Иосиф Кобзон и все-все-все
От Сталина до Путина: избранные фрагменты из воспоминаний певца исторического значения
30 августа 2018272Малобюджетный фильм ужасов «Unfriended» («Убрать из друзей») в первый же свой уик-энд вышел в лидеры американского кинопроката. Его создатели, продюсер Тимур Бекмамбетов и режиссер Леван Габриадзе, поспешили объявить себя зачинателями нового поджанра — лэптоп-хоррора. Хотя «Убрать из друзей» эксплуатирует вполне традиционный для современного масскульта страх перед технологиями.
Почти полтора часа экранного времени зритель созерцает монитор лэптопа, владелицу которого — а также ее друзей — преследует в чате дух доведенной ими до самоубийства одноклассницы. Новаторство Бекмамбетова и Габриадзе здесь, мягко говоря, под вопросом: еще в 2013-м формат был испробован Заком Донохью в его менее разрекламированном дебюте «The Den». Да и сам лэптоп-хоррор со всеми его экспериментами с полиэкраном — не более чем модификация поднадоевшего жанра found footage.
Критик фрейдо-марксистского толка Робин Вуд связывает хоррор с возвращением подавленной и вытесненной патриархально-капиталистическим обществом инаковости. Все, кто не укладывается в норму, будь то этнические меньшинства, гомосексуалы или пролетариат, здесь обращаются в монстров и в таком виде перевариваются культурой.
Другой в интернете сведен к его знаковым манифестациям. Он скрыт интерфейсом, как маской, а потому становится воображаемым объектом, читай: объектом всевозможных подозрений.
Жанру издавна свойственны технофобия и страх перед наукой. В чудовище Франкенштейна можно углядеть демонизированного пролетария, но разве фигура ученого в этой истории не демонична? Менее известные «Руки Орлака» Роберта Вине, где пианист с пришитыми ему кистями убийцы будто бы лишает жизни отца, — в первую очередь, фильм об эдиповом комплексе и классовом антагонизме. Но ведь и страха перед трансплантационной хирургией из него не вытравить.
Готический роман, к которому уходят жанровые корни хоррора, с его мистицизмом, призраками и замками был реакцией на рационалистический проект Просвещения. Да и лавкрафтовский ужас, похоже, порожден тревогой отпрыска новоанглийских аристократов об «упадке» старой Америки, наводненной иными народами. Не меньший страх вызывают наука и стремительное развитие технологий: от них в наше время исходит львиная доля угрозы привычному жизненному укладу.
Эта угроза находит в современных кино- и телевизионных триллерах самые разные воплощения — от мутантов до оживших автомобилей и зомбирующих человека мобильных телефонов. Боди-хорроры Дэвида Кроненберга «Видеодром» и «eXistenZ» не хуже «Матрицы» или «Шоу Трумана» отразили паранойю по поводу исчезновения грани между реальностью и виртуальным миром. Эту границу преодолевала и выползающая из телевизора Садако в «Звонке». Орудующий в скайпе дух девушки-самоубийцы в бекмамбетовском «Убрать из друзей» — персонаж из той же оперы. Технологии становятся здесь проводниками потустороннего ужаса в мир колонизированной ими повседневности.
Как отмечал Бодрийяр в «Системе вещей», современные технологии, функционирующие автоматически, без участия человека, становятся для него герметичными, непроницаемыми. А потому он склонен их персонализировать: «вещи тоже одержимы главной мечтой человеческой субъективности — о том, чтобы сделаться совершенно-автономной монадой».
Субъективность проецируется человеком и на медиа. Борис Гройс полагает, что медиа в силу их онтологии всегда вызывают подозрение, поскольку не только что-либо сообщают, но и скрывают. Непознаваемое «субмедиальное пространство» — это пространство подозрений, догадок и опасений. За знаковой поверхностью средств коммуникации мы «неизбежно предполагаем манипуляции, заговоры и интриги», пишет философ в книге «Под подозрением». А это и есть в его понимании субъективность — «чистое, параноидальное и одновременно неизбежное предположение, что позади видимого скрывается нечто невидимое». Из этого подозрения, по Гройсу, и рождаются сюжеты о телевизорах и компьютерах, транслирующих энергию разрушения.
Интернет, глубоко укоренившийся в нашей повседневности, не перестал быть источником тревоги.
Смотреть на медиа как на машины по производству конспирологии нас во многом приучил интернет — мир взломанных и фейковых аккаунтов, троллей по призванию и троллей на прикорме, корпораций и спецслужб, собирающих данные пользователей. Другой в интернете сведен к его знаковым манифестациям. Он скрыт интерфейсом, как маской, а потому становится воображаемым объектом, читай: объектом всевозможных подозрений.
Интернет, глубоко укоренившийся в нашей повседневности, не перестал быть источником тревоги. И не только для российских законодателей, которых могут встревожить даже микроскопические половые органы статуи, изображенной на сторублевой купюре. Маньяки и призраки заселили это пространство вполне закономерно.
Журнал Wired вписывает «Убрать из друзей» в давнюю традицию технохорроров об интернете. Его генеалогия восходит к «Газонокосильщику» (1992) и претерпевает занятную эволюцию: интернет проделывает путь от угрозы per se до своего рода метафоры гоббсова естественного состояния. Или, как формулируют это авторы журнала, от «Интернет убьет нас» до «Мы убьем друг друга в интернете».
Диалектики тут никакой не прослеживается: что в 90-е, что теперь — интернет предстает в фильмах ужасов как источник угрозы. Популярность таких сериалов и фильмов выдает в нас глубоко засевший, несмотря ни на какую любовь к гаджетам, консерватизм и страх перед будущим. Новый лэптоп-хоррор «Убрать из друзей» пополняет армию пронизанных этим страхом антиутопий — от «Матрицы» до сериала британского сатирика Чарли Брукера «Черное зеркало». Каждый из них на свой лад подливает ложку дегтя в охватившую общество техноэйфорию.
С точки зрения теоретиков технологической сингулярности, точка невозврата, после которой технологический прогресс окончательно перестанет быть доступным для понимания, может наступить через пару-тройку десятков лет. Если верить этой теории, то консерватизм хоррора — защитная реакция. Может быть, именно она удерживает цивилизацию от верной гибели.
Давайте проверим вас на птицах и арт-шарадах художника Егора Кошелева
11 марта 2022
14:52COLTA.RU заблокирована в России
3 марта 2022
17:48«Дождь» временно прекращает вещание
17:18Союз журналистов Карелии пожаловался на Роскомнадзор в Генпрокуратуру
16:32Сергей Абашин вышел из Ассоциации этнологов и антропологов России
15:36Генпрокуратура назвала экстремизмом участие в антивоенных митингах
Все новостиОт Сталина до Путина: избранные фрагменты из воспоминаний певца исторического значения
30 августа 2018272Невероятная история человека по имени Кристофер Чейни, который просто не хотел и дальше жить в одиночестве. Ему на помощь пришла сама Скарлетт Йоханссон
30 августа 2018198Что художники делают в Чикаго и с Чикаго? Лекция куратора чикагского Logan Center for the Arts и роттердамского Witte de With Center for Contemporary Art
30 августа 2018119Основатель Linkin Park рассказывает об альбоме памяти Честера Беннингтона и кукле по имени Борис, сделанной из носка
29 августа 2018490Александр Буренков, один из кураторов проекта NEMOSKVA, затевает в поезде, идущем по Транссибу, разговор со своими попутчиками и коллегами по миру арта
28 августа 2018209На фестивале покажут фильм Орсона Уэллса, наконец-то законченный Питером Богдановичем и Netflix. Почему этот сеанс станет точкой в истории киномодернизма?
28 августа 2018203Как шведская Elektronmusikstudion — одна из старейших студий электронной музыки — пережила звездный час в новом веке
27 августа 2018104Как дигитальное врывается в аналоговые музеи и что с этим делать — рассказывает куратор Музея американского искусства Уитни и директор Центра дизайна Шейлы К. Джонсон
27 августа 2018197