Мужчина, облаченный в тогу, взбирается на гору и входит в каменную хижину. Там на его плечи взгромоздится Иисус, обессилевший от 40-дневного поста. После оба спустятся в долину, где их встретит восторженная толпа горожан с детьми, а затем пустятся в нелегкий путь в Иерусалим.
Так начинается переосмысленная история Иуды и Христа, ровное, почти монотонное кино, жанр которого можно определить как нечто среднее между религиозной притчей и исторической драмой. «История Иуды» французско-алжирского режиссера Рабаха Амер-Займеша — народный театр, особый взгляд на фестивальный кинематограф. Дебютировавший на Берлинале-2015 фильм снят в уникальной манере: живописная натура (пустыня), минимум декораций и исторической правды (актеры обуты в современные сандалии), обилие музыкальных номеров (одинокое женское соло и народный ансамбль), в главной роли — сам режиссер (как и в своем предыдущем фильме «Песнь Мандрена»).
Условная реабилитация образа Иуды в современной культуре случилась в 2006 году, когда Национальное географическое общество восстановило и перевело найденную в 1978-м 1700-летнюю рукопись апокрифического Евангелия Иуды. В нем кроме еретической космогонии содержатся намеки на то, что Иуда не предал Иисуса римским солдатам, но сдал его властям по собственной воле Христа. Этот сюжет и лежит в основе фильма Амер-Займеша. В нем нет ни слова о тридцати монетах, так же как в отношениях Иуды и Иисуса нет и тени предательства. Иуда показан как верный друг, соратник и последователь Христа, оберегающий своего учителя от политических игр римлян, но невольно принесший его в жертву. Это совершенно иная интерпретация, нежели во всех предыдущих спекуляциях на эту тему (включая «Последнее искушение Христа» Мартина Скорсезе и рок-оперу «Иисус Христос — суперзвезда»). Правда, в этом сюжетном допущении, пожалуй, состоит и вся революционность «Истории Иуды» (и то, говорят, все это на самом деле — неснятый сценарий Карла Теодора Дрейера). С точки зрения художественных приемов — нарративного подхода, операторской работы, драматургии и даже хронологии — это, скорее, традиционалистское кино, без примеси новаторства. Но в силу своей малобюджетной строгости фильм представляет собой любопытный пример из области кинопроизводства. Как режиссеру со столь малыми силами и столь традиционными манерами совладать с библейским сюжетом и достойно вписаться в современное авторское кино?
Сделанный почти что на коленке, как и остальные работы Амер-Займеша, фильм полюбился тем немногим критикам, которых занимает проблема отличия религиозного в кино от религиозного кино (при этом «История Иуды» — скорее первое). Не имея ни капли общего с фундаментализмом Терренса Малика, богоборчеством Карлоса Рейгадаса или гностическими изысканиями молодого бельгийского гения Густа Ван Дер Берга, Амер-Займеш питается историей религии. «История Иуды» — это теологический вброс, явление скорее идеологическое чем кинематографическое. Тем интереснее наблюдать за манипуляциями режиссера, пытающегося максимально упростить христианские образы и сюжеты, одновременно перевернув с ног на голову всю суть Нового Завета.
