Дмитрий Курляндский: «У музыкантов одновременно пять источников информации»

Швейцарские композиторы Лоран Эстоппей, Оливье Кюанде и их российский коллега Дмитрий Курляндский представляют проект-перформанс «Ready-Made. Рекламные игры». Московский ансамбль современной музыки исполнял и будет исполнять его с 16 по 30 ноября в Александрове, Нижнем Новгороде, Перми, Петербурге и Москве. Коллективное произведение основано на сочинениях Артюра Онеггера «Регби» (1928) и Александра Мосолова «Четыре газетных объявления» (1926). Одной из тем сочинения-путешествия стала реклама: газеты, телевидение, интернет-спам. Другой — регби. Три 40-минутных произведения предполагают возможность одновременного исполнения. 40-минутный сет повторяется дважды, каждый раз образуя новые комбинации материала. 20 ноября проект был сыгран в Москве, в Электротеатре, но он движется дальше. О необычном сочинении Илье Овчинникову рассказал Дмитрий Курляндский.

— Как родилась идея программы, кто ее придумал?

— Мы втроем — Оливье, Лоран и я — в активном диалоге. С Лораном мы раньше не были знакомы; как оказалось, он не только композитор, но и выдающийся саксофонист (я слышал его в действии) с очень широким жанровым спектром — от классического саксофона, нотированной композиторской музыки, до фри-джаза и импровизации. Отталкивались мы от диалога России и Швейцарии —так появились имена Мосолова и Онеггера. Дальше мы вырулили на их концептуальные пьесы «Газетные объявления» и «Регби», написанные почти одновременно — в 1926-м и 1928-м, так что обе наши темы — рекламы и спорта — продиктованы конкретными сочинениями. Нам показалось, что между ними существует диалог, а мы 90 лет спустя его по-своему обновляем. И вот так из идеи игры как принципа построения формы и газетных объявлений как материала, которым эта форма наполняется, этот проект и родился.

Александр Мосолов — «Четыре газетных объявления»

— Оливье Кюанде хорошо знают в России как дирижера и гораздо меньше — как композитора. Он постоянно сочиняет?

— Время от времени. Одно время он сотрудничал с ансамблем Babel, для которого много писал. Он концептуальный композитор в лучшем смысле этого слова. Работает с идеями, часто связанными с интерпретацией существующего материала, с его пересочинением. В этот раз он, кстати, не дирижирует.

— В этом проекте речь тоже идет о пересочинении Мосолова и Онеггера? Или их вещи дали вам только начальный импульс?

— Нет, мы используем цитаты — и прямые, и обработанные. Причем материал Онеггера возникает врезками, вставками в общее течение формы, как рекламные паузы. Мы несколько месяцев все это подробно обсуждали. Например, как сделать, чтобы три сочинения могли звучать синхронно. Не помню точно, кто это предложил, может быть, и я или все вместе. У меня давно была мысль сделать параллельные композиции с возможностью свободно между ними переключаться.

Артюр Онеггер — «Регби»

— А ваши три произведения можно играть по отдельности?

— Да, и более того: вдруг на одном из концертов (а у нас в этот раз их пять, то есть десять исполнений — на каждом по две версии) музыканты захотят сыграть целиком какое-то сочинение, не прерывая его другим, — такая возможность есть. Это зависит от них: все, что зависит от нас, мы уже сделали. Это очень разные три материала, ставящие перед музыкантами интересную задачу: они получают параллельно пять источников информации, которые должны обрабатывать одновременно. Похоже на то, как мы сегодня живем, окруженные информацией, постоянно поступающей со всех сторон.

— И что это за пять источников?

— В первую очередь, собственно наши сочинения: с моей стороны — «Дорвей». Doorway — это интернет-технология, вид мошенничества, где скрытые страницы текста позволяют сайтам подняться выше в рейтинге. Эту идею скрытого текста я и использовал. И, на мой взгляд, она очень подходит нашему проекту: скрытый текст присутствует везде и всегда, но не всегда проявлен. Со стороны Оливье — двойной материал. Во-первых, растянутые, удлиненные аккорды «Газетных объявлений» Мосолова. Во-вторых, записанный им сорокаминутный трек, составленный из теле- и радиорекламы, музыканты его слышат в наушниках и имитируют в живом режиме, подражая, как-то с ним коммуницируя. Это три материала, четвертый — композиция Лорана, в которую вшифрованы телефоны секс-услуг, одного из самых распространенных видов спама: их цифры формируют звучащий материал и структурно, и звуковысотно.

Наконец, идея рекламных вставок, которыми музыканты по своей воле в любой момент могут синхронно прервать исполнение: все эти вставки — прямые или обработанные цитаты из «Пасифик 231» Онеггера. Из «Регби» взята только идея игры, правила для которой мы придумали, но она каждый раз разная. Музыканты перебрасываются материалом, как мячом, и оказываются каждый раз в разных концах звукового поля. Дирижера нет, музыканты сидят в кругу и видят друг друга. Всего семь исполнителей: пятеро солистов МАСМа — Иван Бушуев (флейта), Михаил Дубов (клавиши), Дмитрий Власик (ударные), Глеб Хохлов (скрипка), Илья Рубинштейн (виолончель). Кроме того, Лоран играет на саксофоне, а Оливье — на синтезаторе и сэмплере.

Артюр Онеггер — «Пасифик 231»

— А почему вы назвали проект «Ready-Made», если речь идет все-таки об оригинальном сочинении, где музыканты играют по нотам?

— Да, но почти все заимствовано. У Оливье это рекламный трек-лист, который звучит в наушниках и дает музыкантам звуковые ориентиры, у меня это идея Doorway, то есть весь материал так или иначе найден. И одновременно это оригинальный, вновь созданный материал, поэтому я назвал эту музыку «(не)импровизационной». На уровне формы это импровизация, каждый раз все складывается по-разному в зависимости от того, куда музыкантов влечет. А сам материал стабилен, фиксирован.

— И как прошли первые исполнения?

— Я с удовольствием за ними слежу, по-моему, это очень пластичная ткань, по-хорошему непредсказуемая. В ней много сюрпризов, она оборачивается то каким-то неожиданным джазом, то концентрированной серьезной музыкой. Сколько исполнений — столько сочинений: и в Александрове, и в Нижнем Новгороде, и в Перми. Получилась игра вполне азартная, в том числе и для слушателя, хотя это два тайма по 40 минут с небольшим антрактом. В Нижнем это исполнялось в помещении Арсенала, перед нашим концертом была лекция «Поэзия сетевого сора» Андрея Черкасова, где он рассказывал о спаме в поэзии и литературе.

— И что впереди?

— После Москвы — Петербург 22 ноября, а потом еще одно московское исполнение в Музее-квартире Святослава Рихтера 30 ноября. В следующем году — Швейцария, когда и где, пока обсуждается. А потом наши пьесы будут существовать самостоятельно, и их судьбу проследить пока сложно.

Понравился материал? Помоги сайту!