18 сентября 2019Искусство
230

Завороженность и усталость

Разочароваться в AES+F

текст: Артем Лангенбург
Detailed_pictureInverso Mundus. Стоп-кадр № 1-02. 2015

До 22 сентября в Центральном выставочном зале «Манеж» (Санкт-Петербург) при поддержке московской галереи «Триумф» продлится большая выставка «Предсказания и откровения» группы AES+F, одних из ведущих фигур российского искусства 1990-х — 2000-х, активно работающих и сегодня — преимущественно уже за пределами России. Это не только заметный на фоне скудного петербургского сезона арт-блокбастер, но и знаковое событие. Артем Лангенбург размышляет, как именно этой выставке — вне зависимости от интенций художников и куратора — удалось обозначить резкую границу между текущей реальностью и тем, что еще вчера было модной «постсовременностью».

Выставка на двух этажах Манежа при всем ее масштабе, конечно, далека от ретроспективной полноты. Художественный коллектив AES+F возник в конце 1980-х. Название — аббревиатура из первых букв фамилий участников, архитекторов по образованию Татьяны Арзамасовой и Льва Евзовича и выпускника Полиграфического института, работавшего с книжной графикой и рекламой, Евгения Святского. В 1995 году к ним присоединился известный модный фотограф Владимир Фридкес, в чьем портфолио — обложки практически всего русского глянца, от «Ома» до Vogue.

Работы AES+F первых полутора десятилетий карьеры — преимущественно масштабные постановочные фото — были идеальным постмодернизмом в интеллектуально-критическом его изводе, последовательной серией метких глянцевых провокаций. Темнокожий актер Чад Коулмен, душащий нитками жемчуга белокурую теледиву Арину Шарапову, — оба ослепительно прекрасны («Отелло. Асфиксиофилия» (1999)). Фото/видеоинсталляция на тему гибели в автомобильной аварии принцессы Дианы: покалеченная и окровавленная леди Ди весело улыбается и принимает игривые позы для камер светских репортеров («Who wants to live forever» (1998)). Лайтбоксы с фото разлагающихся трупов в одежде сверхдорогих брендов («Дефиле» (2000—2007)). Наконец, проект «Лесной царь» (2001—2003) — несколько задокументированных и обработанных для цифровых панно перформансов: «аесы» фотографировали десятки одетых в белое мальчиков и девочек предпубертатного возраста в пышных залах Екатерининского дворца, на Таймс-сквер и возле одной из главных мечетей Каира. Собственно, эта серия работ о двусмысленном положении детства в обществе, которое использует детей в разных индустриях красоты и рекламы и при этом одержимо страхом за их телесную неприкосновенность, — уже мост к зрелому творчеству AES+F с их навязчивыми образами и мотивами, которое и представлено на новой выставке.

AES+F. Слева направо: Лев Евзович, Татьяна Арзамасова, Евгений Святский, Владимир ФридкесAES+F. Слева направо: Лев Евзович, Татьяна Арзамасова, Евгений Святский, Владимир Фридкес© Егор Заика

Единственный проект из 1990-х, представленный в Манеже, является самым эффектным экспозиционным решением художников и куратора Полины Могилиной. Это «Исламский проект» (1996—2003). В центре второго этажа расположился разноцветный бедуинский шатер. Сняв обувь, в него можно зайти и расположиться среди мягких подушек под сладкие звуки арабской музыки райя. В центре шелкографий, имитируя персидские круглые миниатюры, вышиты копии тех самых фотомонтажей, вызвавших в 1996-м скандальный ажиотаж. Статуя Свободы в парандже и с Кораном в руках, оснащенные минаретами Музей Гуггенхайма и Кельнский собор, пасущиеся у Центра Помпиду бараны, восседающие на Красной площади бородатые моджахеды рядом со столбом, на котором прибитые отрубленные руки.

Весь этот провокационный макабр тогда, до первых терактов «Аль-Каиды» (организация запрещена в РФ. — Ред.), до 11 сентября и гуманитарной катастрофы в Афганистане, Ираке и Ливии, воспринимался как веселая трансгрессия либеральных представлений о мире, даже как «троллинг» неоконсервативных мыслителей типа Сэмюэла Хантингтона, в своей книге «Столкновение цивилизаций» открыто выразившего параноидальные страхи старой западной элиты перед «нашествием варваров».

Сегодня постмодернистская ирония AES+F выглядит двусмысленно и даже вызывает нехорошую оторопь. Постколониалистская мысль, имеющая безусловное влияние на левое критическое искусство начала XXI века, однозначно маркировала бы бедуинский шатер «аесов» в качестве в лучшем случае реакционного ориентализма. А с тиражированием сегодня гротескных образов «европейского халифата» все еще хуже. После разрушительных «гуманитарных интервенций», кровавых террористических атак исламистов, бесконечных гражданских войн в арабских странах, кажущегося неразрешимым палестинско-израильского кризиса, появления на исторической сцене «абсолютного зла» в виде запрещенного в РФ «Исламского государства» (согласно религиоведу Карен Армстронг — «абсолютно постмодернистской секты, нацеленной на уничтожение уммы») — после и на фоне всего этого иронический жест российских арт-звезд может восприниматься и как исламофобский цинизм, следующий в русле высказываний одиозных европейских ультраправых.

«Исламский проект» — шатер в Манеже«Исламский проект» — шатер в Манеже© Михаил Вильчук

Но дело, конечно, не в эксплицитной политической позиции AES+F — ее, как и у большинства художников их поколения, «как таковой нет»: вечное ускользание, неразличимость иронического и серьезного заменяют любую позицию, которой могло бы быть как угодно изощренно ангажировано искусство.

Эта проблема видна не только по «Исламскому проекту». Основа выставки — мультимедийная трилогия «Last Riot» — «Пир Трималхиона» — «Allegoria Sacra», представляющая ад, рай и чистилище соответственно. Все три проекта представлены как фотосериями, так и видеоинсталляциями (каждая в собственном зальчике), а «Последнее восстание» дополнено еще и полиуретановыми скульптурами. «Last Riot» (2005—2007) — пожалуй, самое «соблазнительное» произведение AES+F, очень красивое и издевательское высказывание и о «власти юности», и о «войне всех против всех». На фоне потрясающих апокалиптических закатов, руин погибшей цивилизации и утрированных цифровых ландшафтов прекрасные полураздетые тинейджеры с разнообразными гендерами, цветами кожи, типами телосложения и прическами как бы пытают друг друга, режут, а также приближаются друг к другу, заключают в объятия, многозначительно смотрят друг другу в глаза, группируются в различных сочетаниях и т.д. И все это происходит понарошку, как в бреду, реальная кровь не льется, действительное телесное слияние немыслимо. Красивые подростки тут — скорее, бесполые ангелы, так же как и младшие модели в другом аесовском проекте — «Action Half-Life», саркастической фантазии на тему влияния шутеров на всплеск тинейджерского насилия, снятой в пейзажах Синайской пустыни (в Манеже фото сопровождаются бронзовыми скульптурами отроков с футуристическим оружием). Особенно четко визуально роскошный сомнамбулический морок «Последнего восстания» явлен именно в видео с его заторможенным ритмом.

Пир Трималхиона. Прибытие Золотой ладьи. 2010. Цифровой коллаж, печать LightJet, DiasecПир Трималхиона. Прибытие Золотой ладьи. 2010. Цифровой коллаж, печать LightJet, Diasec

В «Пире Трималхиона», отсылающем к персонажу «Сатирикона» Петрония Арбитра — разбогатевшему вольноотпущеннику, устраивающему грандиозную трапезу, действие перенесено на некий курортный остров. Слуги непроницаемо предупредительны, а сильные мира сего (среди которых выделяется советская дива Светлана Светличная) пребывают практически в ангедонии: ни еда, ни подразумеваемые оргии, ни волна цунами их явно и давно уже не волнуют. Замыкает трилогию самая визуально сложная «Allegoria Sacra» — видеофоточистилище по мотивам загадочной картины Джованни Беллини (ок. 1490—1500). В зале ожидания международного аэропорта и в окрестностях смешались каннибалы и благопристойные леди, мигранты и клерки, многодетные семьи и одинокие бородачи, святой Себастьян и некогда символ московского люкса 2000-х — модель Данила Поляков в обличье кентавра.

Соединяя медиаклише, галлюцинаторные образы и бесчисленные цитаты из классической живописи, AES+F доводят свой многослойный, «синтетический», имеющий в виду всю западную культуру метод до перенасыщенности, головокружения, до того, что озвучивающее весь этот паноптикум крещендо из бетховенской Седьмой симфонии заставляет, прежде всего, вспомнить финал-перевертыш садистского фильма Гаспара Ноэ «Необратимость», а не что-либо еще.

Совсем особое место в экспозиции занимает сравнительно новый проект «Inverso Mundus». Премьера трехканальной 43-минутной видеоинсталляции состоялась на Венецианской биеннале 2015 года; здесь она дополнена дотошными фотоколлажами в лайтбоксах. Аллегорический жанр «перевернутого мира» был популярен в переходный период между поздним Средневековьем и Ренессансом. Такие трансгрессивные аллегории можно найти и на лубочных картинках, и на полотнах и гравюрах Босха или Брейгеля Старшего. «Inverso Mundus» — это когда свинья потрошит мясника, школяр порет розгой учителя, крестьянин несет на плечах вьючного осла, нищий подает милостыню богачу и пр. Карнавальная инверсия социальных и «природных» иерархий у AES+F переносится в современность: ухоженный уборщик заваливает улицу отходами, мигранты наступают на полицейских, дети и пенсионеры соревнуются в кикбоксинге, женщины мучают объективированных мужчин на складах IKEA, а кошмарные химеры у людей за домашних животных.

Inverso Mundus. Стоп-кадр № 1-01. 2015Inverso Mundus. Стоп-кадр № 1-01. 2015

«Аесы», понятное дело, обратились к сатирическим гравюрам пятивековой давности, чтобы пройтись по актуальным реалиям: от миграционного кризиса и требований осознанного потребления до кампании #MeToo и прочих феноменов эмансипации женщин и других миноритарных групп. Но старых химер не научишь новым трюкам: совершенно новые и нешуточные процессы, новые попытки всерьез поколебать или вовсе демонтировать привычный кошмарный mundus видятся им очень забавным и в любом случае ненастоящим, карнавальным апокалипсисом. О нем можно сделать лишь качественную, остроумную, соблазнительную выставку.

На прошедшей в рамках выставки в Манеже лекции искусствовед Алексей Бойко говорил о «завораживающем» характере работ AES+F, сравнивая этот магнетический эффект с воздействием, например, искусства Билла Виолы и Мэтью Барни (что по некоторым видео очевидно), а также Энди Уорхола (что очевидно в гораздо меньшей степени). К этому можно добавить, что в придачу к завороженности и упоению бесконечно ветвящейся «старой» культурой (которой упиваются, например, гораздо менее остроумные и тонкие петербургские неоакадемисты) Арзамасова, Евзович, Святский и Фридкес предлагают еще и усталость. «Усталость от культуры» — далеко не вчера придуманная эстетическая позиция, но «аесы» концептуализируют, воплощают и упаковывают ее в выставочный продукт так удачно, как мало кто еще на отечественной сцене. Другое дело, что и завороженного упоения, и эстетизированной усталости многим давно уже недостаточно.

ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ COLTA.RU В ЯНДЕКС.ДЗЕН, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Евгения Волункова: «Привилегии у тех, кто остался в России» Журналистика: ревизия
Евгения Волункова: «Привилегии у тех, кто остался в России»  

Главный редактор «Таких дел» о том, как взбивать сметану в масло, писать о людях вне зависимости от их ошибок, бороться за «глубинного» читателя и работать там, где очень трудно, но необходимо

12 июля 202370102
Тихон Дзядко: «Где бы мы ни находились, мы воспринимаем “Дождь” как российский телеканал»Журналистика: ревизия
Тихон Дзядко: «Где бы мы ни находились, мы воспринимаем “Дождь” как российский телеканал» 

Главный редактор телеканала «Дождь» о том, как делать репортажи из России, не находясь в России, о редакции как общине и о неподчинении императивам

7 июня 202341622