«Журналисты не братаются»

В последнее время медиа в России подвергаются сильному давлению. Принимаются ограничительные законы, одни издания закрывают, другие блокируют, третьи на осадном положении подсчитывают последние силы и средства. Помогла бы в таких условиях журналистская самоорганизация? COLTA.RU задала известным российским журналистам следующие вопросы:

1) Состоите ли вы в журналистском профсоюзе или творческом союзе? Почему да — или почему нет?

2) Нужны ли, по-вашему, работникам медиа подобные организации и чем они должны заниматься?

3) Помогли бы такие объединения журналистам отстаивать свои права в нынешней ситуации?

4) При каких условиях вы бы в подобную организацию вступили?

5) Почему журналисты скептически относятся к идее объединений и союзов?

Ольга Алленова
Леонид Бершидский
Олеся Герасименко
Катерина Гордеева
Олег Кашин
Александр Малютин
Сергей Пархоменко

Ольга Алленова

специальный корреспондент ИД «Коммерсантъ»

K вопросам

1) Нет, ни в чем таком не состою. Лет семь назад хотела получить международную пресс-карту, для этого, как говорили коллеги, надо было вступить в Союз журналистов (кажется, тот, который общероссийский). Я туда пришла, мне сказали, что для вступления нужны рекомендации от двух членов СЖ, это показалось странным — пресс-карта российского издания не является основанием для приема журналиста в профессиональный коллектив, а нужны какие-то рекомендации. Попробовала найти кого-то, кто дал бы мне такую рекомендацию. Из огромного количества знакомых журналистов нашла только одного, который состоит, но сто лет не платил какой-то взнос и считает, что его рекомендация не сделает меня благонадежной. Мне, наверное, просто не повезло, но я больше к этой идее не возвращалась. Собственно, к разным профессиональным мероприятиям, которые проводит СЖР, отношусь хорошо. Просто, мне кажется, они могли бы быть более открытыми. Впрочем, может быть, моя картинка устарела и там уже давно все изменилось.

2) Нужны, несомненно, для того чтобы защищать права журналистов. Ну, это такое базовое понимание роли профсоюза. Еще, наверное, такие организации могли бы устраивать разные профессиональные конкурсы, раздавать премии, издавать какие-нибудь крутые профессиональные журналы, которые разлетались бы как горячие пирожки, — но все это имеет смысл, если организация сильная, реально отстаивает журналистов, журналисты знают это и стремятся в эту организацию. Потому что для них это какая-то защита и гарантия. В России вообще-то трудно чувствовать себя защищенным, но тем важнее, когда рядом есть чье-то плечо.

3) Ну я уже сказала выше, что помогли бы, если это настоящий профсоюз.

4) Если бы профсоюз добился, например, возвращения на работу уволенного сотрудника. Или хотя бы честно и откровенно заявил о нарушениях, допущенных в отношении журналиста. Это была бы не просто частная история очередного уволенного журналиста, а некий вердикт профессионального сообщества, к которому прислушались бы и в профессии, и во власти. Ну и, конечно, если бы профсоюз способствовал расследованию избиения журналиста или убийства. И совсем уж идеально, если бы профсоюз мог сделать заявление о том, что какое-то издание нарушило, например, принцип журналистской этики. Ну, наврало откровенно или оскорбило кого-то по этническому или религиозному признаку. Но опять же: все такие заявления имели бы смысл только при условии, что профсоюз сильный, возглавляют его люди с хорошей профессиональной репутацией и все это имеет авторитет в профессиональном сообществе. Тогда было бы просто стыдно получить от него профессиональное «фи». Да, от ошибок никто не застрахован — но если это ошибка, то журналист извинится, в этом нет ничего страшного, умение извиняться — это вообще высший пилотаж.

В России вообще-то трудно чувствовать себя защищенным, но тем важнее, когда рядом есть чье-то плечо.

5) Наверное, об этом думают многие, но непонятно, что надо делать. Есть уже журналистские организации с многолетним стажем — это целые аппараты со своей бюрократией, менять их не получится, да и непонятно как. А создавать новые трудно, проблематично, и еще, мне кажется, никто не верит, что журналисты сегодня могут как-то так повлиять на власть, что она будет прислушиваться к каким-то профсоюзам, по их требованию проводить расследования, перестанет давить на СМИ и увольнять журналистов. А если профсоюз ни на что повлиять не сможет, то зачем он нужен? Мне кажется, журналистское сообщество сейчас дезориентировано, это главная причина пассивности. Ну и, конечно, еще важный фактор: журналисты сегодня разделены на враждебные лагеря по своим политическим взглядам, поэтому не могу представить такой профессиональный орган, который был бы авторитетен и для тех, и для других.

Леонид Бершидский

колумнист Snob.ru, Forbes.ru, Bloombergview.com

K вопросам

1) Не состою. Не понимаю, зачем это нужно.

2) Думаю, если бы такие организации обеспечивали, к примеру, какое-то пособие по безработице из членских взносов, в них был бы смысл.

3) Конечно, не помогли бы. Бороться с политической линией партии не осмелится ни одна официальная организация, разве что партизанская и подпольная.

4) Если бы знал лично или хоть в Фейсбуке каждого члена. А то окажется, что все мурзилки в одном с тобой союзе и требуют каких-то прав — и ты вместе с ними. Ну и еще если бы была понятная схема, по которой из взносов формируется некий фонд, распределяемый по понятным принципам.

5) Потому что мы по сути ремесленники-одиночки. Наш цех очень трудно собрать в единую организацию из-за абсолютно разных подходов к работе. Ну и платить никто не хочет, конечно, есть еще такая проблема.

Олеся Герасименко

специальный корреспондент ИД «Коммерсантъ»

K вопросам

1) Нет, потому что его нет.

2) Нужны — выделять путевки в подмосковные санатории для лечения и бесплатное молоко по пятницам.

3) Нет, на государственную цензуру профсоюз корреспондентов или главных редакторов повлиять не может.

4) Если бы членам предоставлялась 50-процентная скидка в заведениях на Никитском бульваре.

5) Потому что проблемы, например, телеведущего, оператора информагентства, линейного редактора и пишущего корреспондента очень разные, зачастую противоположные, а решать их созывом заседания профсоюза кажется дурным тоном. Повлиять на реальные проблемы в СМИ — то есть одну: полное подчинение интересам владельца — профсоюз не может. И потому что журналисты не братаются.

Катерина Гордеева

журналист

K вопросам

1) Нет, как-то не было ни повода, ни предложений.

2) Нужны. Должны заниматься защитой прав журналистов, выработкой корпоративных принципов работы, борьбой с цензурой, помощью журналистам, пострадавшим при исполнении профессионального долга, нужны при разногласиях с работодателем, в иных ситуациях.

3) Да, если они бы вдруг случились на демократических условиях, без попыток межевания и перетаскивания одеяла.

4) При перечисленных в пункте 3.

5) Велико влияние собственного эго и модной теории рукопожатности/нерукопожатности, кроме того, до недавнего времени каждому журналисту, еще не попавшему в затруднительную ситуацию, казалось, что он в нее никогда не попадет. Это раз. Два — например, забастовка или какие-то иные коллективные журналистские действия мало к чему могут привести, влияние прессы (свободной прессы) на общество крайне мало.

Олег Кашин

журналист

K вопросам

1) Не состою и не состоял; с самого начала моей карьеры Союз журналистов воспринимался (и всеми коллегами, и мной самим) как некий заповедник советских пенсионеров, заполучивших в свое время какую-то недвижимость и торгующих ею от имени Союза журналистов. Вся публичная деятельность СЖ в последние двадцать лет показывает, что такой стереотип, в общем, верно отражал действительность. Другое дело, что опыт Союза журналистов никак не объясняет, почему не получились альтернативные союзы, которые в эти годы тоже иногда создавались и тут же умирали.

2—3) Это уже общее место: вот если бы в «Ленте.ру» был профсоюз или вот если бы за Ковальского в свое время вступился профсоюз. Да, разумеется, профсоюз нужен, и в некоторые моменты он бы очень здорово выручил многих из тех, кого Дзядко назвал гребаной цепью.

До недавнего времени каждому журналисту, еще не попавшему в затруднительную ситуацию, казалось, что он в нее никогда не попадет.

4) Я бы вступил в такую организацию, если бы я работал в каком-нибудь СМИ и если бы внутри его редакции образовалась журналистская независимая профсоюзная ячейка. Но я слабо представляю себе сейчас такую ситуацию.

5) Когда меня увольняли, я в какой-то момент сел писать письмо к коллегам. Когда дошел до фразы «у нас нет профсоюза, но у нас есть коллектив», я выругался матом и удалил все написанное, не стал писать письмо — представил, как бы я отреагировал, если бы мне кто-то прислал такое обращение. Не знаю, в чем дело. Наверное, русские — действительно адские индивидуалисты, советская власть, включая постсоветскую, подавила в нас любую эмпатию, каждый сам за себя, умри ты сегодня, а я завтра. В общем, какая-то вполне катастрофическая история с солидарностью.

Александр Малютин

бывший главный редактор газеты «Известия»

K вопросам

1) Не состою — нет практического смысла.

2) Нужны, только не в масштабах отрасли, а на конкретных предприятиях. Заниматься они должны защитой сотрудников от неправомерных увольнений и невыплат положенных по закону компенсаций.

3) В принципе, уже ответил — отраслевой профсоюз, по-моему, не нужен, а вот в конкретных редакциях может быть полезен.

4) Если бы имел веские основания предполагать, что работодатель обманет.

5) Журналистам свойственны индивидуализм, снобизм и безалаберность.

Сергей Пархоменко

журналист и издатель

K вопросам

1) Нет, я не состою ни в каком союзе, потому что я никогда не испытывал в этом никакой нужды и потребности и никогда не мог себе представить, чтобы какой-нибудь из имеющихся журналистских союзов мог оказаться мне зачем-нибудь полезным, хотя меня неоднократно звали в Союз журналистов России. Надо сказать, что совершенно неожиданно для меня я получил в этом году премию Союза журналистов России под названием «Золотое перо», что меня очень радует, но, пожалуй, это единственный момент моего контакта с этим союзом.

2) С одной стороны, должен быть профсоюз сугубо экономический, который осуществляет экономическую защиту, следит за соблюдением прав журналистов, разрешает трудовые споры — ровно такой профсоюз, какой может быть у железнодорожников, сталеваров или хлеборобов. Что касается творческого союза, то мне кажется, что это дело очень отдаленного будущего, хотя в какой-то момент в России все-таки должна сформироваться некоторая профессиональная среда. Сначала неформально, скорее всего, на основе добровольного присоединения к какому-то документу, этическому кодексу. И только потом на основе этого добровольного объединения, добровольного признания некоторых принципов может образоваться профессиональное сообщество, окрашенное в какие-то специальные профессиональные краски. Я в 94-м году был одним из тех 27, кажется, человек, которые написали, подписали и распространили документ под названием «Московская хартия журналистов», и я до сих пор считаю, что это документ очень высокого качества, актуальный и сегодня. Он был написан с использованием нескольких очень авторитетных и хорошо зарекомендовавших себя европейских этических кодексов, в частности, французского и датского. Этот документ существует, он имеется в программе всех журналистских вузов России, и о нем осталась память как об очень хорошей попытке создать этический кодекс.

Разумеется, профсоюз нужен, и в некоторые моменты он бы очень здорово выручил многих из тех, кого Дзядко назвал гребаной цепью.

3) В нынешних условиях профсоюз не смог бы что-либо противопоставить в случаях разгрома конкретных СМИ. Я думаю, что профсоюз в подобной ситуации, может быть, облегчил бы участь конкретных журналистов, помог бы им подать коллективный иск, поддержал бы их интересы в суде и увеличил бы их шансы на выигрыш и получение компенсации. Но поскольку такие события, как смена редакции «Ленты.ру» или, например, хорошо знакомая мне история 2001 года, когда в один день была заменена редакция журнала «Итоги», происходят по политическим мотивам, то в этой ситуации, что называется, фирма не останавливается перед расходами. И здесь даже угроза достаточно серьезных финансовых санкций, необходимости выплаты значительных финансовых компенсаций по суду не остановила бы владельцев, которые исполняют свой политический долг и демонстрируют свою лояльность власти. Ну, икнули бы и продолжили свое дело дальше.

4) Я бы вступил, возможно, если бы у меня было ясное представление, основанное на прецедентах, что этот профсоюз эффективно защищает интересы своих членов. При этом, мне кажется, такой профсоюз должен быть серьезно дифференцированным — или, может быть, должно быть несколько профсоюзов: профсоюз медиаменеджеров, профсоюз авторов, профсоюз тех, кто занимается рекламой и распространением, потому что не всегда интересы совпадают и, будучи загнанными в один профсоюз, эти профессиональные секции были бы обречены на внутренние конфликты и на взаимное ослабление.

5) Потому что журналисты путают две сущности. Профсоюз — это одно, а профессиональное этическое сообщество, накладывающее внутренние ограничения и требующее исполнения некоторого этического кодекса, — это другое. Это разные истории. И наделять одних функциями других бессмысленно. И если первое теоретически возможно, хотя создание такого профсоюза встретило бы очень интенсивное и агрессивное противодействие владельцев СМИ — и есть довольно много случаев, когда они прямо говорили, что не потерпят профсоюзов в своих изданиях, — то создание этической организации сегодня невозможно принципиально. Это не представляется возможным, поскольку сама среда не демонстрирует потребности в этом, а наоборот, идет вразнос и освобождает себя от последних остатков этических ограничений.

Понравился материал? Помоги сайту!