучий старый новороссийский пол, сменялся неторопливым спуском по старой хрущевской лестнице, аккуратно окрашенной по краям так, будто подъем и спуск выстлан коврами, когда-то непосредственно покрывавшими сухие серые ступени. Вечность также прошедшая, а вот на улице — уже другого порядка, настоящая.

Гигантские куски российских достижений, в точности также заиндевевших в пространстве и времени, как быт на стенках и мебели Ивана Ильича, лучше прочих могли рассказать о постояльцах этого медвежьего угла мира внимательному горожанину, к коим с почтительностью и благоговением относил себя и русский офицер запаса. Фланируя вниз по Большому Спасоглинищескому переулку между Большой Хоральной Синагогой и новопостроенным неомонархическим деловым центром «Василиса Микулишна», он поймал на себе проницательный взгляд Антона Павловича Чехова, который, направляя свой длинный указательный палец на Ивана Ильича и приспустив пенсне, вопрошал:

«А ТЫ УЖЕ ВЫДАВИЛ ИЗ СЕБЯ СЕГОДНЯ КАПЛЮ РАБА?»

Внизу помельче и менее претенциозно красовалась надпись:

«www.councilofministersofthehrern.hrern»

И еще пониже южнославянско-кавказской вязью:

«مجلس الوزراء الإمبراطورية الروسية المقدسة للأمة الروسية»

И совсем внизу — дальневосточным иероглифическим письмом:

«俄羅斯民族神聖俄羅斯帝國部長會議»

Его путь, как это часто бывает, проходил через бордель на углу переулка и Солянского проезда. Все еще охваченный припадком глубинного патриотизма он взирал на девушек в витражных стеклах одновременно и с легким эгоистическим отвращением, и с тем самым неописуемым чувством гордости и восторга от того, что все это часть нас, не скрытая лицемерно той бездушной рационализирующей и морализаторствующей машиной, заслоняющей свободу и совесть в минуты рассудочного торжества.

«Завтра…А может уже и сегодня по дороге домой, — думал Иван Ильич, — все это мне вновь покажется мерзким и приземленным».

Длинный рукав его пальто, через который он по залихватской привычке не удосужился пропустить руку, будто ветром потянуло в сторону. Он плавно развернул корпус в ту же сторону, в противоход расторопно спадающему на белоснежную порошу пальто, и встретился глазами с очаровательной голубоглазой девушкой. Локоны ее русых волос были инкрустированы едва успевшими растаять снежинками. Она явно оторопела:

— Простите, я не думала, что все так…

— Это ничего. Что вы хотели? — Иван Ильич рассматривал ее красивое, разрумянившееся лицо, небрежно просовывая руку в рукав.

— Мне нужно попасть на капище… — будто стесняясь своего запроса, она стала оглядываться по сторонам.

Только сейчас утомленный будним днем Иван Ильич смог рассмотреть на ее шее висящую Звезду Лады. Он внезапно опомнился и без лишних слов указал в сторону Зарядья. Пробормотав что-то невнятное, по-видимому, на старославянском, она скрылась в ночи.

Старый солдат снова умилился и понял, что тогда, в далеком 2033 году все было не зря, не напрасно. Его охватили воспоминания, и с каждым шагом, сделанным в направлении возвышающегося в центре Москвы минарета по соседству с колокольней, он все глубже погружался в чертоги своей памяти.

…С начала века Россия шла по пути невиданного доныне упрощения быта и жизни. Тучные нулевые, ставшие логическим завершением десятилетия величайшей геополитической катастрофы XX века, стали кормовой базой для новых всеобъемлющих и тоталитарных идей. Не минула эта судьба и Западный мир, чьи идеалы на протяжении двух десятилетий штурмовались волнами из других миров. 2014 год пробудил Россию от догматического сна — сама природа омолодила нас, не дала нам зачахнуть в старческом достатке и материальном благополучии… Однако и этот порыв вскоре окостенел. Третье десятилетие, подчиняясь законам природы и истории, вновь стремилось перегородить быстротекущий ручей действительности. Противостояние власти и оппозиции стало обыденностью, привлекались всё новые участники, но суть оставалась прежней — старые полюса старались инкорпорировать как можно большее число существующих идей и представлений. Война 2033 года не сохранила этих выдуманных идеологических различий между консерваторами, либералами, коммунистами и националистами — все они сумели считать этот знак: сама их жизнь находится под угрозой. Жизнь их родителей и детей, веками ведущихся дискуссий и споров самыми разными способами. Внезапно они осознали, прочувствовали, что это их спор и их непримиримые противоречия, их судьба и их Родина, им не нужны готовые ответы извне, они сами хотят выстрадать свое счастье, свою жизнь, свое настоящее, свое прошлое и свое будущее…

Иван Ильич остановился на секунду — по его щеке вновь спускалась слеза. Сквозь обвалившуюся от взрыва стену Кремля виднелся развевающийся стяг Священной Российской Империи — бело-сине-красный триколор.

…Поколение за поколением разных людей, разных взглядов, разных национальностей, разных религиозных убеждений умирали и рождались на этой земле. Эта земля помнит их тела, а небо над их головой помнит устремленные ввысь взгляды. Они любили эту землю так же, как любили ее их непримиримые враги. Они хотели для нее самого лучшего так же, как хотели этого их заклятые враги. Эти огромные пространства стали домом для миллионов людей, которые посвятили им свою боль и свое счастье, свою веру и свое разочарование, свои подозрения и свои надежды, свою любовь и даже свою ненависть. Разве могли мы тогда бросить мечты наших отцов и матерей? Все эти чувства, эту память о прошлом, эти упования на будущее? У нас не было времени обсуждать — сама Россия говорила нашими действиями. Мы делали, что должны. Как и он…

Иван Ильич подошел к мечети имени Рамзана Ахматовича Кадырова и горько взглянул на ее нежные белокаменные стены.

…Мы рождаемся и умираем на этой земле. Мы чувствуем то, что она хочет сказать нам, — иногда мы ее не понимаем, и поэтому наши чувства и мысли отдаляются друга от друга, но в самый трудный час мы вновь ощущаем ее биение в наших сердцах. В нас говорят поколения, умиравшие за свои идеи о России, националистической ли, многонациональной ли, многоконфессиональной ли, ортодоксальной ли — имеет ли это значение сейчас? Конечно! Как же это важно здесь и сейчас. Но всегда ли? Там, не в России, они переписывают свои истории, подчиняясь мимолетным идеям в погоне за личным достатком и собственной безопасностью. Потакают желанием большинства, составленного из меньшинств. Оскверняют память и нарушают баланс природы. И мы почти вступили на этот путь, но все же сумели избежать катастрофы. Как нам это удалось?..

Иван Ильич медленно вливался в разношерстную толпу, где собрались горожане, объединенные своим неравнодушием к городу и миру, за который они борются каждый день в своих сердцах и умах, на суше и на море, под землей и в космосе.

…Долгие столетия просвещения, обогащения и вразумления — это залог нашего успеха. Мы научились принимать себя такими, какие мы есть — разными, с ошибками прошлого и нереалистичными представлениями о будущем. Мы научились жить вместе под одним небом и на одной земле. Мы научились прощать друг друга за совершенные ужасы и катастрофы. Мы научились доверять друг другу, зная, что, несмотря на разные истоки наших мировоззрений и веры, мы объединены тем общим пространством, где волею случая переплетены наши судьбы, куда привела нас наша природа, случайность. Пространство и время, его принятие, неравнодушие, отказ от ускорения или замедления его хода — вот наша идея, которую мы сумели пронести, несмотря не все попытки помешать нам как изнутри России, так и снаружи. И мне хочется верить, что грядущая вечность не отринет то, к чему мы так долго шли…

После вечно длящейся ночи он вернулся в свою старую комнату, где по-прежнему пахло нефтью.