Рашид Нугманов: «Я еще, помню, спрашивал — а перспективный ли актер Брюс Уиллис?»

Дмитрий Мишенин продолжает беседовать с динозаврами постсоветского кино об их самых амбициозных, но неслучившихся проектах. На этот раз разговор пойдет о советско-американской копродукции «Цитадель смерти» — с Цоем в главной роли и Уильямом Гибсоном в качестве соавтора сценария.

— Ты помнишь время и место появления идеи советско-американского киберпанка? Это случилось после знакомства с Гибсоном?

— Нет, идея фильма родилась намного раньше. Цепочка событий такая. В самом начале был проект ретрофильма об алма-атинских стилягах первой половины 60-х под названием «Король Брода» с главным героем по кличке Моро. Эта идея появилась еще до «Иглы», до моего поступления во ВГИК и до знакомства с Цоем. Когда мы познакомились с Виктором — я предложил ему написать музыку к «Йя-Ххе», а заодно и сняться в ней, — то сразу понял, что никто лучше не сыграет роль Моро. Цой сразу согласился. Я работал над сценарием «Короля Брода», подключив в качестве соавторов Аркашу Высоцкого и Ажар Аяпову, с перспективой снять проект на «Казахфильме». Но тут подвернулась «Игла», и я перенес этого персонажа из «Брода» в «Иглу». Одновременно на «Казахфильме» была запущена картина «Балкон» с довольно близкой ретроисторией, хотя и без стиляг, но на том же историческом Броде — на улице Калинина в Алма-Ате 50-х. Поскольку запустить вслед за одной ретрокартиной другую было нереально, мы с Виктором решили отложить «Брод» на несколько лет и после «Иглы» продолжить историю похождений Моро. Я придумал футуристический сюжет о Ленинграде, который становится свободным капиталистическим городом, независимым от охваченного гражданской войной СССР.

— Очень интересно. А можешь поподробнее?

— СССР развалился, всюду полыхает гражданская война, границы закрыты. Единственной независимой, свободной зоной остается Ленинград. Моро проникает в город через заслоны, чтобы добраться до действующего гражданского аэропорта, сесть в самолет и улететь от всего этого безумия. В городе тоже не все спокойно, по ночам идет война между бандами за контроль над районами и бурно развивающимся капиталистическим бизнесом. Сразу же по прибытии Моро попадает в переплет. Спасая девочку по имени Алиса, он помимо своей воли оказывается вовлеченным в эпицентр заговора по захвату власти монархистом-диктатором.

Первые наброски я начал кропать в 1988-м, но вскоре стал художественным руководителем объединения «Алем» на «Казахфильме», а потом, весной 1989-го, меня избрали первым секретарем Союза кинематографистов Казахстана, пошли международные фестивали один за другим. У Виктора тоже начались бесконечные гастроли с группой «Кино». Все это мешало работе, но Виктор меня постоянно теребил, торопил с новым проектом. Наконец, отпраздновав 1990 год, я собрался с духом, где-то 2 или 3 января 1990 года засел за тритмент под рабочим названием «Цитадель смерти» и за пару недель написал его, причем сразу же на английском языке, поскольку к тому времени возникло уже много предложений из США и Европы. 18 января я привез этот тритмент на «Санденс» — мы туда приехали вместе с Виктором, я представлял его как актера на главную роль. С американской стороны в проекте участвовали известный продюсер Эд Прессман, в качестве сопродюсера — Тони Саффорд, представлявший в то время New Line Cinema, и с японской стороны — Amuse Inc. вместе с Кики Мияке и ее нью-йоркской компанией Little Magic. Сотрудничать с Биллом Гибсоном мне посоветовал Саффорд. Эд Прессман сразу после «Санденса» организовал мою встречу с Биллом в Сан-Франциско. Наняли кинозал, в полдень Билл посмотрел «Иглу», а потом мы загуляли.

— На момент вашего знакомства ты знал, кто такой Гибсон?

— Я почти ничего не знал, кроме слова «киберпанк». Когда выяснилось, что меня сводят с «отцом киберпанка», я, разумеется, пришел в восторг. Перед встречей меня снабдили разнообразным материалом о нем, который я внимательно изучил, а сам Билл уже подарил мне свои книги. Только после этого я их и прочитал, в оригинале. Билл же ничего не знал ни о Викторе, ни обо мне. Но сразу въехал. Его всегда притягивала советская тема и особенно советский андеграунд, а тут он познакомился с его не последними представителями. Зеркальная ситуация, я бы сказал.

На квартире Джорджа Ганда я до безумия напоил Гибсона джином с тоником. Как сразу выяснилось, нашим общим любимым писателем был Джек Керуак. Еще одна забавная деталь: после показа «Иглы» мы пошли обедать, и в разговоре я упомянул своего любимого архитектора, Антонио Гауди. Отобедав, пошли покупать выпивку в магазин, и на кассе он мне преподносит открытку, на которой изображено одно из зданий Гауди: «Он мне тоже нравится. Держи на память». Каким образом эта открытка оказалась в магазине и попалась Биллу на глаза? Мистика. Вот такие мелочи и цементируют дружбу.

Наутро после джин-тоника Гибсон улетел обратно в Ванкувер. А через пару недель, когда мы с Цоем были уже в Нью-Йорке, от него пришел такой факс:

Тритмент киносценария
Авторы: Билл Гибсон и Джек Уомак
Идея Рашида Нугманова
Рабочее название: «Цитадель смерти»

Силуэт Ленинграда в белой ночи: горят огни, сияют купола, процветающая столица мира. Когда название EASTWATCH появляется в небе над городом, мы понимаем, что это заставка на экране телевизора. ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС с ярко выраженным американским акцентом:

Здравствуй, Свободный Капиталистический Город Ленинград! Как дела? В прямом эфире программа «Страж Востока» из США!

Изображение транслируется на экране телевизора в витрине телевизионной ремонтной мастерской в Ленинграде. Длинная очередь недовольных граждан с поломанными телевизорами в руках смотрит передачу, ожидая, когда их обслужит престарелый ВЛАДЕЛЕЦ МАГАЗИНА. Тот пытается засветить неоновую вывеску с помощью ручного генератора. Закадровый голос продолжает под титры:

Экстренные сообщения из мятежных республик юга! Тысячи людей сгорели заживо во время беспорядков в Азербайджане! Последний крик латвийской моды! Репортаж о плотоядной лошади из Чернобыля! Сначала услышать, потом увидеть!

Панорама по улице: реальный Ленинград в состоянии сюрреалистической разрухи мало напоминает заставку Eastwatch.

Проведите ближайший отпуск в Народной Республике Тува! Что вкусненького вы можете приготовить из пары лишних картофелин! Дальше в нашей программе, по спутниковой связи из вашей собственной независимой экономической зоны: наш общий друг! Он знает все! Он видит все! Иногда он даже говорит все! Это…

Люди в очереди прижимаются лицами к витрине. Те, кто не может пробиться поближе, глазеют на пустые экраны телевизоров в собственных руках, воображая, что они видят то, что слышат:

ДОКТОР ДРУГ!

ДРУГ, самый популярный телеведущий в городе, представляет собой смесь гипнотизера и гуру-самоучки со знахарем, вкрадчивый и вместе с тем пугающе напряженный тип в очках со стальной оправой.

В последнем абзаце факса уже появилась идея Билла с ядерной боеголовкой. Когда в апреле-мае мы с ним вместе работали над сценарием в Сиэтле, этот образ превратился в механического паука, заряженного атомной бомбочкой и вскарабкивающегося на Александровскую колонну. Билл называл его Boris the Spider. Этот вариант (третий по счету) мы начали писать с Биллом в Сиэтле в конце апреля 1990-го — я именно поэтому не поехал в Японию, куда вместо меня с Виктором отправилась Джоанна. Факс с окончательным текстом просто был прислан в 1991-м, уже после гибели Виктора.

— Имя паука было связано как-то с именем Бориса Ельцина или Бориса Годунова? Или они случайные тезки?

— Имя паука возникло сразу же как гибрид названия песни The Who и имени Ельцина, которое к 1990-му было уже на слуху. Как у фана группы The Who, у меня тогда же возникла идея использовать эту песню в фильме, чтобы Виктор перепел ее с Питом Таунсендом. Там припев таким низким голосом в стиле, который очень нравился Виктору, как в «Feelings» с Джоанной Стингрей:

Creepy, creepy, crawly, crawly

He's come to a sticky end
Don't think he will ever mend
Never more will he crawl 'round
He's embedded in the ground

Boris the spider
Boris the spider

Забавно, что полтора года спустя другому Борису удалось то, что не удалось его тезке-пауку, — взорвать СССР!

— Что в сценарии придумал ты, а что Гибсон? А что, может быть, Цой?

— Виктор ничего не успел придумать. Гибсон придумал паука с ядерной головкой, это его главный вклад. Также он превратил Безумного Шляпника в Доктора Друга и вместо директора завода (я в таком образе предвосхищал превращение советского номенклатурщика в олигарха-миллиардера) сделал его популярным телевизионным ведущим — более понятный американскому зрителю образ, по мнению Билла. Думаю, слияние двух этих образов, товарища Шляпника и господина Друга, дало бы настоящий скачок в российское будущее! Ведь когда я писал первые наброски в 1988 году, предчувствия развала СССР еще не были общим местом. Даже судьба выхода «Иглы» в прокат была неясна — КПСС еще рулила страной, хотя хватка ее стала ослабевать буквально с каждым месяцем. Я писал наброски, основываясь чисто на собственных фантазиях. Даже в 1990 году такие настроения еще не овладели умами, но разворачивающийся идеологический кризис подтвердил мои ранние предчувствия.

— А как Цой должен был выглядеть в фильме?

— Самим собой. Никакого переодевания и лицедейства. Все вокруг могло быть сумасшедшим, фантастическим, нереальным. Один Моро оставался бы верен себе.

— В те времена все твои кинопланы были связаны с Виктором?

— Да, только с Виктором. Отложенный на время «Король Брода», случайные обсуждения сиквела «Иглы», но ни я, ни Виктор не горели такой идеей. Когда «Цитадель» из советского вдруг стала совместным проектом с американцами, Виктор стал меня теребить, чтобы я быстро написал новый советский проект — мы бы его сняли в том же 1990-м, пока большая совместная картина набирает обороты. И я буквально за месяц, к лету, написал «Дети Солнца». Деньги давало новое богатое видеообъединение в Казахстане, а интерес в соучастии выразил соловьевский «Круг» на «Мосфильме», поскольку съемки предполагались осенью в Подмосковье. На 21 августа назначили встречу в Москве: Соловьев, я и Цой. Не довелось... Во всех проектах главным героем был Моро.

— А после гибели Цоя?

— После гибели Виктора я практически перестал ездить в Америку, погрузился в сочинение новых проектов в Питере: ремейк «Макбета» «Биг Мак» (или «Дети Луны»), написанный осенью 1990-го, с бандами на лодках и кирпичной башней на Обводном канале; потом «Летучий голландец» о визите капитана корабля-призрака в Питер, «Eastwatch» о блокаде и уничтожении Ленинграда, охваченного смертельной эпидемией. Летом 1991 года инвесторы уговорили меня снять «Дикий Восток» (так был переименован после смерти Цоя проект «Дети Солнца» — вольный ремейк «Великолепной семерки» с карликами. — Ред.) с новой командой, что я и сделал. После «Дикого Востока» влюбился, женился, переехал во Францию и занялся платным девелопментом (разработка сценариев) для разных продюсеров в Лос-Анджелесе и Париже. Тем временем меня стала все больше и больше увлекать политика, пока я полностью не погрузился в нее. Кино вообще перестало быть интересным занятием, кровь забурлила от совершенно других вещей — хотя в 96-м, за шесть лет до «Норд-Оста», я написал сценарий «The Golden Idol» — о захвате чеченскими боевиками Мариинского театра во время балета «Баядерка» (вымышленная фамилия главного боевика каким-то непостижимым образом отличается от реального Бараева всего лишь одной буквой: Бадаев).

— Но потом-то ты снова вернулся к кино!

— Оглядываясь на свою жизнь, могу точно сказать, что она следует «алгоритму Сиддхартхи»: я постоянно меняю образ жизни и занятий, радикально. Суди сам. После школы четыре года учебы в архитектурном институте. Вдруг забрасываю учебу и создаю группу «Бездельники». Из института гонят за прогулы, беру академотпуск и два года провожу с братом в поездках по дикой тайге. Возвращаюсь в архитектурный, получаю диплом и отрабатываю положенные три года молодым специалистом в проектном институте — единственные три года в моей жизни, когда я работаю от 9 до 18 по звонку. Как только кончается обязон, ухожу в археологи и следующие три года опять же провожу с братом в экспедициях, но на этот раз по пустыням. И вдруг поступаю во ВГИК. Снимаю четыре картины, ВГИК так и не окончив и не получив диплома — зачем? Потом влюбляюсь, меняю гражданство и страну обитания. Познаю науку девелопмента, зарождение интернета и счастье позднего отцовства. И вдруг с головой бросаюсь в политику — самый длительный период моей жизни, когда профессионально занимаюсь одним делом. Параллельно открываю первый в Казахстане политический блог и осваиваю язык программирования PHP/MySQL. Наконец, возвращаюсь в кино и провожу больше двух лет в Москве, работая над «Иглой Remix», а заодно возрождая старые добрые традиции алма-атинского «нехуевого хауза», когда непрерывно собираешь в приятной квартире приятных людей. А сейчас ныряю в новые воды классического, но безумного эпоса — проекта «1» o войне скифов с персами в VI веке до н.э.

Вот это постоянное движение, поиск и составляют суть моей жизни. Я следую своему же афоризму: «Находить значит обретать свободу». Мне просто некомфортно сидеть на одном месте, я всегда ухожу, и всегда в радикально новом направлении.

— Вернемся в 90-й. Ты планировал снимать в «Цитадели» и других, американских, звезд?

— Дэвида Бирна, лидера группы Talking Heads, в роли Безумного Шляпника, которого Билл переименовал в Доктора Друга, посчитав, что так круче для американского уха. С Бирном я познакомил Виктора в Нью-Йорке.

— Бирна?! А кто в таком случае должен был делать саундтрек?

— Разумеется, Цой с группой «Кино». Но предполагалось, что Дэвид Бирн выступит не только актером, а еще и музыкальным продюсером, возможно — сокомпозитором фильма вместе с Виктором. Я также подумывал использовать некоторые мифологические элементы рока, вроде песни «Boris the Spider» в исполнении The Who и «Кино». Моей задачей было нарисовать жуткую эклектичную смесь социализма с диким капитализмом в новом Ленинграде.

— Какая студия должна была все продюсировать? И каков был примерный бюджет?

— Главный продюсер — Edward Pressman Film Corporation. Он и оплачивал девелопмент. Изначально я предполагал оставаться в рамках 5 миллионов долларов. Прессман, однако, в своем договоре со мной сразу заложил возможность участия студии-мейджора и, соответственно, бюджета от 10 миллионов и выше. Также его контракт предусматривал возможность уже стопроцентно американской картины, что отразилось бы на дальнейшем увеличении бюджета.

— Так фильм должен был иметь международный прокат?

— Когда я начинал его писать, это был исключительно советский проект для внутреннего потребления. Но после «Санденса» он уже превратился в международный.

— Что сохранилось от проекта «Цитадели» кроме сценария?

— Кроме сценария — огромный архив деловой переписки, творческих комментариев и юридических документов. До набросков и фотографий, увы, не успели дойти. Кастинг, кроме Виктора с группой «Кино» и Дэвидом Бирном, тоже еще не начинали. Был звонок моей юристке Карен Робсон от менеджера Брюса Уиллиса, который каким-то образом разузнал о нашей работе с Гибсоном — он был поклонником творчества Билла. Карен обещала ему прислать сценарий, когда будет готов. В то время мы знали только один фильм с Брюсом, первый «Крепкий орешек», и я еще, помню, спрашивал Карен: а перспективный ли актер?

— Кстати, а как ты относишься к состоявшимся кинопроектам Гибсона?

— Ты имеешь в виду Билла или Мела? У Билла только два фильма — «Джонни Мнемоник» и «Отель “Новая роза”», оба я считаю не вполне удачными. Xотел бы увидеть «Чужих-3» в космическом супермаркете по его сценарию вместо того отстоя, который сняли в летающей тюрьме.

— А что это за «Чужие» Гибсона? Впервые слышу...

— Билл написал самый первый вариант сценария «Чужих-3». Сигурни Уивер в то время хотела отказаться от участия в сиквелах, и продюсеры заказали ему сценарий, где главными героями были бы Хикс и Бишоп, а Рипли отправили в кому. Действие происходит на космической станции-супермаркете Компании в зоне Союза прогрессивных народов. В результате экспериментов Чужие эволюционировали и стали заразными. Зараженные жертвы испытывают генетическую трансформацию и превращаются в Чужих-воинов, захватывая станции Союза. Уцелевшие люди объединяются под руководством Хикса и Бишопа, чтобы победить. Для этого им нужно найти источник их возникновения. Огромное количество экшена (восемь битв против двух у Кэмерона) и множество новых персонажей, что требовало огромного бюджета. Как рассказывал Билл, продюсерам многое понравилось, но они попросили его переписать сценарий и сделать его менее масштабным, менее дорогостоящим. Билл отказался, сославшись на другие дела и обязательства.

Полную версию беседы Дмитрия Мишенина с Рашидом Нугмановым можно прочитать здесь.

Фрагмент предварительной версии киносценария Уильяма Гибсона и Джека Уомака по замыслу Рашида Нугманова «Цитадель смерти»

По команде князя казаки салютуют шашками пауку Борису, который взбирается на автодрезину. Казаки ликуют, а обитатели метро съеживаются от страха при виде движущегося по туннелю паука. Голос Друга за кадром объясняет, что мир и безопасность возможны только при реставрации феодального строя и почему не осталось иного выхода.

Ночь. На площади Зимнего дворца тихо и безлюдно; в центре ее вздымается колонна, увенчанная золоченым ангелом. Камера движется к колонне, из которой доносится топот сапог по железным ступеням. Внутри колонны казаки с ломами и кувалдами в руках взбираются по винтовой лестнице. Они сбрасывают золоченого ангела с верхушки колонны вниз на брусчатку.

Друг (за кадром): Да успокоятся ваши души, друзья, отныне и во веки веков, ибо светлейший князь ваш воздвигает символ богоданной власти в духовном сердце нашей Родины. Ступайте к Зимнему дворцу, на площадь. Идите. Смотрите. Ваш князь вернулся, чтобы вести вас. Вести вас туда, куда вам нужно идти. Следуйте за ним. На заре тот свет, который принесет России ваш князь, начисто выжжет скверну в стольном городе...

***

Молчаливые толпы оборванных горожан стекаются к великой площади; одни несут карманные телевизоры, другие глазеют на мониторы, вмонтированные в уличные фонари, остальные глядят вверх на паука, усевшегося на вершине колонны. Настоящий старый князь стоит среди них, никем не признанный.

***

Казаки, оболваненные Другом, занимают позиции вокруг колонны — шашки наголо, пустые глаза. На головах наушники. Друг проигрывает им специально записанное только для них обращение.

Друг (запись): Вы защитите родную землю... святую матушку Россию... вы погибнете в славе... все, кто стоят на вашем пути, сгинут... смерть — это жизнь... почетная смерть... почетная жизнь...

Толпа пялится на казаков. Друг в живом эфире объясняет людям, что они пришли помочь им начать новую жизнь. Толпа слушает с недоверием.

Рельсоукладочная машина настигает Моро, Мэрилин и Алису на мотоцикле. Моро замечает стоящую на путях дрезину, которая доставила паука. Поняв, что не успеет затормозить, он хватает Алису, привстает и велит Мэрилин следовать за ним. Они спрыгивают. Мотоцикл врезается в дрезину, а рельсоукладчик припечатывает следом. Пламя и ужасный грохот. Моро, покачиваясь, выбирается из клубов дыма с Алисой на руках. Мэрилин, чудом выжившая в этой переделке, плетется за ними вдоль путей в сторону станции метро. Показывается казачий атаман; он весь в крови и ожогах и жаждет крови Моро. Он знает, куда направляются беглецы и как их там прикончить.

А в это время толпа наверху разбегается от рева мотоциклов. На площадь врываются «Колеса» во всей своей красе, ставя свои чопперы на дыбы и потрясая мачете. За ними несутся «Совки» с отточенными саперными лопатками наперевес, обезумевшие в предчувствии кровавой бойни. Обе банды окружают казаков и надвигаются на них.

Моро, Мэрилин и Алиса встречают Билли, Катю и Колваева в туннеле под колонной. Билли указывает на свои модные электронные часы.

Билли: БОМБА! ПАУК! РВАНЕТ ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ МИНУТ!

***

Объединенные банды набрасываются на оставшихся в меньшинстве казаков, терзая их как бешеные псы. Толпа отрывается от своих телевизоров с говорящим Другом и присоединяется к избиению.

Моро и Билли поднимаются внутрь колонны; путь преграждает казачий атаман с шашкой. Билли проскальзывает наверх к пауку, готовому взорваться над городом. Моро подбирает сломанную саблю и, хотя он уступает противнику в фехтовальном мастерстве, умудряется взобраться на ступени выше казака. Потеряв оружие, они продолжают биться на кулаках и ударах ног, а камера перескакивает туда и сюда между ними, царской битвой на площади и Билли, который лихорадочно возится с таймером бомбы, пытаясь отключить его.

***

Продолжая драться, Моро и казак добираются до паука. Они залезают на него, раскачивая машину в ее ненадежном гнезде. Моро соскальзывает вниз, хватается за колонну. Цепляясь за паука, казак пытается сбить Моро ногой.

Билли отключает таймер за мгновения до взрыва, ослабляет болты крепления боеголовки, и та безопасно падает на верхнюю площадку колонны. Билли оглядывается вокруг и скатывается с паука, по ходу включив привод на панели управления. Махина приходит в движение и валится с площадки колонны, увлекая с собой казака. Билли вытягивает Моро из пропасти, а паук Борис с казаком разбиваются внизу на мостовой в лепешку.

***

... Моро уходит прочь, к занимающейся заре; за кадром слышен голос ведущего телевизионной передачи «Страж Востока»:

...судя по их скоморошьим нарядам, мы имели дело с артистами передвижного цирка, явно находившимися под воздействием наркотиков. Власти гарантируют полное расследование.

Понравился материал? Помоги сайту!