СТОЛИЦЫ НОВОЙ ДИАСПОРЫ: ТБИЛИСИ

Кольта продолжает проект «В разлуке», в котором редакция и авторы пытаются разобраться, что произошло с идентичностью людей по обе стороны границы РФ после начала войны.

Между тем, «оставшиеся», как правило, слабо представляют себе реальную жизнь «уехавших», их повседневность - и наоборот.
За пределами безысходных и бессмысленных споров про «вину и ответственность» тех и этих, людям не хватает базовых представлений о новой реальности.

В ситуации гигантского рассеяния россиян по планете, мы сталкиваемся с простым дефицитом знания о том, как изо дня в день живут теперь даже наши друзья и товарищи, оказавшиеся на расстоянии сотен и тысяч километров друг от друга.

Поэтому проект «В разлуке» решил выяснить, как устроена жизнь - в ее самых простых деталях - в городах, которые стали основными прибежищами для мощной волны эмиграции военного времени.

Мы начинаем эту серию с разговора Кольты с Дмитрием Споровым, историком и продюсером, который до войны был заведующим отделом устной истории Научной библиотеки МГУ, а после переезда в Грузию основал НКО Culture Connection Foundation.

Мы поговорили со Споровым про русский Тбилиси конца 2024 года. Как он выглядит сейчас, что становится его мотором, чем живет тбилисская диаспора, как устроена ее городская обыденность - и чего она ждет от города и от себя в ближайшем будущем?

***

— Как ты переехал в Тбилиси?

— Я родился и жил в Москве, и в целом я очень московский человек. Мой прадедушка был московским городским головой, так что у нас много семейных историй, связанных с Москвой, и Москва для меня не пустой звук.

Но примерно с 2011 года я жил с ощущением нарастающей катастрофы и много лет повторял жене, что мы обязательно станем беженцами, что страна нас выплюнет, что мы ей чужеродны.

Я всегда работал в сфере культуры, и прямой угрозы преследования у меня не было. Но война замазала и меня, а Москва стала ее символом: я не мог там спать, не мог ходить по улице. Ничего не мог. Выпрыгивание из этого вакуума, замкнутого пространства, стального яйца было необходимо.

5 марта 2022 года я переехал в Тбилиси.

— Тебе удается чувствовать себя здесь как дома?

— Я и в Москве не чувствовал себя дома, я чувствовал дом в своей квартире: там было много любимых вещей, я занимался любимыми делами. Но, уехав, я это чувство просто забыл. У меня нет ностальгии и грусти. Это просто закрытая страница, я об этом не думаю.

Был один только случай, когда на меня накатило. Я много занимался старыми книгами и созванивался из Тбилиси по видеосвязи с другом, который пришел в мою московскую квартиру, чтобы найти там что-то для продажи. Я отбирал, рассказывал о каждой книге. Когда-то это были самые мои любимые вещи — а сейчас они чужие, никому не нужны, перевезти их тоже не получится, да и не нужно. Значит, я с ними расстаюсь. Очень странные были чувства.

На новое место я приехал с мыслью, что это навсегда — хотя это «навсегда» может закончиться когда угодно переездом в другое место. Но нельзя постоянно сидеть на чемоданах, поэтому я говорю себе «навсегда», «переехал насовсем». К тому же в Тбилиси меня встретили дружба и чувство локтя, и они заменили мне ощущение дома.

— Как это произошло?

— С теми, с кем я общался в эти годы, всегда все было просто и естественно. Уехавшие похожи друг на друга в своих базовых интересах, не нужно обсуждать, почему ты тут, и я не встречал среди эмигрантов ни одного человека с радикально отличной от меня политической позицией. А среди местного населения сколько угодно.

Есть ли среди уехавших и принципиально другие? Конечно, но мы почти не пересекаемся. По сравнению с московским мой круг общения тут кратно возрос, и это была главная поддержка в эти годы. В целом русскоязычная диаспора в Тбилиси проявляет чудеса солидарности и взаимовыручки.

— Ты можешь определить людей, которые уехали именно в Тбилиси?

— Это те, кто хлебнул свободной жизни в счастливое путинское время до 2014 года. Основная масса эмигрантов в Тбилиси — это очень молодые люди, средний возраст уехавших — 22–35 лет, я старик тут. У них высокий уровень образования, высокая степень мобильности. Я не очень вписываюсь в эту группу: у меня есть дети, я старше, чем остальные. Они часто образованнее, чем я.

С другой стороны, кажется, что Тбилиси — это для более бедных, для тех, у кого не было виз, для тех, кто не был подготовлен к ситуации. Те, у кого были визы или второе гражданство, уехали в другие места.

— В Тбилиси ведь были и старожилы, давно переехавшие из России.

— Да, но по сравнению с послевоенным потоком совсем немного. В первое время они относились к нам — в шутку, конечно — как к фактору, который испортил им счастливую жизнь, потому что мы действительно изменили карту города и его экономику.

Ну представьте, в Тбилиси приехало несколько сотен тысяч человек, а в городе всего около полутора миллионов жителей, а это половина населения Грузии. Когда одномоментно появляется столько людей, это ощущается очень остро.

Люди часто уезжали из России с мыслью, что надо начинать новую жизнь, массово продавали в России квартиры, перевозили бизнесы — и вкладывали эти деньги в грузинские банки. Вообще-то, приехавшие помогли стране выйти из пике, в котором Грузия была после ковида: вливание денег изменило структуру экономики и позволило избежать коллапса. Местные экономисты пишут об этом, хотя это не очень популярная тема. Так что не только вред мы принесли.

Насколько я помню, в 2022 году доходы от IT в Грузии в несколько раз превысили прибыли от экспорта вина ровно за счет того, что приехавшие открывали здесь ИП на ведение бизнеса. Такого здесь не было никогда. Но, как правило, все эти люди уехали дальше, не получив возможности легализоваться.

Самый очевидный пример перемен в экономике города — это аренда недвижимости. Квартиры в Тбилиси весной 2022 года стали сдавать сначала в два, потом в два с половиной или в три раза дороже довоенных цен. Примерно через год цены опустились процентов на 30–40, сейчас снизились еще, но аренда осталась все равно очень высокой. Так что для людей, давно выбравших Грузию для жизни, эти изменения были очень ощутимыми.

Ну и, конечно, отношение к любым россиянам после начала большой войны с Украиной изменилось кардинально. Для многих жителей Грузии это было еще одно предательство — как так возможно? Это и наш вопрос. Но, в отличие от нашего ответа, тут часто говорили однозначно — уезжайте. Хотя по грузинской традиции, как правило, не в личном общении, а в заборном или фейсбучном (признан экстремистской организацией и запрещен в России. — Прим. ред.).

— Тбилиси вообще вас встретил настороженно? Я знаю, что трудно было завести банковские карты. Как с этим теперь?

— Когда началась война, в местных банках над нами просто глумились: «Вам, россиянам, мы ничего открывать не будем». Хотя официально таких распоряжений не было, это была позиция сотрудников и общества. Я, например, оформлял свою НКО пять месяцев вместо одного дня.

Но сегодня проблемы получить карту уже нет. Может, не в первом банке, так во втором или в третьем. Есть даже микрокредитные организации, которые стали банками только потому, что начали выдавать россиянам карточки.

Действительно, я знаю людей, которых в первое время травмировали граффити на тбилисских заборах и стенах «_Fuck Russia_», «_Fuck Russians_». Многие воспринимали это на свой счет и уезжали, например в Сербию или Армению, где этого нет. Но меня это не оскорбляет. Я понимаю, что это ситуативно и связано с войной, к которой у меня такое же отношение. А я не по своей воле, но связан с войной.

Кстати, эти граффити сейчас немного трансформировались. Там, где раньше было «_Fuck Russians_», теперь написано «_Fuck Putin_», то есть нарратив меняется. Острые углы сбились, резкой неприязни и отторжения, которые очень чувствовались вначале, стало меньше.

— Мы уже начали про аренду… Как выглядит жилье типичного тбилисского релоканта? И чем оно отличается от грузинских квартир?

— Когда люди живут в съемных квартирах, это очень чувствуется. Как правило, на них прямо напечатано, что они съемные: неуютные, неустроенные. Даже если квартиры хорошие, они часто бывают необжитыми. В недорогом сегменте таких квартир без жизни очень много.

Я, например, как нашел себе два с половиной года назад квартирку, так и жил в ней, ничего особенно не меняя. Тут было только необходимое, не было моих книг, не было каких-то картиночек, не было ничего. Я мог собраться за час и переехать. И пока готовился этот материал, даже уже переехал.

Но есть люди, которые стараются обустроить, облагородить съемное жилье, вешают гирлянды, огоньки, занавески, ставят икебаны — кто во что горазд. Прямо вкладываются в обстановку; часто это те, у кого есть дети. Они покупают мебель, предметы декора — и квартира заживает по-новому. Особняком стоят владельцы собственных новых квартир, таких не очень много, и тогда это, конечно, новый дом, тут все понятно.

Вообще жилья в Тбилиси очень много. В последние лет десять из-за притока туристов все возможное жилье обустроили, доделали — и стали сдавать. Есть варианты на любой вкус и кошелек. Есть сегмент прекрасных квартир — их достаточно много. Много квартир снимаются по комнатам: думаю, половина российских эмигрантов в Тбилиси шерит сейчас жилье, снимая квартиру или дом и набирая себе соседей.

Есть совсем старые дома, где уже сто лет не было никакого ремонта, с ужасными подъездами и коммуникациями. В центре много именно таких домов, но центр прекрасен своей пешей доступностью. Зачем по доброй воле жить в Глдани (один из отдаленных районов Тбилиси. — Прим. ред.)?

Еще в девяностые, когда тут была бедность, ужас и гражданская война, во многих домах спилили трубы центрального отопления и сдали на металлолом. Поэтому сейчас много где, особенно в домах старого фонда, нет центрального отопления, а есть так называемые «кармы» (газовый обогреватель, замаскированный под батарею, по имени торговой марки KARMA. — Прим. ред.). В недорогих квартирах «карма» встречается очень часто. Центральным отоплением здесь называют отопление дома с помощью газового котла. Никакого другого центрального отопления в городе нет. И это, надо сказать, очень удобно, ты сам себе голова.

Как правило, тбилисские квартиры большие, с огромными залами, прихожими, балконами, террасами. Двухкомнатная квартира в Тбилиси в два, а то и в три раза больше, чем в Москве.

Жилье коренных жителей, конечно, очень отличается от жилищ релокантов. Прогуливаясь по тбилисским улицам в центре, сквозь незанавешенные окна можно увидеть, как много на стенах висит картин: тут принято любить искусство.

Но вместо вещей, потерянных и оставленных, оказались люди. Мы без конца ходили и ходим друг к другу в гости, в том числе подкармливаясь в сложные дни, открылась туча новых мест, и везде жужжит жизнь.

— Какие самые распространенные профессии у переехавших и какие больше всего приносят денег? И как все обстоит с социальным расслоением?

— Большая часть людей в Тбилиси работает удаленно. То, что обобщенно называется сферой IT, напоминает новое дворянство со схожими привилегиями, как и 200 лет назад, — свободой перемещения и достатком. Но, к счастью, не настолько закрытое: хочешь — учись, меняй сферу деятельности, никаких проблем.

Офлайн-работа мигрантов в Тбилиси чаще всего связана со сферой услуг и оплачивается достаточно низко: это официанты, курьеры, мастера маникюра, парикмахеры, массажисты.

Если денег не хватает, подработку ищут через чаты, их безумное количество. Мне кажется, в Грузии не хватает сервиса типа YouDo, который объединял бы тех, кто нуждается в услуге, и тех, кто готов ее предоставить. Кстати, в 2022 году я придумал изящную идею, как это можно было бы сделать, и по-прежнему думаю, что ее реализация была бы очень полезной.

После начала войны релоканты открывали и открывают в Тбилиси какие-то мастерские — керамические, столярные и бог знает еще какие. Или качественные кофейни, с прекрасным сервисом, изящными блюдами, завтраками. Завтрак — это же очень эстетская штука. Не знаю, много ли было тут кафе с завтраками.

Бьюти-сфера тоже очень изменилась, появилось много специалистов, переехавших из России, как это произошло и в странах Европы с беженцами из Украины. Туда ходят и местные, потому что соотношение цена-качество просто супер. Вообще, как правило, общий уровень всех новых услуг и инициатив очень высокий.

Есть много профессиональных коммьюнити: киношников, предпринимателей, которые устраивают бизнес-завтраки, много блогеров, которые уехали после того, как Instagram (признан экстремистской организацией и запрещен в России. — Прим. ред.) заблокировали в России, вебкамщицы, которые уехали, потому что были проблемы со счетами и с сетью. Есть какие-то кинки-пати, эта индустрия тоже переехала из России, где ее прижали.

Что-то из этих мест осталось до сих пор, что-то закрылось — в Тбилиси сложно заработать. Как и у нашего брата-мигранта, у местного населения очень сильное имущественное расслоение. Огромная масса людей — очень бедные, пенсии тут примерно по 150 долларов, зарплаты на привычных для нас высокооплачиваемых должностях типа работы в банке около 400 долларов.

Есть и богатые люди, но они скорее купят что-то итальянское и французское, чем то, что предлагают приехавшие. Так что эмигранты, как правило, продают товары и услуги внутри экспатского пузыря.

При этом есть много крупного бизнеса из России — гостиницы, девелопмент, виноторговля, и он живет своей жизнью, не афишируя свою деятельность и не испытывая, насколько мне известно, особых сложностей. Так что богатыми людьми среди тбилисских релокантов можно назвать тех, кто сумел сохранить свой бизнес — не важно где, даже в России — и продолжает его вести. Это еще одна параллельная вселенная.

Как правило, тбилисцев раздражало это огромное количество новых русских мест. На левом берегу есть турецкие и арабские кварталы, но такого русского квартала не появилось, релоканты рассредоточены по всему городу. Кстати говоря, такой русский квартал есть в Баку, и это буквально один ЖК, в котором квартиры сдаются от города или муниципалитета приехавшим россиянам, и все там живут компактно. А это совершенно другой тип бытования.

Я, как человек деятельный, с огромным уважением отношусь к тем, кто здесь что-то начинает, меняет, осуществляет. Очень много уехало актеров, художников, литераторов, режиссеров, прекрасных и любимых моих друзей, с которыми я, как правило, тут и общаюсь и с которыми связан своей профессиональной деятельностью. Например, возникло замечательное медиа Paper Kartuli, мои партнеры и друзья — книжный бар «Аудитория», книжный Itaka Books. Наконец, мой фонд Culture Connection проводил киношколы и продюсировал проекты. Правда, мои друзья-ученые уехали, получив феллоушипы и места в основном где-то в других локациях: в Грузии для научной деятельности возможностей очень мало.

Так что я страшно бешусь, когда слышу «просто дайте мне возможность работать». Кто, мать твою, должен тебе дать эту возможность. Ты все должен сделать сам и заново, поэтому правильнее действовать сообща, так эффективнее.

— Расскажи про места, где тусуются эмигранты?

— В 2022 году люди чаще всего встречались у кого-то дома. Сейчас появилась уже какая-то светская жизнь. Одно время, в прошлом году, наверное, тут было очень много лекций. Во всех пространствах шли бесконечные лекции, причем на абсолютно разные темы — от полиамории до искусства Германии 1930-х. Все их читали, все на них ходили и так социализировались. А потом все как-то от них устали. Позже появилась индустрия концертов, приезжают музыканты. Появились частные галереи, выставки — этого стало со временем гораздо больше. Кто-то без конца ходит по барам.

Мигранты тянутся друг к другу, устраивают хайкинги , играют в настольные игры.

— Что можно сказать про ежедневные привычки релокантов, какие-то ритуалы? Например, чем люди кормятся и где покупают продукты?

— В Тбилиси очень скромные сетевые магазины с однотипными продуктами. Это «Ори набиджи» (с грузинского «Два шага») и «Спар», по доброй воле в них заходить не хочется. При этом есть рынки, лавочки, где можно купить продукты не магазинные — овощи, фрукты, мясо, реже рыбу.

Есть несколько больших магазинов, в которых можно закупаться, но это целое дело туда съездить. Есть Дезертирский рынок, такое чрево Тбилиси, там своя жизнь. Кстати, интересная топонимика: на этой далекой от тогдашнего центра площади, вблизи с железнодорожным вокзалом, после революции 1917 года дезертировавшие из войск умирающей империи солдаты продавали амуницию и то, что смогли привезти в город. Собственно, и расцвет культурной жизни периода Грузинской республики был тоже связан с хлынувшим сюда потоком жителей бывшей империи, не желающих воевать.

И столетие назад, и сейчас походы в гости — это еще и возможность подкормиться, то есть форма поддержки.

Если говорить про новые ритуалы… То, например, Тбилиси совершенно не приспособлен для бега, но время от времени на разбитых тбилисских улицах попадаются старательные бегуны. В парках мало места, и эту свою практику они выпускают в город, который вообще не привык бегать, даже быстро ходить здесь почти грешно.

После объявления мобилизации в сентябре 2022 года в Тбилиси появилось огромное количество велосипедистов, часто на очень хороших велосипедах. Тбилиси вообще не велосипедный город, тут совершенно неудобно и негде ездить. Но когда люди сюда массово приезжали, границу в Верхнем Ларсе было проще пройти на велосипедах. Тогда же огромный металлический велосипед, который стоит в самом центре города вблизи гостиницы «Иверия», которую в шутку называли «И Берия», остроумно прозвали памятником героям Верхнего Ларса.

— Как за эти три года изменились разговоры в эмигрантской среде? Какие темы появились, какие ушли?

— В интернете была прикольная картинка, табличка-алгоритм про типичные разговоры эмигрантов. Диалог начинается с предложений: «Где и за сколько снимаешь жилье? Делаешь ли ты визу куда-то?» Эти однообразные бесконечные разговоры, если честно, раздражают, и я давно стараюсь их не слушать. Но они в принципе не заканчиваются — они были и есть.

Но вместе с этой выматывающей бытовухой это время немыслимой концентрации общения самого высокого пошиба. Такого количества выдающихся, оригинальных идей и соображений, как в эти два года, я не слышал за всю свою жизнь. Конечно, очень многое осталось в этих вечерах и бокалах, но кое-что еще прорастет, а кое-что уже проросло. И уж точно это питало всех нас, не давало нам сойти с ума в буднях войны.

— Как московское течение времени отличается от тбилисского?

— Мы вообще по привычке более нервные и быстрые. Все сетуют на то, что тбилисцы постоянно приходят не вовремя, что они очень неторопливы. Но они по-другому воспринимают себя во времени — я так себе это объясняю. Тбилисцы не очень-то любят эту суету.

Например, очень часто на свой вопрос «когда?» ты получаешь ответ «завтра» или «послезавтра». И люди, которые только приехали, воспринимают его слишком буквально. Они ждут на завтра водопроводчика или владельца квартиры.

Но «завтра» — это не категория времени, оно означает отношение к тебе человека. Если кто-то говорит «Я зайду завтра», это значит, что ты человек ему дорогой и симпатичный и все у вас хорошо. Можешь расслабиться и спокойно уходить гулять, «завтра» ничего не будет. И еще есть «послезавтра»: это значит, что между вами пробежала какая-то кошка, и это повод задуматься. Это шутка, конечно, но в ней немало правды.

Вообще, в Тбилиси многое делается не по правилам, а по внутреннему чувствованию. Когда тебе надо перейти дорогу — ты ее перейдешь, если ты будешь идти уверенно. Машина едет по своему маршруту, по своим делам. Она совершенно не собирается тебя пропускать. Но если ты идешь, это значит, что твой маршрут тоже важен. Или, если тебе надо проехать по встречной полосе, то ты и проедешь, и милиция даже глазом не поведет. Если проехал, ну, значит, надо человеку.

И так очень во-многом. Это какой-то очень хозяйский подход к жизни, к городу, к месту. Мне он нравится больше любых правил.

— Каково людям, переехавшим из России, оказаться в грузинском климате?

— Грузинский климат идеален. Единственное некомфортное время для жизни — это пара недель августа, когда тут очень жарко, температура поднимается ближе к 40, и в городе становится тяжело. Но можно выходить куда-то ночью. Прошлым летом мы так и собирались в гостях — ночами.

Мне очень нравится грузинская осень, весна, да и зима тут не холодная. В Тбилиси, как в Италии, можно постоянно щеголять в пальто. В Москве ты успеваешь надеть пальто на недельку, а потом приходится надевать пуховик. Потом ты долго ждешь, когда все начнет таять, чтобы опять на недельку надеть пальто и снова убрать. Россия — не для пальто. А в Тбилиси как раз такая погода, которая предполагает пальто или легкую куртку.

Часто говорят, что в Тбилиси плохой воздух. Это не так, для мегаполиса в Тбилиси шикарный воздух. Но город в низине, в холодное время года тут топят камины и печки, здесь это любят — и запах дыма и сгоревшего дерева чувствуется в воздухе. Но для меня это очень приятный запах, меня он не раздражает.

— Давай посмотрим на тех, кто переехал в Тбилиси после 2022 года и там остается. Какое у них будущее? У тех, кто перевез свой бизнес или начал новый. В плане работы, в плане жилья какие цели люди перед собой ставят?

— В смысле бизнеса в Грузии очень все либерально. У нас есть возможность открыть ИП и при упрощенной системе налогообложения платить 1%. Я не знаю такой второй страны, где можно было бы официально платить с дохода один процент. Это либертарианский рай.

Но здесь очень сложно что-то планировать: например, тебя просто на границе могут не пустить обратно.

В страну въезд безвизовый: тут можно прожить 364 дня, а потом пересечь границу и сделать визаран. Но каждую неделю, а может, каждый день кого-то не пускают, и никакой понятной процедуры допуска или недопуска, как и процедуры оспаривания нет. Политических активистов таким образом выдавливают из страны. Но мы все остаемся в этой ситуации. Я уверен, что не пускают рандомных людей, просто чтобы усложнить жизнь. Это делается, чтобы мы отсюда сваливали. И это очень существенно для тех, кто строит бизнес или думает о завтрашнем дне. Эти люди уезжают или хотят уехать.

Да и в целом в Грузии ничего не понятно, поэтому очень часто приходится слышать от людей, что планы у них до ближайшего понедельника. Я и сам так живу. Стараешься делать, что можешь, и понимаешь, что не знаешь, как будет завтра.

— А многие возвращаются обратно в Россию?

— Думаю, да, конечно. Предположу, что, наверное, из Грузии больше, чем из других точек, потому что это проще сделать: через пару часов ты уже в России. Всем очень сложно. Люди уезжают, потому что остаются без копейки, без средств к существованию.

Есть такой проект «Первым рейсом», который создал «Ковчег». Мне кажется, люди, которые его придумали, первым рейсом в Россию как раз не поедут. Изменения, которых они ждут в России, не произойдут, а если и произойдут, то будут частичными. А поедут те, кто живет в Грузии как туристы, кто чувствует себя здесь в гостях, кто говорит: «Это не моя страна, не мои проблемы». Они живут исключительно контекстом своей прошлой жизни, в которую хотят вернуться. И вот они поедут обратно первым рейсом.

— Сложилось впечатление, что очень много людей переехали, сделали что-то хорошее, полезное для города, вложили деньги, открыли бизнес, но как будто до сих пор стесняются сказать, что они из России. Это действительно так?

— Я не могу сказать, что мы сделали что-то суперполезное. Мы просто старались выжить и делали, что могли.

Да, многие хотели сделать что-то для города, были инициативы, например, по уборке мусора в Тбилиси. Здесь чудовищная ситуация с экологией, мусора очень много, хочется страну и город действительно убрать. Люди даже обыгрывали фразу «Русские, убирайтесь». Мол, ну вот мы и убираемся. Была такая инициатива Tbilisi Clean-Ups, собирали мусор в парках, на побережье тбилисского моря. Но в целом мы все равно просто старались выжить.

Характерно, что основатель Tbilisi Clean-Ups уехал, по-моему, в Сербию или Испанию. Часто, когда ты пытаешься тут что-то сделать, натыкаешься на стену. Инертность и нежелание что-то менять очень велики. Это связано и с языком, и просто с нежеланием грузин впускать кого-нибудь в свое пространство, им это совершенно не нужно. Грузинское общество очень закрытое и националистичное, к сожалению.

Про взаимоотношения с местными можно сказать так: нас не ждут и не хотят. Тут нужны россияне, которые приезжают и едят хинкали. Ты приехал, погостил, оставил деньги — все, уезжай обратно. Когда у тебя спрашивают, как ты поживаешь, все ли у тебя хорошо, подразумевают: «А когда ты уедешь?»

Но я и не ехал за любовью — я уезжал. Хотя хочется заслужить любовь. И я думаю, что было бы возможно сделать что-то важное вместе с тбилисцами. Тем ценнее те, кто нас принимает и поддерживает.

— И все-таки: многие ли из приехавших в Тбилиси хотят остаться здесь навсегда?

— Я знаю людей, которые всю дорогу говорили: «Не могу привыкнуть, не мой город, все раздражает, везде говно на улице». Но есть и люди, влюбленные в это место, обидно, когда они уезжают, а потом страшно тоскуют и хотят вернуться.

Когда местные меня спрашивают, почему я здесь, я всегда отвечаю: здесь очень красивые люди. И это правда.

Тбилиси приятный для жизни, легкий город, с огромной инфраструктурой. Я как раз очень люблю Тбилиси, очень ценю Тбилиси, он идеального размера, кстати. Мне тут хорошо, несмотря ни на что.

Понравился материал? Помоги сайту!