Философия: женский род. Елизавета Богемская

COLTA.RU завершает цикл «Женщины в философии» в видеорубрике раздела She is an expert. Заключительный выпуск ведет Диана Гаспарян — кандидат философских наук, доцент школы философии и старший научный сотрудник НУЛ трансцендентальной философии факультета гуманитарных наук ВШЭ, преподаватель истории философии, онтологии и теории познания, автор четырех книг и более 50 статей по философии. Сегодня речь пойдет об одной из знаковых фигур философии XVII столетия — принцессе-аббатисе Елизавете Богемской.

Один из самых «горячих» вопросов современной философии сознания касается связи мозга и сознания. Мозг — это физическое тело, физическую природу имеют и процессы, протекающие в нем. Но физично ли сознание? Если да, то почему мы не можем проникать в чужие мысли так же, как можем проникать в работу мозга? И где тогда находится сознание, в каком измерении? Быть может, не следует ограничиваться только материальным миром вещей, в котором мы не находим сознания, и допустить еще один мир — нематериальный? Именно эти вопросы встали в философии XVII века в полный рост, составив, по сути, дух эпохи, и не последнюю роль в этом сыграла философесса и аббатиса, ученая и правительница, дочь короля Богемии и внучка короля Англии — Елизавета Богемская.

Елизавета родилась 26 декабря 1618 года, ни разу не была замужем и большую часть жизни провела в статусе аббатисы, что и позволило ей посвятить себя научной работе. Уже в ранней юности она предается различным философским изысканиям, но необязательность неспешных раздумий сменяется целенаправленной работой мысли после знакомства Елизаветы с одной из программных работ Рене Декарта — «Размышлениями о первоначальной философии». По итогам прочтения этой книги Елизавета инициирует переписку с философом, в процессе которой практически и формулирует знаменитую психофизическую проблему. Удивительно, что Елизавета делает это именно в той философской редакции, которая станет актуальна лишь спустя три века и даст рождение целому направлению современной аналитической философии сознания. В майском письме, датированном 1643 годом, Елизавета задает французскому философу вопрос, касающийся соединения души (сознания) и тела: «…каким образом душа человека может побуждать телесные духи (esprits du corps) к выполнению произвольных действий (хотя она — всего лишь мыслящая субстанция). Ведь представляется, что любое побуждение к движению происходит вследствие толчка, направленного на находящуюся в движении вещь… или, иначе говоря, это происходит в зависимости от характера и очертаний поверхности последней. Для первых двух условий требуется соприкосновение, для третьего — протяженность. Вы полностью исключаете эту последнюю из Вашего понятия души, и мне представляется, что она несовместима с нематериальной вещью. Поэтому-то я и прошу у Вас определения души, более подробного, нежели в Вашей “Метафизике”». В этом своем вопросе Елизавета сформулирует ставшее впоследствии знаменитым т.н. правило каузальной замкнутости — причина и следствие не могут принадлежать разным мирам или разным сущностям, они должны быть онтологически и субстанциально однородны. Но если душа как res cogitans не имеет ничего общего с материей (res extensa) и эти субстанции образуют разные миры, то как тогда одна субстанция может контактировать с другой? В каком из миров осуществляется их встреча? Как сгусток материи может порождать сознание, а сознание — влиять на материальный сгусток? Да и как нечто нефизическое может вторгаться в физические ряды причин и следствий, если каждому физическому событию всегда уже предшествует физическая причина? Спустя почти три столетия эту проблему назовут «трудной проблемой сознания» (Д. Чалмерс), или «психофизическим узлом» (Т. Нагель), и предложат множество решений, но поставлена она будет намного раньше — мыслящей критически картезианкой Елизаветой Богемской. Проблема взаимодействия сознания и тела войдет в золотой фонд философских вопросов и фактически ознаменует начало аналитической философии сознания.

Но ограничивалась ли Елизавета одними вопросами или у нее была собственная позитивная программа? В общем и целом Елизавета придерживалась картезианства и не отступала от дуализма, но искала аргументы, которые могли бы защитить дуализм от различных монистических атак, требующих пожертвовать существованием одной из субстанций во избежание противоречий. В ее рассуждениях можно разглядеть не только гипотезы и аргументы, но и определенную теорию, хоть и не проработанную до конца. Во-первых, она настаивала на невозможности радикального субстанциального дуализма — если сознание и тело совершенно развести в стороны, то соединить их потом не удастся. Вероятнее всего, уместен умеренный дуализм: активность тела всегда сопровождается присутствующим сознанием, но сознание к телу не сводится. Во-вторых, человеческий разум нельзя отделить от эмоций. Резкое разделение сферы восприятия на чувства и рацио, характерное для новоевропейских рационалистов, является еще одной картезианской ошибкой. Мысль включает в себя эмоциональный опыт: например, понять истину можно, только проживая ее как благо. Если включить эмоцию в res cogitans, то она как посредник между чувствующим телом и регистрирующим чувство сознанием может послужить искомым мостиком между телом и душой, а заодно и пролить свет на то, где стоит искать разгадку их связи.

Некоторые из решений Елизаветы могли бы показаться несколько небрежными для философской дисциплины того времени, однако они звучат поразительно современно для наших дней. Например, тезис об эмоциональности интеллекта применяется как аргумент в пользу невозможности полноценной замены естественного человеческого интеллекта искусственным. Вместе с тем долгое время Елизавета оставалась в тени своего именитого адресата. Историки отзывались о ней по большей части как о добросовестной и не лишенной кое-какой философской эрудиции ученице, заслужившей особое внимание Декарта во многом благодаря своему высокому происхождению. Сам Декарт в своем посвящении к «Первоначалам философии» пишет, обращаясь к Елизавете: «Сиятельная государыня, я извлек величайший плод из сочинений, выпущенных много ранее в свет, благодаря тому, что Ты изволила их просмотреть; при этом мне открылись такие Твои дарования, что я считаю своим человеческим долгом явить их векам в качестве образца... Далее, высокая и несравненная проницательность Твоего ума очевидна из того, что Ты глубоко заглянула в тайны этих наук и в кратчайший срок тщательно во всем этом разобралась...» Несмотря на эти строки, их переписка долгое время оставалась неопубликованной, а затем была издана в рамках обширного собрания сочинений самого Р. Декарта. По сию пору значительная часть оригинальных писем Елизаветы разбросана по европейским библиотекам и архивам. Высказанные ею соображения и аргументы не извлечены и не систематизированы в должной мере. Однако всякому, кто возьмется изучить переписку Елизаветы и Декарта, трудно будет не согласиться с тем, что Елизавета Богемская может быть по праву признана одной из самых значительных женщин-философов XVII века.

Цикл «Философия: женский род» снимала основательница первого форума «Женщины в киноиндустрии», режиссер Юлия Андреева. Администрировала съемки Анна Зотова.

Этот раздел мы делаем вместе с проектом She is an expert — первой базой женщин-эксперток в России. Цель проекта — сделать видимыми в публичном пространстве мнения женщин, которые производят знание и готовы делиться опытом.

Ищите здесь эксперток для ваших событий.

Регистрируйтесь и становитесь экспертками.

Понравился материал? Помоги сайту!