«Я лично никак не связан с политикой канала»

Этой осенью в интернете начал работу новый российский консервативный телеканал «Царьград-ТВ». COLTA.RU писала о его главном продюсере, американце Джеке Ханике, поборнике традиционных ценностей в России. После публикации COLTA.RU Ханик обратился к ее автору Ксении Лученко, сетуя, что изложенное ею не соответствует действительности и может угрожать безопасности его семьи в США. Он согласился лично рассказать читателям COLTA.RU о своей деятельности в России.

— Вы сказали, что ваша семья в Америке может оказаться в опасности. Объясните подробнее: что вам угрожает?

— Утверждение, что я разделяю взгляды Скотта Лайвли (активист борьбы против гей-движения в США. — Ред.). Я не знаю, таковы ли в действительности его взгляды, мне это неизвестно. Но я никогда и никаким образом не был связан с подобного рода политикой ненависти. Я не одобряю какой-либо язык ненависти, который поощрял бы одну группу людей к насилию в отношении другой группы. Утверждение обратного может подтолкнуть людей, скажем так, несколько нестабильных к выводу, что я провозглашаю ненависть, и к насильственным действиям в отношении моей семьи.

— Вы участвуете в деятельности Всемирного конгресса семей?

— Я встречал главу конгресса всего лишь раз в прошлом году и вот теперь еще один раз — на конгрессе здесь, в Москве. Этими двумя встречами исчерпываются мои контакты с Ларри Джейкобсом (исполнительный директор Всемирного конгресса семей. — Ред.). Я не активист. Для журналиста очень важно не быть ассоциируемым с какой-либо лоббистской группой, потому что, на мой взгляд, это уничтожает твою журналистскую репутацию.

— Но вы принимали участие в мероприятиях Конгресса семей.

— В прошлом году я был приглашен в качестве наблюдателя на презентацию планов по организации московского мероприятия с участием патриарха (международный форум «Многодетная семья и будущее человечества» открылся в Государственном Кремлевском дворце 10 сентября 2014-го. — Ред.). Я был приглашен как журналист, потому что собирался заняться освещением мероприятия. Они сказали: «Вы можете приехать на нашу планерку, чтобы увидеть, что мы делаем». Но это не делает меня членом их группы. Если готовится крупное мероприятие, которое тебе предстоит освещать, то хорошо бы узнать, кто будет выступать, в какие дни и так далее.

— В американских изданиях можно прочитать, что вы входили в комитет по подготовке форума Всемирного конгресса семей в Москве. Знакомы ли вы, например, вот с этой схемой?

— Нет, я ничего подобного не видел.

— Возможно, ее составили ваши враги?

— Очевидным образом это враги, да.

— Кто они? Почему поставили вас на первое место в списке американских активистов, организующих мероприятие в Москве?

— Я уже объяснил, как я был связан с ними. Я был на совещании по подготовке к конгрессу. Но не в качестве активиста или чьего-либо представителя, а чтобы понять, как мероприятие освещать. Это мы и сделали в дальнейшем — освещали этот конгресс.

— Вы сами разделяете идеи Всемирного конгресса семей?

— Я не знаю их взглядов. Я знаю только то, что они выступают за семью в составе отца, матери и детей. Согласен ли я, что семья должна состоять из отца, матери и детей? Согласен ли я, что летом должна быть хорошая погода? Считаю ли я, что люди должны убивать гомосексуалов? Нет, я не считаю. Считаю ли я, что геев необходимо дискриминировать из-за их ориентации? Нет, я так не считаю. А считают ли так они? Я не знаю. Может, да, может, нет. Я не член этой группы. И я не знаю, во что они верят, как верят, за кого они и против кого они. Мне не важно. И еще пара слов о Скотте Лайвли. Он был на том заседании. Но там было много людей. Я был там не для планирования, но для подготовки освещения. Я видел его. Он сказал, что баллотируется на какую-то должность в Массачусетсе (кандидат в губернаторы штата Массачусетс. — Ред.). Меня это не тронуло — я не живу в Массачусетсе. Мне все равно. И мы говорили так, как люди разговаривают за обедом.

— Если это неправда, то кому может быть выгодно связать вас с ними?

— Я думаю, что либеральным организациям в какой-то мере… Это позиция ненависти. Кстати, я не был продюсером Fox News, как утверждают некоторые СМИ. Я был режиссером в Fox News. За контент канала всегда отвечал его основатель Роджер Эйлс (в некоторых источниках Ханик назван одним из создателей Fox News. — Ред.).

— Хорошо. Но почему вы участвуете в заседании организационного комитета, не являясь его членом?

— Я уже объяснил вам, как это получилось. Я присутствовал на совещании по планированию. Я также как-то оказался включенным в обмен письмами. Я бы действительно хотел, чтобы вы поняли, как все произошло. Я был участником почтовой рассылки, потому что был приглашен на встречу. Кто-то переслал эту переписку кому-то, кто, вероятно, лоббирует нечто противоположное тому, за что борется Всемирный конгресс семей, то есть традиционной семье. Меня совершенно не интересует участие в распространении антигомосексуальных настроений в России. Так что давайте я попробую рассказать, чем я в действительности занимаюсь и на основе чего они могли прийти к своей теории заговора. Меня попросили подготовить презентацию об изменениях, происшедших в американских СМИ, и о том, как они повлияли на проблему гомосексуальных браков. И я сделал эту слайд-презентацию. Но именно как журналист.

Я — журналист и считаю себя ремесленником. Контент — не моя ответственность.

— В российской Государственной думе?

— Не в Думе. На околодумском мероприятии (круглый стол, организованный Благотворительным фондом святителя Василия Великого при поддержке Комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей и Межфракционной депутатской группы в защиту христианских ценностей 16 июня 2013 г. — Ред.). И сказал в своей презентации буквально следующее. В 1996 году в США поддержка гомосексуальных браков была на очень низком уровне. Консервативная организация Pew Research Center проследила публикации на эту тему в СМИ. Они обнаружили, что по мере того, как с 1996-го по 2010-й отношение американских СМИ к гомосексуальным бракам стало более положительным, в ту же сторону изменились и настроения всего населения в целом. Такова была суть моей презентации. Дальше я сказал, что поддерживаю закон о запрете пропаганды гомосексуализма среди несовершеннолетних. Но я хочу предельно ясно объяснить, что именно и почему я поддерживаю. Моя поддержка в целом совпадает с той, которую все в американском медиасообществе оказывают идее снижения объема сексуальной информации, доступной несовершеннолетним. В США есть система оценки кинофильмов: R — для лиц старше 17 лет. Фильмы, в которых содержится информация сексуального характера в значительном объеме любого рода — гомосексуального или гетеросексуального, — получают рейтинг R, что делает их недоступными для детей. То же самое на телевидении. Как журналист и член медиасообщества я воспринял этот закон именно так. Я на самом деле ожидал, что гей-организации поддержат этот закон.

— Серьезно?

— Да, я действительно так думал. Моя поддержка этого закона исходит не из антигейских настроений, а из того, что необходимо ограничить любой контент сексуального характера, который может оказаться доступным для детей. Это задача нашего поколения — убедиться, что мы защищаем невинность детей как можно дольше. Я считаю, что все взрослые независимо от своей ориентации должны придерживаться тех же взглядов. Я был попросту шокирован, узнав, что я вдруг оказался якобы вовлеченным в какой-то заговор. Я ни во что подобное не вовлечен. Каждый раз, когда меня просили на эту тему выступить где-то, мое выступление с научной четкостью и ясностью касалось только того, как американские СМИ отражают эти вопросы. Я говорил только об этом. Никогда — о лоббировании в ту или иную сторону. Только информация. Потому что я именно журналист. Меня интересует, как СМИ влияют на распространение различных идей в американской культуре. И меня зовут рассказывать об этом. Это не значит, что я являюсь активистом в пользу или против того или иного вопроса.

— Хорошо. Давайте поговорим о вашей работе на «Царьград-ТВ».

— Моя должность — генеральный продюсер. Я работаю на Илью Кузьменкова — генерального директора и главного редактора канала. Я — журналист и считаю себя ремесленником. Контент — не моя ответственность. В мои интересы не входит российская политика. Я здесь гость. Желания вовлекаться в политику у меня нет. Когда кто-то пытается меня во что-то подобное втянуть, я убегаю. Я стараюсь оставаться настолько нейтральным и объективным, насколько это вообще возможно.

— Зачем российскому телеканалу понадобился американский продюсер? Как вас нашел Константин Малофеев?

— Малофеев не находил меня. У меня есть много друзей. И меня пригласили сначала выступить на мероприятии «Лиги безопасного интернета» (IV Форум безопасного интернета 7 февраля 2013 г. — Ред.).

— Кто пригласил вас в Россию?

— Исполнительный директор «Лиги безопасного интернета» Денис Давыдов. (Председатель правления лиги — Константин Малофеев, председатель ее попечительского совета — Игорь Щеголев, помощник президента России. — Ред.) Я достаточно известен в Штатах как профессиональный телевизионщик. Моя специальность — американские СМИ. Во что они верят, а во что нет. Как идеи находят свое отражение в этих СМИ.

— На «Царьград-ТВ» много репортажей о событиях на Украине — сочувственных по отношению к сторонникам ДНР и ЛНР. Вы поддерживаете одну из сторон конфликта?

— Не обязательно.

— У вас есть длинные интервью со Стрелковым, но нет интервью с украинскими военными. Непохоже на сбалансированный подход.

— Я бы хотел, чтобы он был. Наша задача — не пропаганда. Я думаю, что хорошо было бы, чтобы на канале были материалы из Киева. Конечно. И я не знаю, как и что необходимо сделать, чтобы сбалансировать подход. Но не я отвечаю за контент.

— Но вы же говорите, что вы журналист и имеете дело с фактами.

— Нет-нет, речь шла о презентациях, о моих выступлениях. А в том, что касается телевидения, моя задача — сделать телевидение наиболее интересным, помочь другим достичь этого. В политические отношения между Россией и Украиной я не влезаю. Я понятия не имею, в чем там дело. Такие вопросы необходимо задавать Илье: почему нет Киева и т.д. Я не знаю, что он планирует. Я не знаю, как он планирует сбалансировать подход.

— Интересен ваш взгляд на нашу ситуацию. И ваша роль в том, что тут происходит.

— Но вы же понимаете, что я — гость вашей страны.

— Разве вы гость? Вы здесь работаете.

— И тем не менее я иностранец.

— Вы работаете на телеканале, имеющем отношение к российской политике.

— Это на ваш взгляд «Царьград-ТВ» имеет отношение к политике.

— Но ведь канал делает репортажи об украинской ситуации — причем показывая только одну из сторон конфликта.

— Видели ли вы репортажи CNN? Они очень однобокие — они антироссийские.

— То есть вы создаете противовес CNN? Я смотрю российское телевидение и вижу одну и ту же позицию. Зачем понадобился еще один канал, транслирующий то же, что и федеральные каналы?

— Мне это неизвестно. Моя задача — создание интересного телеканала, чтобы картинка была красивая, графическое оформление. Этим я занимаюсь. Я лично никак не связан с политикой канала. И на Fox News также не был связан. До Fox News я работал на канале America's Talking — филиале CNBC. А они на мир смотрят совсем по-другому. На телевидении — по крайней мере, американском — есть множество людей, которые воспринимают свою работу именно как творчество и ремесло. И редакционные вопросы зачастую никак не пересекаются с творческими и ремесленными. Может быть, в России дела обстоят как-то по-другому, но в США это именно так.

— А что интересно в работе на «Царьград-ТВ» для вас как профессионала? Что вам удается реализовать?

— С точки зрения ремесла, мне важно создавать новые форматы для телевидения, новые и интересные формы подачи материала.

— Например?

— Сложно объяснить. Это как задать вопрос художнику о том, что он собирается нарисовать. Он ответит: «Ну, пейзаж». — «А как он будет выглядеть?» — «Не знаю, пока не нарисую». Это меня и привлекает — создавать что-то, чего еще не было.

— Я смотрю «Царьград-ТВ» и не вижу ничего нового. Обычные телеформаты. По форме это ничем не отличается ни от LifeNews, ни, например, от «Дождя».

— Вы сейчас как бы говорите художнику: «Пейзаж? Все рисуют пейзажи». Но после завершения работы некоторых художников оказываются интереснее работ других. И на это я надеюсь.

— Что вы думаете о перспективах интернет-телевидения? Как телеканал существует без эфирной частоты?

— В США это было бы очень затруднительно, но здесь, по-моему, дела обстоят немного по-другому. Я думаю, здесь это возможно. Дело в особенностях организации телевидения вообще в США и здесь. В Штатах, мне кажется, люди бы хотели смотреть интернет-телевидение, но у телеканалов подписаны соглашения с кабельными сетями, по которым запрещено транслировать передачи канала в интернете, если только поставщиком интернета конкретному пользователю не является та же кабельная сеть. Эти контракты сдерживают развитие интернет-телевидения в США. Но в России таких ограничений нет. Я вижу здесь огромный потенциал для таких проектов. Именно поэтому мне так интересно работать в России: для меня это большой эксперимент. Мне неинтересно повторять то, что я уже делал раньше. Здесь есть потенциал, кипит жизнь. У интернет-телевидения в России волнующие перспективы.

Я так устал от того, что консерваторы борются с либералами, а либералы — с консерваторами.

— Какие у «Царьград-ТВ» отношения с Русской православной церковью?

— Я думаю, что, поскольку мы христиане, есть определенная симпатия к православной позиции. Но я не думаю, что Владимир Легойда (председатель Синодального информационного отдела РПЦ. — Ред.) или кто-то оттуда говорит нам, что делать. Я лично подобного не наблюдаю.

— В репортажах с презентации канала на фестивале «Вера и слово» «Царьград» назван христианским телеканалом. Как телеканал может быть христианским, на ваш взгляд?

— Ведущие могут быть христианами с очень сильной верой, которая влияет на то, как они относятся к каждой истории. Именно так можно сделать христианский телеканал. Есть огромная разница между христианским каналом и церковным каналом. Церковный канал — для тех, кто ходит в церковь. Христианский канал состоит из тех, кто глубоко и искренне верит во Христа. В этом различие.

— Не заметила на «Царьград-ТВ» какого-то особенного христианского контента или подачи. Тон военных репортажей не отличается того, что звучит на федеральных российских каналах. Что у вас специфически христианского?

— Вы видели историю про водителя грузовика (интервью с одним из водителей российского гуманитарного конвоя. — Ред.)? Для меня это очень христианская история. Мы не занимаемся вопросами, интересующими крупные каналы: кто прав, кто виноват, что сделала Украина, что сделала Россия, а что Международный комитет Красного Креста. Мы взяли одного водителя грузовика, который вез на Украину еду. Спросили: «Вам страшно?» — «Да». — «Молитесь ли вы?» Он молится. У него жена, ребенок, он боится ехать. И в грузовике у него висит иконка. И все это о том, что внутри обычного человека протекает жизнь веры и молитвы. Если присмотреться к сюжетам «Царьград-ТВ» в течение какого-то времени, то можно почувствовать такие истории. Не каждая история подобна этой, конечно.

— А зачем вам интервью со Стрелковым и столько историй об «украинских карателях»?

— А вы считаете, что это освещать не нужно? Кстати, о Стрелкове — это была пресс-конференция. Ее транслировали и другие российские каналы.

— Говоря «христианская история», что вы под этим подразумеваете?

— Прежде всего, христианское учение. Я христианин. Я получил католическое воспитание. Моментом, из-за которого я так раздражаю людей, является мое убеждение, что у Церкви (я имею в виду всю иудеохристианскую традицию, не какую-то одну церковь) должно быть право голоса в политической дискуссии — не только на национальном уровне, но также и на международном. И я полагаю, что это раздражает либеральные круги в США. Ведь там есть сопротивление морально-религиозному дискурсу и публичному выражению веры. На днях на портале Yahoo.com была публикация о том, что по результатам опроса, проведенного Pew Research Center (вы, конечно, можете сомневаться в их объективности, но таковы их данные), число американцев, которые хотят, чтобы религия, духовенство, проповедники активнее участвовали в формировании политической и социальной обстановки в стране, выросло до 49%. Не просто соблюдение субботы для иудеев и воскресенья для христиан, а привнесение духовного и нравственного измерения в публичное пространство.

В чем состоит ответственность перед аудиторией, если у тебя есть собственные взгляды и предрассудки? Я считаю, что ты должен сообщить аудитории, в чем они заключаются.

— А нет риска, что апелляция к религии может стать инструментом идеологии?

— Вы хотите сказать, что этим можно злоупотреблять? Да, наверное, так и есть. И это не новость. Но что теперь — запрещать? Я верю, что манипулировать нельзя. Бог дал каждому свободу воли. Хотя есть старое изречение: «свобода моего кулака заканчивается прямо перед твоим лицом».

— Это не консервативная точка зрения, скорее — либеральная.

— Что у всех есть свобода воли? Но это всегда было частью учения Церкви. Так что не вижу в этом проблемы. Проблема в крайней поляризации. Важно слушать, что говорят и думают другие люди. И вести нормальный диалог по этим вопросам. Не делать из этого проблему борьбы за власть, противостояния консерватизма и либерализма. Я так устал от того, что консерваторы борются с либералами, а либералы — с консерваторами. На мой взгляд, ситуация в США напоминает отношения разводящейся пары. Ты идешь с ними в ресторан. И жена говорит: «Мне не нравится твой кофе». — «А мне, наоборот, очень нравится». И начинается склока. И ты можешь им только сказать: «Когда разберетесь, позвоните. Мне вы нравитесь оба». Я не вижу, как подобная установка на конфликт и неспособность слушать друг друга могут привести к каким-либо положительным результатам.

— Может ли, на ваш взгляд, телевидение ставить своей задачей трансляцию определенных ценностей?

— Может ли телевидение доносить до людей какой-то месседж? Думаю, одно из самых интересных открытий Роджера Эйлса, основателя Fox News, которое изменило телевидение навсегда, — это наблюдение, что всякое телевидение так или иначе предвзято. Это был настоящий шок для Америки. Все думали, что их каналы свободны и объективны. Но Эйлс сказал: нет, это не так. Он был прав. Показав, что такова реальность, он изменил американское телевидение — с моей точки зрения, в лучшую сторону. Дальше встает вопрос: если это так, что с этим делать? В чем состоит ответственность перед аудиторией, если у тебя есть собственные взгляды и предрассудки? Я считаю, что ты должен сообщить аудитории, в чем они заключаются. Я не знаю, верующий вы человек или нет, ходите вы в церковь или нет, но если вы берете интервью у кого-то из церкви, то, мне кажется, вы должны также показать, во что вы верите. Чтобы люди видели ваше отношение и понимали ваши взгляды. Тогда это будет честно. Вы ведь не можете избавиться от своих взглядов. Вы как журналист не можете не быть собой. Если вы с подозрением относитесь к какой-то группе, если вы им не доверяете, то я считаю, что вы как журналист должны показать, что такова ваша позиция. И тогда у публики будет возможность ясно понять ваше интервью. Они смогут вынести собственное суждение.

У меня есть концепция будущего журналистики. Во многом она схожа с судебной системой. Предположим, в суде вас обвиняют в чудовищном преступлении. Я не знаю, так ли это устроено в России или нет, но выступает прокурор, который говорит, что вы самый ужасный человек на свете и должны исчезнуть навсегда. Затем выступает адвокат, который говорит, что вы — мать Тереза, самый святой человек на Земле. Вот есть эти два предвзятых взгляда на одни и те же факты и информацию. И всем очевидны позиции тех, кто опрашивает свидетелей. Если я считаю вас праведником, но передо мной свидетель, который утверждает обратное, я буду с ним биться насмерть. Потому что я защищаю вас. А прокурор будет поддерживать каждое его слово. Но судья скажет: я знаю, почему этот говорит то-то, а тот — другое. И тогда, возможно, удастся отыскать правдивую информацию. Мы не можем быть уверены, что знаем позицию журналиста по тем проблемам, о которых он спрашивает, и оказываемся в затруднительном положении. Как читатель я задаюсь вопросом: а что они сами думают об этом? Если ты знаешь их взгляды, то сможешь понять, что они задают не те вопросы. И думаю, что в этом надежда для журналистики будущего: быть честным в отношении своих взглядов и предубеждений по какой-либо теме.

— Вы хотите, чтобы «Царьград-ТВ» был примером подобной журналистики?

— Это было бы прекрасно. В какой-то мере, я полагаю, это лучшая модель поведения для всех журналистов. Например, я бы хотел, чтобы журналист мог сказать: «Я — атеист, я не верю в Бога. И у меня есть вопросы к вам, потому что вы называете себя христианином». Тогда это будет гораздо более честное интервью.

— Согласна с вами. Но не вижу этого на вашем канале.

— Не видите? Ну вы многого еще не видите. Каналу всего три недели. Он еще молод. Посмотрим, что получится.

Понравился материал? Помоги сайту!