Утренние страницы молодого редактора, написанные вечером сложного дня

Сегодня стало известно о закрытии проекта Rus2Web — у многих из нас он был в закладках, за два года существования ресурс успел стать популярным. Заместитель главного редактора Rus2Web Ольга Бешлей не просто прощается с любимым местом работы, а резюмирует опыт — который, вполне вероятно, будет полезен кому-то из вас.

Каждое утро я начинаю с того, что пишу «Утренние страницы». Об этом упражнении я когда-то прочла в книге о том, как преодолеть творческий кризис и приучить себя к регулярной письменной работе. Последние несколько лет я работала редактором и целыми днями читала и редактировала чужие тексты. «Утренние страницы» были нужны мне для того, чтобы самой продолжать писать, не зазнаваться и не убивать людей за обратный порядок слов в предложениях, отсутствие запятых, несоблюдение гайдлайна, срывы дедлайнов и очередную бессмысленную новость про Путина.

В общем, это очень хорошее терапевтическое упражнение, которое я рекомендую всем коллегам-журналистам. Оказалось, что особенно хорошо оно помогает держать себя в руках, когда твой проект внезапно закрывают.

В сериале «Молодой папа» («The Young Pope») главный герой очень требовательно разговаривает с Богом: «Господи, нам с тобой сейчас нужно поговорить о…». Последние несколько дней мои «Утренние страницы» начинались с отчаянных, гневных слов молодого редактора: «Господи, нам с тобой сейчас надо обсудить Rus2Web. Какого ***** происходит?»

Не то чтобы мне был какой-то ответ, но в эти дни благодаря «Утренним страницам» я смогла сформулировать, что хорошего было в этом проекте с точки зрения журналистики. И почему он, возможно, закрылся на самом деле.

Этот текст будет не про цифры, не про KPI, не про финансирование и не про политику.

Это исключительно мои наблюдения за работой онлайн-редакции, которые, я думаю, могут быть полезны коллегам и, возможно, интересны читателям.

Онлайн-редакция

До Rus2Web я только один раз работала в онлайн-редакции — в 2009 году, когда запустили Slon.ru (теперь Republic). Вся работа была организована через Skype. Я тогда жила в общежитии Высшей школы экономики, и мне нравилось, что не нужно никуда ездить. Любой выезд в город (особенно в такой город, как Москва) — это серьезные траты на транспорт и еду, и мне как студенту без собственного постоянного дохода было важно, что я могу получать хороший опыт работы, общаться с профессионалами и даже заработать немного денег, находясь в удобном для меня месте (в том числе и в стенах университета). Впоследствии, когда мы брали на работу в Rus2Web студентов и молодых журналистов, для которых проект стал первым штатным местом работы, я поняла, что такие условия — действительно исключительно хорошая возможность в этих случаях.

Екатерина Смирнова — главный редактор Rus2Web — тоже начинала в Slon.ru. Именно ей принадлежала идея повторить этот опыт онлайн-редакции, но использовать уже другие технологии и тот опыт, который мы получили в традиционных медиа.

Что мы делали:

1) Наша редакция была в Telegram. У нас было несколько редакционных чатов для разных нужд: был новостной чат, региональный чат, чат социальных сетей и отдельные чаты для внештатных авторов. Еще был флуд-чат, где коллеги упражнялись в остроумии. Думаю, что был еще какой-то секретный чат, в котором подчиненные обсуждали начальство, но это только мое предположение (если не было такого чата, то вы, ребята, ей-богу, странные!). Работа в чатах удобна по многим причинам, главная из которых — ты всегда можешь найти, кто что говорил, кто что обещал, какое точно было дано задание и каким было его обсуждение. Когда все зафиксировано — это круто.

Это очень хорошее терапевтическое упражнение, которое я рекомендую всем коллегам-журналистам. Оказалось, что особенно хорошо оно помогает держать себя в руках, когда твой проект внезапно закрывают.

2) Мы ввели НОРМИРОВАННЫЙ рабочий день. Да, вот это самое странное. Обсудив наш прошлый опыт работы в разных редакциях, мы пришли к выводу, что переработки до глубокой ночи — не показатель эффективности. Я сама прошла через такую работу и знаю, что если люди регулярно сидят до ночи — это признак плохой организации рабочего процесса, а не проявление творческого рвения. Кроме того, если человек в какой-то момент сорвется, свалится с болезнью или начнет регулярно расслабляться за счет алкоголя — ни ему, ни редакции лучше не будет. Давайте будем честны — все это происходит с журналистами, и, возможно, даже чаще, чем с людьми других профессий.

Наша редакция работала в две смены. Первая смена начинала в девять утра и заканчивала в шесть вечера. Эта смена в течение часа делала утреннюю подборку новостей, которая называлась «Что нужно знать этим утром». За счет этой подборки отрабатывались новости, которые мы не отписывали после завершения рабочего дня.

В десять утра выходила вторая смена, которая заканчивала в семь часов вечера.

Всем давался час на обед: либо с двух до трех, либо с трех до четырех. Редактор и его заместитель отслеживали, чтобы все сотрудники успели передохнуть.

Разумеется, были экстренные случаи. Были дни, когда мы перерабатывали. Были даже субботы и воскресенья, когда мы работали. Это нормально для журналистов, но для этого всегда должна быть серьезная причина, которой никак не является всеобщая прокрастинация.

Еще один важный признак хорошей редакции: мы почти никогда не просили коллег выйти на работу в неурочное время. Все делали это САМИ.

3) Мы смогли контролировать эффективность работы онлайн-редакции. У нас были сотрудники, которые говорили: «Я не способен взять себя в руки дома, мне обязательно нужно выходить, видеть людей». Во-первых, мы довольно быстро выяснили, что «неспособность взять себя в руки» куда-то девается, если есть четко выстроенный график работы, регулярно оговариваются сроки сдачи текстов, а редакторы регулярно интересуются, чем занят каждый сотрудник и какую работу он уже успел сделать. Поэтому у нас очень редко срывались дедлайны, а последние полгода довольно часто оставались тексты про запас. Во-вторых, именно те, кто больше всего возмущался удаленной работой, впоследствии больше всех возмущались выездами в редакцию материнской компании (мы иногда их практиковали). Аргумент «мне нужно видеть людей» очень плохой. Лучше учитесь проводить вечера, общаясь с друзьями. Коллеги, спикеры и ньюсмейкеры, какими бы классными они ни были, не должны быть единственным источником человеческого общения журналиста. Я убеждена, что это вредно для текстов.

4) Мы экономили. У меня нет полномочий говорить о бюджете Rus2Web. Но у нас не было расходов на аренду помещения. Зато мы заказывали крутым авторам колонки и специальные материалы, достойно платили за тексты.

5) Мы не опаздывали. За два года работы в Rus2Web я могу вспомнить всего пару дней, когда я вышла на работу с серьезным опозданием. НИКТО НЕ ОПАЗДЫВАЛ. Редакция работала как часы, и это было здорово.

Я много работала в офисах. И я знаю, что большая часть офисных сотрудников тратит свое время неэффективно: тебе есть с кем поболтать, тебе есть куда сходить, тебе можно пройтись за кофе, тебе нужно спуститься покурить вниз на три этажа и т.д. Работа из дома, если она правильно организована сверху, не расхолаживает: я точно знаю, что мы все как проклятые сидели и работали до обеда и ровно в таком же режиме делали это после обеда. Потому что сообщения в Telegram появляются снова и снова, тебе нужно на них реагировать, и ты никуда от этого не денешься.

6) Мы не болели. Я, кажется, так ни разу и не взяла больничный, хотя в прошлом году болела довольно много. Конечно, если кто-то из коллег писал, что ему плохо, что он отравился / заболел жутким гриппом / валяется с высоченной температурой, — мы его отпускали. И я в таких случаях тоже уходила отлеживаться. Но это всегда день-два. Редактировать тексты, переписываться с авторами, координировать работу редакции вполне можно и с небольшой температурой, и с больным горлом, если ты с ноутбуком лежишь дома в теплых носках, в окружении лекарств, горячего чая и спокойной атмосферы. Болезнь также редко мешала нашим корреспондентам звонить спикерам и записывать комментарии.

Думаю, что был еще какой-то секретный чат, в котором подчиненные обсуждали начальство, но это только мое предположение (если не было такого чата, то вы, ребята, ей-богу, странные!).

7) Мы учились быть универсальными. С одной стороны, у нас было довольно четкое разделение обязанностей. Главный редактор обеспечивала комфортную работу редакции — занималась координацией с вышестоящим руководством, выписывала гонорары, искала новых сотрудников, запускала партнерские проекты, общалась с внештатными авторами, а также выполняла редакторские функции. Меня касалась только творческая работа — редактирование текстов, работа с авторами, разработка новых форматов. Кроме того, я была тем самым занудой, который всех выгонял на обед, составлял ежедневный график работы, вводил планирование. В общем, тем человеком, который ходит и долдонит, а все остальные закатывают глаза.

Но мы с главным редактором были абсолютно взаимозаменяемыми сотрудниками, что позволяло спокойно брать отпуска (мы, правда, все равно ими пренебрегали).

Все то же самое касалось наших корреспондентов: с одной стороны, были люди с закрепленными обязанностями — например, те, кто вел социальные сети. С другой, мы понимали, что однообразная работа — это смерть журналистики и издевательство над журналистом, поэтому абсолютно все сотрудники писали большие тексты, звонили, периодически брали на себя соцсети. Так что никакое событие не могло выбить редакцию из колеи. Я помню, был момент, когда половина штата выпала из работы — кто-то не смог вылететь из отпуска, кто-то заболел, кто-то уволился. И мы смогли спокойно перераспределить обязанности и нагрузку, катастрофы не случилось.

Да, проект делало менее десяти человек. Это включая главного редактора, меня и дизайнера (который к тому же занимался видеоконтентом).

8) Всем нужно нормально жить, иметь личное время. Вот за эту нехитрую мудрость я больше всего благодарна Rus2Web. Понимаете, это правильно, когда ты в свой свободный обеденный час можешь почитать книгу, поспать, сделать зарядку, пойти помыться в летнюю жару. Потому что это твой час отдыха, и ты не обязан в это время жевать. Это правильно, когда тебе не нужно часы тратить на дорогу, сходить с ума в пробках. Когда ты просыпаешься без мысли «Господи, опять тащиться», а просто… спокойно начинаешь работать.

Это правильно, когда ты можешь планировать свои вечера, выделять время на свои увлечения, на встречи с близкими и друзьями.

Это правильно, когда ты любишь свою работу. И эта работа — только часть той удивительной жизни, которой ты живешь.

Каким нужно быть редактором

Конечно, к редакции Rus2Web, к руководству проекта — к Кате и ко мне — можно выкатить массу претензий. Которые в том числе будут касаться и эффективности нашей личной работы. Не все у нас было круто. Были и провалы, и (терпеть не могу это слово, но все же) прососы.

В онлайн-редакции как модели тоже можно найти свои минусы. И я не призываю всех переходить на такую форму работы (хотя призываю, конечно, потому что с тревогой думаю о возвращении к регулярной офисной жизни).

Я вот еще что хочу сказать.

Мне всего 27. Я ушла в Rus2Web, когда мне было 25. Для редактора, тем более для заместителя главного редактора, это мало. Но в русской журналистике давно модно назначать на руководящие должности молодых ребят. У этого тоже есть свои плюсы и свои минусы. Нам многих минусов удалось избежать. Конечно, мы старались соблюдать какую-то субординацию, но в целом все было построено на взаимном уважении и понимании, что должность — это просто слова, за которыми прежде всего есть закрепление обязанностей и почти совсем нет каких-то специальных возможностей и индульгенций.

У нас не было интриг. У нас не было скандалов. У нас не было разборок и криков. Мы признавали свои ошибки, мы приносили друг другу извинения.

Это важно, и вот почему.

Мне повезло поработать в разных редакциях, с разными профессионалами, с разными выдающимися журналистами. Я прошла через самую жестокую и при этом одну из самых полезных, эффективных и, безусловно, запоминающихся школ журналистики в России — редакцию журнала The New Times под руководством Евгении Альбац.

Так вот.

Один раз я так вышла из себя в редакционном чате, так возмущалась из-за нарушения каких-то планов или сроков, так разносила работу всех сотрудников, что корреспондент Катя Селиванова в какой-то момент робко сказала:

— Евгения Марковна, пожалуйста, отдайте Оле компьютер.

Больше я так старалась не делать.

Кто-то может заметить, что, возможно, именно поэтому The New Times все еще существует, а мы закрываемся. Может быть, и так. Но я только хочу сказать, что каждому редактору хорошо бы помнить то время, когда он сам был корреспондентом. Это то, что я для себя поняла.

Понравился материал? Помоги сайту!