«Крым наш», стрит-арт — нет

Всего за несколько лет спешно легализованное уличное искусство приобрело черты урбанистической эпидемии. По городу раскиданы дизайнерские кроссовки «Адидас» размером со среднюю боеголовку. То тут, то там появляются фасады-агитки, сообщающие о последних «достижениях» России, гигантские лики Михаила Булгакова, Сергея Рахманинова, Всеволода Мейерхольда...

Со стороны кажется, что это история героических завоеваний публичного пространства. В июле в Санкт-Петербурге открылся Музей стрит-арта на территории действующего Завода слоистых пластиков. Первая биеннале уличного искусства «Артмосфера» при поддержке московского Департамента культуры прошла в столице в сентябре. Массово понаехавшие в столицу мировые звезды легального стрит-арта изо дня в день множат образцы монументальной живописи в городе: количество расписанных стенок уже исчисляется несколькими сотнями. На деле узаконенный стрит-арт очистили от налета провокативности и поместили в стерильную среду обновленной Москвы — пространство исключительно приятных визуальных ощущений. Когда-то замкнутая на себе субкультура превратилась в индустрию, поделенную между городскими властями, прокремлевскими движениями и крупным бизнесом, заболевшим стрит-маркетингом.

«Оформленные фасады не тэгают»

Стрит-арт стал частью фестиваля «Лучший город Земли» («ЛГЗ») осенью 2012-го. Гендиректор ООО «Новатек Арт», занимающегося «организацией и проведением художественной росписи и оформления объектов городской инфраструктуры», Иван Пантелеев уверяет, что корни граффити-программы Департамента культуры уходят в фестиваль стрит-арта «Мост», который его компания впервые провела за несколько месяцев до этого. «Еще до фестиваля “Лучший город Земли” мы сделали 21 объект в Москве — фасады, мосты, будки, — рассказывает он. — Художники, к счастью, уже тогда отбросили ненужный провокационизм и стали делать работы городского уровня».

Решив подружить городских чиновников и уличных художников, Пантелеев предложил использовать стрит-арт в декоративных целях на встрече с мэром Москвы Сергеем Собяниным. «Я рассказал, что мы таким образом помогаем коммунальным службам бороться с вандализмом — оформленные фасады не тэгают, — говорит он. — Имидж города перезагружается, между унылых серых стен появляется эмоция».

Собянин дал добро. Реализовывать волю градоначальника, по традиции, бросились с доведенным до абсурда рвением. Дальше последовала стремительная смена картинок: совещание с Сергеем Капковым, которому поручили реализовать программу «уличного творчества в рамках закона», и первые нормативы — 150 объектов. Их поделили между собой «Новатек Арт» и куратор Сабина Чагина, владеющая магазином и галереей StreetKit. Трамвайное депо на Мытной, напоминающее Роя Лихтенштейна и среднюю газетную карикатуру одновременно (над ним поработала арт-группа «310»), фасады, еще раз фасады, действующие заводы, совсем маленькие будки... Очень скоро адепты нового направления начали оперировать терминами «функциональность», «полезность», «социальная работа» и «оплата труда уличных художников».

Советские иллюстрации из сказок на будках около детских площадок начала делать Сабина Чагина. В какой-то момент на сайте «ЛГЗ» заработала функция «граффити-помощь»: каждый желающий мог оставить заявку с адресом и фотографией объекта, где он хотел бы видеть граффити. «Мы, правда, не справились с адским потоком заявок», — признается Владислав Стефанский, который проработал помощником Сергея Капкова с 2012 по 2013 год и занимался граффити-программой от Департамента культуры.

Сейчас стрит-арт-программа «ЛГЗ» соединяет в себе три блока: авторские работы «на свободную тему», посвящения персонажам Булгакова, которые выцарапываются по сырой штукатурке и имитируют технику сграффито (их делает Павел Шугуров, популяризатор легального стрит-арта во Владивостоке), и гигантские лики творцов начала ХХ века. Не так давно, например, в Большом Ватином переулке появился трехэтажный Сергей Эйзенштейн. На подходе — Анна Ахматова, Константин Станиславский и Игорь Стравинский.

«Конечно, можно спорить о том, нужна ли городу такая перенасыщенность уличным искусством, — говорит Владислав Стефанский. — Но до появления этой программы в сознании обывателя граффити не ассоциировалось с искусством, и никто не пытался, например, убедить художников в том, что в работе с городом нет ничего зазорного, что это не зашквар. В результате с нами сработались даже анонимы, которые расписывают электрички ночами и тэгают на улицах. Они тоже умеют рисовать».

Эйзенштейн — это, разумеется, не Крым. Однако и это туманно-абстрактное содержание держится на подбрасывании в культурное поле строго определенных образов. «Зачем нам западные бренды и символы? — вопрошает Иван Пантелеев из «Новатек Арта». — Зачем нам Мэрилин Монро, если есть, например, Любовь Орлова? Не хотелось бы скатываться в квасной патриотизм, но у нас есть великая культура, и мы транслируем ее через уличное искусство». В результате такой политики вместо Чарли Чаплина, которого изначально намеревался рисовать бразилец Эдуардо Кобра, на Большой Дмитровке появилась Майя Плисецкая. Вместо фирменных незнакомцев, ненароком попавших в кадр колумбийца Стинкфиша, — перерисованная «Пионерка» Родченко. «Он хотел сделать какую-то индианку, но люди же не поймут! — объясняет гендиректор «Новатек Арта». — Мы должны научиться продвигать русскую культуру, чтобы конкурировать с мировым брендами».

Не без Крыма

Однако ни одной политической работы у фестиваля «Лучший город Земли» не было. Тем не менее весной 2013-го под брендом «ЛГЗ» начали появляться так называемые крымские граффити. Оголтелый патриотический импульс нашел выход через уличное искусство почти случайно.

«К нам вдруг начали приходить люди из компаний-однодневок широкого профиля: они и граффити хотели рисовать, и тут же впаривали нам какой-то музыкальный фестиваль, — рассказывает Владислав Стефанский. — Мне приносили презентации, в которых были перечислены имена моих друзей-художников, а они, естественно, никогда никаких фасадов в Сочи не рисовали. Так работы, которые были сделаны в рамках “ЛГЗ”, почему-то оказались в чужих портфолио».

Вскоре появился легендарный рисунок «Россия и Крым вместе навсегда» на Таганке, его инициатор — Александр Дягилев, бывший комиссар «Наших» и еще десятка ура-патриотических общественных движений. На скорую руку он зарегистрировал бренд «Лучший город Земли-АРТ», якобы объединивший всех художников, которые рисовали в рамках фестиваля Департамента культуры, а также обошел несколько телеканалов, щедро раздавая интервью. Умножая мифы, Дягилев трубил о готовящихся двух тысячах домов и ценах на расписанные фасады: одна стенка — 1 миллион рублей. Впрочем, как вскоре выяснилось, в реальности деятельность Дягилева ограничилась Таганкой, и эту стену художник нарисовал за баллон с краской.

Ожидаемо рисунок оказался несогласованным. «На следующий день после того, как он появился, нам позвонили, по-моему, все с вопросом: “Вы знаете, кто это сделал?! Нарисовано криво, косо”», — рассказывает Иван Пантелеев. Эту стену, формой напоминающую гриф гитары, «Новатек Арт» пытался заполучить еще до старта граффити-программы «ЛГЗ» — на ней планировали изобразить посвящение Владимиру Высоцкому. Однако ничего не вышло. «Патриотические граффити по качеству исполнения — это, конечно, позор, — утверждает Пантелеев. — Не очень понятно, о чем думает, например, заказчик такого проекта, когда едет по городу и видит работу, абсолютно не соответствующую уровню Москвы как одной из международных культурных столиц. Это антиреклама и полная профанация идеи».

Имена и названия, разумеется, не разглашаются

Стена-агитка с Путиным-хоккеистом, фасад с Гагариным («Юра, мы исправились!» на Нахимовском проспекте), граффити-коллаж «Спасибо», собранный из нарисованных в разных городах букв ко дню рождения президента, принадлежат прокремлевскому движению «Сеть». Оно появилось год назад и вобрало в себя преимущественно бывших активистов «Наших».

Движение называет себя национальным продюсерским центром и утверждает, что ни к каким некоммерческим организациям не имеет отношения. Работает «Сеть», по сути, как «прививка» правильного, исполненного любви к Владимиру Путину взгляда на культуру. Помимо граффити они организовывали показ мод в Севастополе, на котором демонстрировали свитшоты с российским рублем, и кинофестиваль «12 духовных скреп» во главе с Эмиром Кустурицей.

Патриотические граффити по качеству исполнения — это, конечно, позор.

«Мы поддерживаем Владимира Путина и хотим вырастить таких же людей, как он, — говорит пресс-секретарь «Сети» Анастасия Мельник. — Наша задача — через 10 лет вывести на мировую арену медийные лица, которые будут отвечать за Россию и представлять ее».

Александра Дягилева, правда, не жалуют и здесь: говорят, мол, раньше работали вместе, а теперь он приписывает себе проекты «Сети». Мельник утверждает, что художникам они не платят («Он же хочет, чтобы его работу увидела общественность!»), а деньги на их проекты дают «частные лица и коммерческие организации», имена и названия которых, разумеется, нельзя разглашать.

Об агрессивном вторжении в городское пространство с откровенно пропагандистскими кодировками в «Сети» никто не задумывается. «Сколько можно? — вопрошает художник, представившийся как Евгений Марс. — Да, в стрит-арт-тусовке приняты оппозиционные взгляды, а мы выбрали другую позицию. Для нас граффити — это платформа для общения с аудиторией, новое медиа. Тем более что тема наших рисунков актуальна, все художники с образованием, все понимают, что они делают. Почему какой-нибудь глаз и два квадрата, нарисованные на Третьем транспортном кольце, — это искусство, а Минин и Пожарский на фоне Кремля — нет?»

В середине 1980-х в США войну уличному искусству объявил глава нью-йоркской подземки Дэвид Ганн, разглядевший в граффити «символ краха системы». В сегодняшней Москве они трансформировались в символ квазитриумфа этой системы.

В «Сети» настаивают, что все их граффити согласованы с собственниками зданий. Анастасия Мельник упирает на то, что «не такие уж большие изменения» вносятся в облик дома: «Мы затрагиваем меньше 30% здания, и к тому же эти дома не являются памятниками архитектуры».

Мы поддерживаем Владимира Путина и хотим вырастить таких же людей, как он.

Однако активист движения «Архнадзор» Андрей Новичков называет историю с 30% бредом: «Нам, например, звонили жители дома на Покровке и спрашивали, возможно ли нарисовать Крым или что-то еще без согласования с ними». По его словам, любой рисунок на здании — будь то исторический памятник или типовая многоэтажка — должен быть согласован с Москомархитектурой, префектурой округа и с жителями. «Каждый дом имеет свой колористический паспорт, то есть выполнен в определенном цвете, — поясняет Новичков. — Всегда нужно помнить о том, что облик строения уже завершен архитектором. Неважно, имеет оно официальный статус объекта культурного наследия или нет».

Как объясняют в «Архнадзоре», граффити можно нарисовать на глухой стене дома без согласования с собственниками в случае, если разрешение дала Москомархитектура. Но на стене дома на Покровке, которую теперь украшает идиллический вид на «Ласточкино гнездо» в Крыму, есть окна, а значит, согласование с жителями было обязательным. «Поэтому в случае с Покровкой, безусловно, было нарушение», — утверждает Новичков.

Стрит-арт, который у нас отжали

Однако нельзя сказать, что сам факт существования «крымских» граффити определил повестку дня. Наиболее болезненным стал вопрос, является ли вообще угрюмый настенный патриотизм или радостно-абстрактный городской дизайн уличным искусством. Уличный художник Стас Добрый, например, уверен, что «стены — это кривое зеркало, которое очень хорошо показывает то, что происходит». «Пускай будут и “крымские” фасады, и “СПАСИБО” Путину, — говорит он. — Пусть наши дети и внуки увидят, каким убогим был режим».

Иван Пантелеев, напротив, считает, что это довольно «ольдскульный взгляд на вещи». «Пускай осмысленный, провокационный, нелегальный стрит-арт тоже будет, — говорит он, — но тэггинг, набивание инициалов — это никому сегодня не интересно. Мы создаем большое современное искусство городского масштаба. Просто эта история уже не про андеграунд».

Пусть наши дети и внуки увидят, каким убогим был режим.

Тем не менее постоянное повторение, легализованная серийность когда-то радикального жеста все равно привели к его обессмысливанию. На месте тэга появился бренд. На смену анонимам с баллончиком в кармане широких штанов пришли рафинированные уличные живописцы с академическим образованием. И в этой точке сходятся мнения большинства уличных художников, обходящих стороной официальные фестивали.

Художник и активист проекта «Партизанинг» Игорь Поносов, например, убежден, что мы давно потеряли граффити и уличное искусство как аутсайдерские художественные практики. «Граффити и стрит-арт сегодня — это супермейнстримовые направления, — считает он, — и этим пользуются коммерческие бренды, девелоперы и власть. Досадно, что при всех этих тенденциях среда уличного искусства в России так и не сформировалась. В этой сфере нет ни одного куратора, критика или искусствоведа. То, что происходит сегодня, практически никак не обсуждается внутри стрит-арт-сообщества. Его адепты скорее рады тому, что наконец происходят мегавыставки, фестивальные программы и можно заработать на сотрудничестве с коммерческими брендами. В ближайшие несколько лет, наверное, эта ситуация отсеет зерна от плевел, но стрит-артом это уже нельзя будет называть — его у нас отжали уже сейчас».

Понравился материал? Помоги сайту!