Алена Попова: «Мне говорили: “что вы меня затягиваете в феминизм”, “мы не ущербные”»

Большая конференция, посвященная актуальным вопросам гендера, с участием первоклассных российских и международных экспертов пройдет 23—24 марта в DI Telegraph. Симпозиум «Женщины, мужчины и дивный новый мир» проводит проект «Общественная дипломатия. ЕС и Россия» (напоминаем, что раздел «Мосты» на Кольте — его медийное зеркало). В ближайшее время мы будем представлять разных участников симпозиума.

Для начала — разговор с Аленой Поповой, правозащитницей, предпринимательницей и гражданской активисткой, борющейся за законодательное обеспечение прав женщин, развитие женского предпринимательства и криминализацию домашнего насилия. Алена запустила ряд проектов, среди которых Startup Women, фонд «Человеческий капитал» и сеть взаимопомощи женщин W, а также стала соавтором законопроекта о профилактике семейно-бытового насилия. Разговаривал с Аленой Петр Торкановский.

Вход на симпозиум открытый и бесплатный — обязательно приходите. И не забудьте отметиться на странице события в Фейсбуке.

— Алена, вы работаете над защитой прав женщин на законодательном уровне. Одна из ваших инициатив звучит очень современно: «Сеть взаимопомощи женщин W». Что делает эта сеть?

— Да, в самом деле, наша главная цель — изменение с помощью медиа и законотворчества социальных норм. Мы создали этот проект с Мариной Ахмедовой. Марина — известный писатель, журналист, она пришла сама ко мне с идеей объединения женщин, когда они чувствуют себя незащищенными. Это было два года назад. Работает сеть взаимопомощи так: женщины нам пишут очень много обращений, мы берем наиболее одиозный случай, об этом случае рассказываем, если надо — участвуем в юридическом решении вопросов: находим адвокатов, сами выступаем в суде.

— Например?

— Типовой пример работы сети — это дело Анны Мексичевой, так называемое дело родительского киднеппинга. Бывший муж Анны, муниципальный депутат от «Единой России», украл у нее ребенка и не давал им даже встречаться, угрожал ей и чего только не делал. Аня тогда чувствовала, что против нее весь мир. Мы с Мариной за это дело взялись. Марина опубликовала материал в «Русском репортере», муж Анны, естественно, подал в суд, мы пошли в суд и выиграли дело. А дальше все мамы, у которых были подобные ситуации, стали друг другу помогать финансово, адвокатами, советами, поиском информации о детях. Так появилось сообщество «Права родителей». Нам присылали свои пожелания, которые мы могли бы облачить в законодательную форму. В результате мы с Викторией Дергуновой, очень известным адвокатом по семейному праву в России, подготовили законопроект, сходили в Совет по правам человека при Президенте РФ и, собственно, при поддержке СПЧ будем этот закон вносить.

— Чего еще успела добиться сеть? Я знаю, что вы используете как один из инструментов сайт Change.org.

— Например, мы отбили стюардесс «Аэрофлота». «Аэрофлот» был вынужден отменить во внутренних правилах ужасный дискриминационный пункт о том, что вес, возраст и внешность влияют на оплату труда. Это была большая история, в России первый такой прецедент. Тогда мы собрали 150 тысяч подписей на Change.org, а под еще одной нашей инициативой — законом о домашнем насилии — мы собрали 270 тысяч подписей.

— В этой сети есть постоянное количество участников?

— Вообще это не проект, где есть членство. Но у нас есть информационная рассылка, на нее сейчас подписано около 100 тысяч человек. Это люди, которые подписывали наши петиции на Change.org. Есть большое желание сделать из этой рассылки свое средство массовой информации — мы сейчас тестируем, как нам это правильно сделать.

— Расскажите, пожалуйста, об инициативе законопроекта по поводу домашнего насилия. У вас ведь есть личный опыт, связанный с этой темой. Вашу беременную подругу избил ее сожитель.

— Да, это случилось с моей подругой, с которой мы и в одну школу ходили, и выросли вместе. Он бил ее даже ногами в живот. Вы не представляете мое состояние, когда я увидела это тело в гематомах. Я пообещала ее сожителю, что я сделаю все, чтобы он второй раз даже не смел занести кулак, чтобы он нес за это огромную ответственность. Я не позволю этому случиться второй раз. И пока закон о домашнем насилии не примут, я буду считать, что мое обещание не выполнено.

— В чем суть вашего законопроекта? Ведь домашнее насилие было, наоборот, декриминализовано.

— Да, Дума взяла и декриминализовала 116-ю статью (116-я статья УК РФ — «Побои». — Ред.). Мы не в первый раз занимаемся этой темой. Раньше в нашем законопроекте, который был внесен в прошлый созыв в Госдуму, мы предлагали ужесточить 116-ю статью, а они взяли и вынесли ее вообще в Административный кодекс — то есть теперь можно бить за штраф. Наш проект нового закона о профилактике семейно-бытового насилия предлагает создать целую систему, ввести новые понятия, такие, как, например, «охранные ордера» — это профилактическая мера, которая уже есть в 124 странах мира. Она применяется в случаях домашнего насилия, преступника в таких ситуациях изолируют от жертвы. В нашем законопроекте вводятся такие понятия, как «превентивная реакция», «база насильников», «курсы по работе с агрессией». Я сейчас бегаю с нашим законопроектом за депутатами, а депутаты уже бегают от меня. Некоторые запираются в туалете, по 20 минут не выходят. Но есть и обратная история: кто-то из депутатов, наоборот, ко мне подходит и спрашивает, что можно сделать, чтобы 116-ю статью вернуть обратно в УК. Многие понимают, что они совершили, я бы сказала, смертный грех, проголосовав за декриминализацию. И мы, естественно, все-таки предлагаем пересмотреть то, что Дума напринимала по поводу 116-й статьи. Сначала будем бороться за наш закон, а потом разбираться со 116-й статьей.

— На вашем сайте приводится статистика Росстата: «На начало 2016 года ясли в России посещали лишь 18,4% детей в возрасте до 3 лет, а в электронной очереди в ясли находились 48,8% детей этого возраста. Родители остальных 32,8% детей до 3 лет или не хотели пользоваться яслями, или их не устраивало качество, или не видели смысла записываться в такую огромную очередь». Для защиты прав женщин вы предлагаете в том числе провести реформу яслей, которая должна позволить женщинам возвращаться к работе после родов намного скорее. Что вы предлагаете изменить? Эту инициативу вы тоже готовите юридически, на законодательном уровне?

— В нашей петиции «Нет лишних детей» мы предлагаем отменить прописной ценз для записи ребенка в детский сад и ясли, говорим о том, как заполняются ясли, как переформатировать систему их комплектации, о том, что нужно разработать программу по достаточности яслей с учетом демографических факторов… У нас по пунктам расписано, что нужно делать в будущем и что нужно делать сейчас. Например, сейчас некоторые постановления правительства Москвы надо отменять, чтобы эффективно работала система яслей для мам, чтобы мамы быстрее выходили на работу. Сейчас в сфере недостаточности яслей в России мы работаем с адвокатом Кириллом Дружининым. Кирилл — это человек, ходящий в суды с мамами, которым отказали в получении места в детском саду или в яслях для их детей. У него большой опыт работы с судами разных уровней, в том числе с Верховным судом. Наши с Кириллом петиции висят тоже на Change.org, туда приходят эксперты и вносят свои предложения, мы их обсуждаем и некоторые вносим. В ближайшее время мы планируем при поддержке СПЧ, а также при участии ряда депутатов Госдумы организовать круглый стол, где обсудим наши предложения, а потом будем их объединять в законодательные поправки.

— Другая ваша инициатива — декрет для пап, что знакомо нам, например, по Швеции. Вы предлагаете финансово стимулировать молодых отцов, чтобы после рождения ребенка они уходили в отпуск на первые 9—12 месяцев, что позволило бы матерям опять-таки раньше возвращаться к рабочей деятельности.

— Сейчас мы знаем, что женщина, уходя в декрет, в значительном количестве случаев может в нем и остаться, родить второго ребенка, не выходить обратно на работу, где ее уже никто не ждет. У нас очень много обращений с этой проблемой от работниц крупных российских компаний. В итоге мужчина говорит: «Дорогая, сиди дома, я сам все заработаю, ты теперь все равно будешь зарабатывать меньше, так что зачем…» Женщина остается дома и в конечном счете теряет квалификацию, стаж и трудовые навыки. Мы считаем: чтобы женщина развивалась в бизнесе, чтобы она была хорошим наемным сотрудником, надо освободить ее от части домашних обязанностей. Для этого мы предлагаем ввести эксклюзивный декрет для пап. Во-первых, это нам сохранит семьи, а во-вторых, это, извините, равноправие. На данный момент мы почти доработали законопроект по декрету для пап тоже.

— А с чего вообще началась ваша работа в сфере защиты прав женщин?

— Меня интересовало женское предпринимательство. В 2009 или 2010 году мы собирали первый женский форум по стартапам и очень долго уговаривали женщин-предпринимательниц принять участие. Большая часть тогда отвечала: нет бизнеса женского или мужского, бизнес не гендерный, «что вы меня затягиваете в феминизм», «мы же не ущербные»… Мы всем объясняли, что женщины выполняют больше социальных функций, женщина больше нагружена социальными обязательствами. Поэтому им нужна бóльшая защита, чтобы они могли развиваться.

— Тогда появился проект Startup Women?

— Да, он начался с того, что я встречалась с разными создателями проектов. Тогда было в моде слово «стартапер». Я встречалась со стартаперами в сфере высоких технологий, общалась с ними — мы считали, что важно рассказывать женщинам про успешные истории женщин-предпринимателей. Потом у нас появились такие форматы, как встречи с успешными женщинами-предпринимателями, или встречи с женщинами, у которых есть идеи стартапов, или встречи с инвесторами.

Я хотела, чтобы у нас создался фонд по взаимной поддержке женских стартапов. После Startup Women мы с Софией Азизян пытались этим заняться и развить фонд, который назвали Win.vc, то есть Women in Venture Capital. Я тогда говорила о том, что инвестиции в женские проекты всегда на меньшие суммы, чем в мужские, что мы должны эту ситуацию менять, должны объединиться, чтобы не только 10% заявленных женских стартапов получали финансирование. Было удивительно, что удалось привлечь больше мужчин, чем женщин, к этой теме. Но в итоге мы этот проект приостановили. Возможно, в ближайшей перспективе к нему можно будет вернуться.

— А Startup Women сейчас работает?

— Да, там своя команда, Мария Косенкова и Зарина Гроевая работают и развивают проект. Он остается площадкой для поиска инвесторов и идей: например, есть рубрика Travel for Ideas — основатели проекта возят женщин-предпринимателей в разные города и страны, там организуют встречи с местным сообществом предпринимателей, с авторами успешных проектов. Это, конечно, очень вдохновляет. Многие по итогам поездок начинают заниматься малым бизнесом.

— Что бы вы порекомендовали российским женщинам, которые сегодня хотят бороться и отстаивать свои права: с чего начать, какие инструменты использовать, чтобы добиться равенства?

— Прежде всего, есть такая знаменитая фраза: «Не молчи, не бойся». Я считаю, что первое, чего не надо делать, — винить себя в происшедшем. Когда мы начинаем разбирать конкретные случаи, мы понимаем, что в 99% случаев вина женщины — это не ее вина, а навязанный ей стереотип общества о том, что во всем виновата она. Также я бы посоветовала изучать законы РФ. И, конечно, я бы порекомендовала всем не оставаться равнодушными. Если за стенкой в вашем доме кричит женщина или ребенок плачет так, что понятно, что его могут бить, — игнорировать это, считать, что это чужое дело, нельзя. Я бы рекомендовала всем женщинам осознать, что нас все-таки 78 миллионов, мы — большинство, никто из нас не одна и если мы все объединимся, то против нас никакой силы быть не может.

Понравился материал? Помоги сайту!