Непрерывная ферма
В своем архитектурном проекте Рамзия Хайрутдинова предлагает выращивать овощи прямо на крышах городских домов
9 ноября 20211277Джорджо Вазари — пожалуй, самый известный автор, когда-либо писавший об искусстве. Истории, рассказанные им, мы знаем даже в том случае, если никогда не читали его «Жизнеописаний», — они разошлись по популярным брошюрам, просветительским передачам, путеводителям и рассказам экскурсоводов, смешиваясь с другими, обогащаясь бродячими сюжетами и в этом смысле вполне продолжая авторскую линию: ведь и сам Вазари был не чужд тому, чтобы приписывать тем, кого почитал в качестве великих, расхожие слова или истории, призванные стать моральным примером, — как поучение или, в других случаях, как предостережение: истории о том, как человек с самыми большими дарованиями может не использовать их вполне, обратить в пустое, — хотя, с другой стороны, уже одно то, что и сами эти персонажи «дурных примеров» оказались увековечены Вазари, говорит о достижении ими одной из основных ренессансных целей, определяющих смысл человеческой жизни, — славы, способности в памяти о себе преодолевать время.
И наш интерес к Вазари в первую очередь обусловлен именно значением его книги — то, что сам он был живописцем и архитектором, декоратором городских празднеств и герцогских торжеств, забывается или, точнее, отходит на второй план, служа объяснением или пояснением к его взгляду на историю искусства ближайших к нему столетий, а отнюдь не чем-то самоценным. Авторы очередной английской биографии Вазари (и первой книги о нем, выходящей по-русски) пишут:
«Историки искусства в большинстве своем приняли его точку зрения. Только недавно они стали изучать тех художников, которых Вазари пропустил (например, Пинтуриккьо). А все из-за его авторитета» (стр. 314).
В этом смысле книга Ингрид Роланд и Ноя Чарни — об интересе к самому Вазари, не сводящемуся к тексту его книги: о ярком человеке, которого ценили и которым восхищались (или которого ненавидели, что в родстве с восхищением) современники, — и если последующая оценка его художественных достижений существенно изменилась, то ведь вся история искусства — это история о переоценках. И вместе с тем о том, что есть многое, что ценится именно в настоящий момент — спустя время оно не будет представлять особенный интерес, тогда как сами эти качества будут цениться уже в других, в современниках, чтобы затем вновь подвергнуться обесцениванию: умение верно и отчетливо понимать желания заказчика, в том числе и те, которые он сам для себя ясно не сформулировал, навык заканчивать работу к сроку, соблюдая договоры и к оговоренной дате представляя работу должного качества. Это ремесленные навыки — но художники Возрождения были вполне ремесленниками: цена их работы, например, во многом определялась ценой тех красок, которые использовались в картине, и от того, сколько было лазурита, а сколько пошло охры, зависел итоговый счет.
И тот же Вазари был намного выше ремесла — иными словами, он был прекрасным ремесленником, но не только им; кстати, именно ему мы обязаны многочисленными историями о художниках-творцах, которые свои эстетические задачи ставили выше любых прагматических соображений — как и сам он сохранил во флорентийской базилике Санта-Мария-Новелла при перестройке, затеянной его патроном, великим герцогом тосканским Козимо I, фреску Мазаччо — закрыв ее фальшстеной, на которой уже нарисовал свою собственную. Действие совершенно непрагматическое — из осознания величия работы своего предшественника и неспособности уничтожить то прекрасное, что в глазах заказчика не имеет никакой цены. Он же был одним из первых, кто стал собирать рисунки — оценив их эстетическую ценность, а не только роль подготовительных материалов к большим работам, живописным или скульптурным.
Биография Вазари, написанная Роланд и Чарни, — не столько про переоценку персонажа, сколько про интерес к нему как человеку, оказывающемуся намного больше своей книги, — и в то же время именно за счет этого его великая книга становится понятнее. Не за счет простого ответа на вопрос, что сделало ее возможной, а через большую и оригинальную жизнь, прожитую автором. А глубина и тонкость его взгляда, умение видеть то, что не видело большинство не только современников, но и ближайших потомков, побуждают вновь взглянуть на его собственное творчество, увидеть точность и размеренность Уффици, изящество и оригинальность многих работ Вазари в родном Ареццо и оценить роспись купола флорентийского Дуомо.
История восприятия Вазари — это еще и история про очень высокую планку: он не выдерживает сопоставления с теми, кого сам прославил, — его меряют по высшему счету и в итоге находят несоответствующим ему, а его собственные работы, на протяжении веков доставляющие наслаждение, отделяются от автора: любуясь Уффици, не думают об архитекторе, думая о Вазари, вспоминают его сомнительные росписи парадных залов.
Повествование Роланд и Чарни — переплетение историй о том, как Вазари рассказывает истории про живописцев, и его собственной жизни, удивительно насыщенной, с постоянными перемещениями из города в город, интересом ко многому — и вместе с тем усталостью от «житейской суеты». В одном из писем другу он вдруг демонстрирует качества интроверта:
«Впрочем, не удивительно, что ни этим алтарным образом, ни вышеупомянутым для церкви Сан-Пьетро в Монторио не удовлетворил ни себя, ни других. Действительно, находясь волей-неволей в постоянном распоряжении этого первосвященника (речь о Юлии III. — А.Т.), я не находил себя покоя, то есть был в постоянном движении...»
Человеку подобного склада было тяжело существовать в ренессансном мире — ведь тот, как и большинство миров до модерна, открывающего дорогу анонимности и безличному общению, был про постоянное взаимодействие, построение личных контактов и т.п. Впрочем, Вазари — человек, не только восхищавшийся, но и вызывавший приязнь с молодых лет со стороны Микеланджело, — мог бы вызвать подозрение в таком характере, но его образ биографа и придворного все время делает его самого «вне фокуса».
И. Роланд, Н. Чарни. Коллекционер жизней. Джорджо Вазари и изобретение искусства / Пер. с англ. Анны Ландиховой; научн. ред. Мария Меньшикова. — М.: Манн, Иванов и Фербер, 2019. 384 с.
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ COLTA.RU В ЯНДЕКС.ДЗЕН, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ
Запрещенный рождественский хит и другие праздничные песни в специальном тесте и плейлисте COLTA.RU
11 марта 2022
14:52COLTA.RU заблокирована в России
3 марта 2022
17:48«Дождь» временно прекращает вещание
17:18Союз журналистов Карелии пожаловался на Роскомнадзор в Генпрокуратуру
16:32Сергей Абашин вышел из Ассоциации этнологов и антропологов России
15:36Генпрокуратура назвала экстремизмом участие в антивоенных митингах
Все новостиВ своем архитектурном проекте Рамзия Хайрутдинова предлагает выращивать овощи прямо на крышах городских домов
9 ноября 20211277Трилогия «Записки сумасшедших» завершается историей бывшего партийца Богомолова, который просто хотел отдохнуть (и понять диалектический материализм)
8 ноября 2021156«Внезапно пошел первый снег, и я успокоился»: дух московской осени в новом клипе рок-мэтров
5 ноября 2021308Андрей Мирошниченко возвращается с колонкой The medium и the message. Этот текст — короткое, но программное высказывание о том, как сеть меняет наш мозг — и к чему это приводит (например, к поколению «снежинок»)
3 ноября 2021437Четыре молодых поэта из Санкт-Петербурга, Москвы и Новосибирска помогают сверстникам справляться с травмами, возрастным кризисом и страхами
3 ноября 2021179Тибо де Ройтер о Красноярской биеннале, «Очумелой выставке» и сибирско-немецком сотворчестве
3 ноября 2021204Как сохранить деревянную архитектуру Томска средствами современного искусства и экспериментальной музыки
2 ноября 2021221