Олександр Акименко: «Мы стараемся быть медиа про будущее»

Олександр Акименко работал на телеканале «Iнтер» и в Forbes.ua, который запустил Леонид Бершидский. Один из самых резонансных материалов Акименко в этом издании был посвящен 27-летнему олигарху Сергею Курченко, который через год купил журнал. После этого журналист покинул Forbes.ua и занялся перезапуском «Платформы» — интернет-издания «про людей, город, идеи, инновации, проекты и реформы». COLTA.RU поговорила с Олександром Акименко о новых киевских медиа.

— Расскажите о «Платформе».

— История с «Платформой» началась в 2010 году, это была афиша интеллектуальных событий в городе. Тогда в Киеве в интеллектуальном плане было нечем дышать. Мы запустили ее для себя. Очень хотелось знать, что где происходит. Мы отбросили развлекательные мероприятия и попытались сфокусироваться на образовательных. Это было похоже на американский проект TED, на российский сайт «Теории и практики». Вокруг «Платформы» со временем начали формироваться сообщества, одни ребята занимались организацией публичных лекций, другие открывали в городе креативные пространства. Мы в итоге превратились в полноценный гид по качественным — с нашей субъективной точки зрения — мероприятиям в Киеве. После ухода из Forbes.ua я решил вернуться в «Платформу», сделать редизайн, к афише добавить медийную составляющую — ну и получилось то, что получилось. 2 апреля мы запустились в новом виде. С довольно интересной историей — «12 офисов». Когда мы готовили перезапуск, в Киеве из всей команды было только двое, я и Мария Фронощук. Мы решили, что снимать офис вдвоем как-то странно, да и скучно. К тому моменту у нас уже был достаточный социальный капитал — нас читали, знали, у нас были друзья, партнеры, клиенты. И мы попросили людей приютить нас в своих офисах безвозмездно — на две недели. Не так долго, чтобы надоесть, и не так коротко, чтобы не познакомиться и не пообщаться. Нам нужно было немного — два стула, стол, Wi-Fi и чай. Этого в Киеве с избытком, как и гостеприимства: мы просили 12 офисов, а приглашений получили 38. Это было очень трогательно. Офисы мы описывали в блоге на сайте. Правда, последние месяцы информацию не обновляли в силу известных трагических событий в нашем городе. Когда рвутся светошумовые гранаты, как-то не до фотосессий. В феврале, когда на Майдане расстреливали людей, мы прервали проект, а возобновили его месяц назад, сейчас заканчиваем — гостим в одиннадцатом офисе. Дальше, видимо, у нас появится свой.

— Для кого вы это издание затеяли? На какую аудиторию рассчитываете?

— На активных городских жителей, которым недостаточно простого похода в кино, которые хотят развиваться и открыты для нового опыта. Это, конечно, не масс-маркет. Я всегда радуюсь, когда узнаю, что кто-то из моих знакомых без моих увещеваний читает сайт и использует его возможности. Для меня важно давать людям качественный ориентир, потому что очень много трэша вокруг. Мы отфильтровываем всевозможные тренинги личного успеха, фестивали эротических танцев, встречи кандидатов с избирателями. А вот лекции приезжающих к нам профессоров, президента Израиля Шимона Переса, основателя Википедии Джимми Уэйлса, конечно, ставим. Недавно начали сами проводить мероприятия — каждый четверг приглашаем интересных людей: уже был Володя Кадыгроб, создатель очень крутого международного фестиваля современной скульптуры Kyiv Sculpture Project, был Володя Федорин, бывший главный редактор украинского Forbes, была лекция самого титулованного рекламщика Украины Паши Клубникина.

Есть медиа про прошлое — всякие исторические журналы, есть медиа про настоящее — новостные и общественно-политические СМИ, а есть медиа про будущее.

— Ниша журнала о городской культуре в вашем медиапространстве свободна или приходится с кем-то конкурировать?

— Медиапространство в Киеве достаточно скудное, не сравнить с Москвой. После осенних и зимних событий у нас, как сказал классик, зона свободы слова сужалась. До определенного момента, пока один товарищ не бежал из страны. Кроме того, украинские медиахолдинги скупали представители и соратники президента, и рынок медиа был практически разрушен. Когда мы открыли «Платформу», она была уникальной. Есть много околостуденческих проектов, которые пытаются делать что-то подобное, но нам их конкурентами считать, наверное, не стоит — у нас уже есть опыт и социальный капитал. Трудно будет повторить то, что мы сейчас стали делать с редакцией, со статьями. В Украине есть несколько новых интересных ресурсов, но общая проблема в том, что большинство из них плохо сфокусировано. Вот, например, открылся Theinsider.ua, это осколки «Украинской правды», Forbes и других изданий, открылся сайт Hubs.com.ua. Но у них политическая и общественная тематика — все обо всем. Мы скорее мировоззренческое медиа, развивающее, не скажу, что интеллектуальное, потому что было бы, наверное, нечестно считать себя таковым. Есть медиа про прошлое — всякие исторические журналы, есть медиа про настоящее — новостные и общественно-политические СМИ, а есть медиа про будущее. Мы стараемся быть именно медиа про будущее. Любое дело сначала проходит стадию мечты. Сперва нужно помечтать о чем-то, иметь какой-то образ в голове. Вот мы пытаемся мечтать о лучшем, брать лучшее у всего мира и привносить сюда, в Украину. Сейчас для этого благодатная почва. Люди хотят что-то делать. Вчерашние бизнесмены превращаются в активистов. Люди занимаются волонтерством, делают много социально полезного. Уверен, из этого вырастет много интересных инициатив. Мы наблюдали во время Майдана, как с людьми происходили фантастические метаморфозы. Мне звонили представители бизнеса, которые еще вчера торговали мясом, и заявляли, что они основывают комитет контроля за местными властями. Так гражданское общество и развивается.

— У вас на сайте статьи и на русском, и на украинском. При этом вся рубрикация, описание проекта, выходные данные — на украинском. Почему?

— Это не создает проблем никому, кроме людей, которые живут не в Украине. Для нас нормально двуязычие. Никто здесь не пытается тыкать в это пальцем и говорить: «Как паршиво, почему на русском?» Раньше были какие-то заявочки, мол, почему у вас вышел материал на русском, сейчас этого практически нет. Мы изначально три года существовали полностью как украиноязычный проект. Нам это на самом деле очень нравилось, потому что в украинском интернете, исходя из коммерческой целесообразности, все делают проекты на русском языке — он лучше воспринимается поисковиками, и это более широкая аудитория. Для нас существование на украинском языке было важно, это часть нашей миссии. Поэтому мы всю рубрикацию и все описание держим на украинском. А статьи на русском читают, понимают, с этим проблем не возникает.

— Думаете ли вы публиковать авторов из России, например?

— Если будут писать нам, конечно, будем публиковать с удовольствием.

— Краудфандинг — от отчаяния или вами движет интерес к экспериментам?

— Краудфандинг не основной источник нашего финансирования. Есть и другие. Первый — реклама, от баннеров до спецпроектов и брендирования. Второй — продажа билетов. Мы пытаемся запустить билетный сервис на сайте, процесс идет трудно, но мы разберемся. Третий — гранты. Мы уже получили гранты от Фонда поддержки СМИ посольства США и от фонда «Возрождение», основанного Соросом. Четвертый источник похож на то, что у вашего сайта называется «Попечительский совет». У нас это носит название «Совет меценатов». Это люди, которые поддерживают нас, разделяют ценности «Платформы», верят в то, во что верим мы. И, наконец, пятый — краудфандинг. Кампанию мы начали месяц назад, но пока не можем брать оттуда деньги. Мы пытаемся сделать «Платформу» прибыльной. Хотя сразу обозначили, что проект not-for-profit, если мы получим в конце года какую-то прибыль, то реинвестируем в проект.

«Вы выглядите зашибись. Непонятно, зачем вам деньги».

— Судя по сайту, «Платформу» делает команда из семи человек — плюс десять внештатных авторов. Все работают безвозмездно?

— Члены команды получают небольшие, но зарплаты. Авторы получают небольшие гонорары. Поскольку за нами никакой олигарх не стоит, большие зарплаты и гонорары мы платить не можем, но стремимся к этому. Я очень хочу, чтобы проект был компактный и чтобы мы могли поднимать потихоньку зарплаты — это важно, если учесть кризис и девальвацию.

— Как идет краудфандинг? Рассчитываете ли вы собрать сумму в срок?

— Очень надеюсь, что у нас получится. Знаете, мне недавно один рекламщик сказал: «Вы выглядите зашибись. Непонятно, зачем вам деньги». На что я ответил, что журналисты не питаются святым духом и дизайном. Я понимаю, что кому-то может быть не очень понятно, зачем ультрамодный сайт, который, как можно предположить, скорее всего был профинансирован мощным меценатом, прибегает к краудфандингу. Это некоторая проблема — у нас все слишком красиво. Бершидский мне даже тут написал, что надо было делать сайт из нескольких кривых слов, чтобы было понятно, что нужны деньги на его усовершенствование. Хотя на это деньги как раз не нужны. Пока собрали только 10%. Впереди — 90%. Двухсот тысяч гривен, что мы пытаемся собрать с помощью краудфандинга, нам хватит где-то на пять месяцев уверенного существования. Надеемся на меценатов, которые смогут делать крупные платежи. При этом важно понимать, что они не будут получать взамен свою фотографию на главной странице и их не будут рекламировать в текстах.

— В описании Совета меценатов на «Платформе» есть почти прямые цитаты из текста о Попечительском совете COLTA.RU. Изучали опыт?

— COLTA.RU — очень хороший пример. Мы смотрим вообще на российский рынок и на то, что на нем происходит. Кроме того, американские медиа, в основном узконишевые и локальные, пользуются такой моделью — сбором средств у приватных попечителей. Когда медиа не выполняет функции коммерческой организации, а по сути находится на службе у сообщества, у комьюнити. Такой watchdog, что ли. Ближе к скандинавской модели.

— Продажу отдельных статей, сбор средств на какой-то конкретный репортаж или расследование не планируете попробовать?

— Пока нет, как и пейвол, например. У нас рановато это делать. Перед запуском краудфандинга на площадке BigIdea мы общались с ее координаторами, и они убеждали нас, что украинцы пока не готовы поддерживать конкретный проект конкретной организации.

— А есть ли, на ваш взгляд, вообще шансы приучить людей отдавать деньги за контент — не важно, при помощи краудфандинга или пейвола?

— Есть. Эти модели монетизации будут существовать, потому что другого выхода нет. Пейвол обязательно будет в Украине и в России. В последнем отчете Всемирного редакторского форума говорится, что новости должны быть бесплатными, но вот экспертные колонки, которые влияют на принятие тех же финансовых решений, — уже территория платного контента. Мультимедийная визуализация, хорошая статистика, аналитика, журналистика данных — премиальный контент, за который люди должны платить деньги. Он дорогой в производстве. Люди видят и понимают его ценность, пользу, они готовы за это платить. Мы к этому придем рано или поздно.

— Где-то еще вы продвигаете свой проект кроме краудфандинговой платформы и соцсетей?

— Как я уже говорил, организуем по четвергам встречи с интересными людьми в рамках интеллектуального марафона Re:Invent Ukraine. Каждый билет — а стоит он где-то сто гривен — взнос в нашу краудфандинговую кампанию. Если посчитать все четверги, которые нам остались, нужную сумму мы не собираем. Ну, будем дальше работать.

Люди ходили на пресс-конференции, сидели в уютных кафе, но когда тебе стреляют в лицо, в спину, берут в плен, обыскивают — это совершенно новая ситуация.

— А были успешные краудфандинговые медиа в вашей стране?

— Есть пример невероятного рывка в этом направлении. Телеканал «Громадське ТВ», который сыграл серьезную и важную роль в украинской революции, собрал с помощью краудфандинга больше миллиона гривен. Вы не представляете, что здесь творилось. В декабре, когда запускалась кампания и когда уже начался Майдан, люди хотели получать информацию отовсюду, и «Громадське ТВ» это делал феноменально, у них везде были стримеры, в самых горячих точках. Их смотрели все. Не собрать миллион гривен было бы странно. Они как раз вначале думали собирать средства на отдельные программы, но создатели краудфандинговой платформы их убедили, что лучше идти цельным проектом, как «Громадське ТВ». Так они и сделали — и не прогадали. Собрали на 243 тысячи гривен больше. Был опыт у Korydor, это ресурс об искусстве, они первыми из украинских медиа применили краудфандинг и собрали около 40 тысяч гривен. У нас, конечно, аудитория меньше, чем у «Громадське ТВ», но все равно нас читают, и есть люди, которые считают, что это тоже важно.

— Что будет, если вы не соберете необходимую сумму?

— Я приложу все усилия, чтобы мы собрали, и, я думаю, все-таки это закончится успехом. Ну не привыкли мы проигрывать. Это для нас не только средства к существованию, это еще и вид взаимодействия с аудиторией. Нам очень хочется, чтобы люди получали качественный контент, и они это понимают.

— Кстати, об аудитории. У вас на сайте указано, что в апреле было 200 тысяч уникальных посетителей. Как дела с посещаемостью сейчас, какова динамика?

— Когда мы запускались, цифры были веселее, чем сейчас. К проекту было очень большое внимание. А когда вышел текст с презентации знаменитого грузинского реформатора Кахи Бендукидзе — он взорвал украинский интернет, его расшерили, наверное, вообще все. В первый день у нас было около 65 тысяч посещений, во второй — около 75 тысяч. Его даже ваш Немцов расшерил с призывом почитать, как надо делать реформы. Текст украли все кто мог, его еще на других сайтах прочитали миллион раз. Сейчас посещаемость стабилизировалась. Ставим своей целью к осени получить стабильных 12—15 тысяч посетителей в день — достаточно, чтобы продавать рекламу.

— Как изменилась атмосфера в связи с Крымом и событиями на востоке Украины?

— Ситуация изменилась очень серьезно. Люди, конечно, шокированы. Многими происшедшее воспринимается так: пришел гопник и отжал кусок территории. Россия сейчас по сути ведет себя как гопник, который пришел и сказал: «Семки есть? Мое!» Многие подавлены. Многие настроены на конструктив, но эта ситуация, конечно, сдерживает. Украина сейчас может сделать фантастический рывок. У нас пропали ограничения, пропали коррупционные оковы. К власти пришли люди вменяемые, в отличие от Виктора Федоровича Януковича. Они сложные, естественно, но вменяемые. Им можно что-то вменить. И они достаточно подросли за время Майдана. Люди их воспитали немножко. Они теперь понимают, от кого они зависят и что с ними будет, если вдруг что.

Спасти Украину можно только одним способом — спасти Россию.

— А что происходит в украинских медиа?

— Медийщики очень устали за последние пять месяцев. У них в это время была катастрофическая нагрузка. Никто из нас не привык работать в условиях перестрелки. Люди ходили на пресс-конференции, сидели в уютных кафе, но когда тебе стреляют в лицо, в спину, берут в плен, обыскивают — это совершенно новая ситуация. Но журналисты окрепли, журналисты увидели многое. Меня очень радует, что приезжают ребята из России и обогащают украинскую медийную реальность — Тимур Олевский, Илья Азар. После этих всех событий медийный рынок будет расти, мне кажется. Потому что в Украине появилась свобода слова. Несмотря на то что многие медиахолдинги до сих пор принадлежат тому, кому принадлежат, будут запускаться новые медиа. Буквально на днях бывший главный редактор журнала «Корреспондент» Виталий Сыч запускает журнал под названием «Новое время». Напомню, он уволился из «Корреспондента» после покупки олигархом Курченко медиахолдинга, куда входит это издание. Как я понимаю, там возникли серьезные разногласия по поводу свободы слова. На новый журнал очень большие надежды. После революции у людей много вдохновения, желания работать. Очень не хотелось бы, чтобы использовались старые методы, когда медиа запускается под выборы какого-то кандидата и его раскручивает. Но у нас люфт между свержением прежних властей и выборами новых не такой большой, создать за это время качественное медиа практически невозможно. Думаю, что будет устойчивый рост. Надо только подождать еще чуть-чуть, пока рекламный рынок придет в себя.

— Какие украинские медиа, по-вашему, адекватнее всего освещают происходящее в стране?

— Очень неплохо освещают Liga.net, Delo.ua, два новых издания — Theinsider.ua и Hubs.com.ua. По части телевизионной я менее опытен, телевизор достаточно давно не смотрю, но, конечно, «Громадське ТВ», Spilno TV. Сейчас перед ними новый вызов — жить в условиях, когда наступает мир. Я надеюсь, что наступает, хотя, судя по новостям из России, моя надежда призрачна. Из больших — каналы «1+1», «24ТВ» и 5-й канал работали в этот период фантастически, это действительно очень достойная работа — то, что они проделали во время революции.

— А какие российские медиа вам кажутся наиболее интересными?

— Конечно, «Дождь». Этот канал слегка ошибается иногда касательно Украины. Не из-за злого умысла, а скорее из-за стереотипов. Но в большинстве случаев освещает очень качественно. Выполняет важную миссию объяснения россиянам, что в действительности происходит в Украине. «Дождь» был одним из моих любимых каналов еще до украинской революции. Болотная, Сахарова — все это мы в Украине смотрели в прямом эфире, переживали. По моему скромному мнению, спасти Украину можно только одним способом — спасти Россию. А спасти ее можно только информированием. Еще я читаю колумнистов на «Слоне», «Снобе» или вот у вас. Мне очень нравится, как эти ресурсы работают.

— Вы участвовали в восстановлении документов, найденных в резиденции Януковича в Межигорье, и создавали проект Yanukovych Leaks.Что сейчас происходит с этими документами?

— Они находятся в прокуратуре, с ними работают следователи. Наверняка возбуждаются какие-то уголовные дела. А цифровые копии обрабатываются журналистами, которые их нашли и сушили (документы были обнаружены в водохранилище после того, как Янукович покинул свою резиденцию. — Ред.). Они публикуются. Одна из последних статей Yanukovych Leaks — «28 друзей президента» — о президентском клубе охотников и рыболовов.

— Испытывали ли вы и ваши коллеги давление с какой-либо стороны?

— Наоборот, нас поддерживает огромное количество организаций по всему миру. О проекте Yanukovych Leaks много пишут, он хорошо известен, вот я недавно был на конференции в Париже, посвященной свободе слова, — все знают про Yanukovych Leaks. Когда мы в Межигорье сушили эти документы, к нам было просто паломничество съемочных групп разных телекомпаний. Каждые полчаса — группа из новой страны. Есть еще история про порезанные документы, найденные в других местах. С ними ситуация сложнее, поскольку эти бумаги шредированы, на их восстановление нужно время.

— Утечки, устроенные Ассанжем и Сноуденом, возбудили общественное внимание, но к масштабным переменам по большому счету не привели. Что, по-вашему, дает обнародование «бумаг Межигорья»? Почему их так важно было высушить и опубликовать?

— На самом деле хочется, чтобы это было не карательным инструментом, а инструментом предостерегающим. Чтобы люди, которые могут совершить воровство в таком масштабе, никогда себе такого не позволяли. Каким бы всесильным диктатором ни был Янукович — а он был достаточно сильным, в его распоряжении были все карательные органы, — он не учел одного. Того, что в Украине давно созрело здоровое гражданское общество и что мы живем в условиях информационного общества. Ну то есть это человек, которому приносили записки на бумажках, он никогда не видел Твиттера. А Твиттер его победил.

Понравился материал? Помоги сайту!