27 февраля 2020Театр
159

Вместо рецензии

Алексей Бартошевич о «Трех сестрах» во МХАТе имени Горького

текст: Алексей Бартошевич
Detailed_picture© Colta.ru

На минувшей неделе МХАТ имени Горького показал давно анонсированную художественным руководителем Эдуардом Бояковым премьеру — реконструкцию «Трех сестер» Владимира Немировича-Данченко, приуроченную к 80-летию легендарной постановки. Одним из зрителей спектакля оказался Алексей Бартошевич, хранящий память о подлиннике «Трех сестер» Немировича-Данченко, увидевших свет в 1940 году. На просьбу COLTA.RU прокомментировать премьеру выдающийся российский театровед отозвался развернутым письмом редактору раздела «Театр» Дмитрию Ренанскому, которое с разрешения автора редакция публикует в полном объеме.

Дорогой Дима,

все, что я думал о самой идее реконструкции в драматическом театре, то есть о ее принципиальной невозможности, изложено в недавнем материале «Петербургского театрального журнала» как раз по поводу грядущих «Трех сестер». Кое-что на этот счет повторено на ТВ, пускай и в сильно урезанном виде.

О том, что я увидел во МХАТе имени Горького, говорить, по сути, нечего. Впечатление благонамеренной мертвечины, старательно сделанной мумии. Слабые актеры, за точно скопированным рисунком мизансцен ничего не скрывается, пусто. Вот и все, что можно сказать о спектакле, принятом публикой с искренним энтузиазмом. Вероятно, ей никакого иного Чехова и не нужно — и в этом все дело. (Не думаю, что триумфальный прием объясняется только обстановкой премьеры.) В «Пустом пространстве» в главе «Мертвый театр» Питер Брук прекрасно объясняет, почему широкой публике нравится театр, где классику играют «как в добрые старые времена». Скука, неизбежно настигающая публику мертвого театра, заключает в себе источник особого удовольствия: оно связано с приятным чувством исполненного перед культурой долга.

Привлеченные громкой рекламой, зрители до отказа набивали залы, чтобы приобщиться к последнему слову культуры Первопрестольной.

В то же время я не стал присоединяться к тем, кто отрицает само право доронинского МХАТа (а он пока что остается вполне доронинским — по стилю, кругу идей и составу публики) на опыт подобного толка. Актерам, приученным к драматургии Полякова, трудно подступиться к Чехову, даже столь простовато воспринятому. Но, быть может, некая профессиональная польза для них в этой героической, но безнадежной затее все же существует.

Поэтому на вопрос, нужно ли было «браться за оружие» (Плеханов о событиях декабря 1905 года), я не готов ответить твердым «нет».

Мне ничего не говорят имена режиссеров, осуществлявших то, что было названо реконструкцией (Валентин Клементьев и Михаил Кабанов. — Ред.) — которая, конечно, никакой реконструкцией не является, и не только по причине невысокого уровня исполнения этой идеи, но главное, как уже было сказано, из-за ее принципиальной невыполнимости.

Если это не реконструкция — то что это?

Реконструкция «Трех сестер», МХАТ им. Горького, 2020Реконструкция «Трех сестер», МХАТ им. Горького, 2020© Дмитрий Коробейников / ТАСС

Очень скоро после первых триумфов молодого Художественного театра, когда слава о нем стала распространяться по России, в нескольких провинциальных городах появились спектакли, сделанные, как было объявлено в афишах, по мизансценам МХТ и в точно скопированном оформлении московских подлинников. Нетрудно представить себе, насколько, при всем усердии копировщиков, провинциальные кальки были далеки от оригинала. В подобном неизбежно пустоватом копировании тогда не видели ничего предосудительного, а провинциальной публике это очень даже нравилось — привлеченные громкой рекламой, зрители до отказа набивали залы, чтобы приобщиться к последнему слову культуры Первопрестольной.

Что я сделал бы на месте руководителей МХАТа на Тверском? Я переписал бы афишу «Трех сестер», убрал бы из нее слово «реконструкция» и, поступив по приведенному выше примеру, сочинил бы что-нибудь вроде «спектакль в точности воспроизводит мизансцены постановки 1940 года и исполняется в подлинных декорациях того времени».

«Три сестры» Владимира Немировича-Данченко, 1940«Три сестры» Владимира Немировича-Данченко, 1940© Александров / РИА Новости

И то и другое было бы чистой правдой. Особенно — второе. На сцене МХАТа имени Горького стоят чудом сохранившиеся подлинные декорации Владимира Владимировича Дмитриева, сделанные для великого спектакля Немировича-Данченко. Без сомнения, это лучшее, единственно подлинное из всего, что вы увидите на подмостках. Если воспринимать изумительную работу сценографа как дополнение к выставке Дмитриева, только что открывшейся в пространстве «Мастерской Петра Фоменко», то спорить вообще не о чем. Только, пожалуй, одно: на выставке рядом с эскизами и макетами поставлены даты их создания, чего на сцене никак не сделать. А жаль: зная о серии великолепных метаморфоз, через которые прошло искусство Дмитриева на протяжении его недолгой жизни, можно быть уверенным, что, проживи он подольше — ну, не восемьдесят, но хотя бы еще лет сорок, — он увидел бы мир Чехова совсем иначе, чем в 1940 году.

Я и сам не знаю, что я только что написал — частное письмо или что-то вроде рецензии.

Привет,
ваш АБ


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Дни локальной жизниМолодая Россия
Дни локальной жизни 

«Говорят, что трех девушек из бара, забравшихся по старой памяти на стойку, наказали принудительными курсами Школы материнства». Рассказ Артема Сошникова

31 января 20221545
На кораблеМолодая Россия
На корабле 

«Ходят слухи, что в Центре генетики и биоинженерии грибов выращивают грибы размером с трехэтажные дома». Текст Дианы Турмасовой

27 января 20221586