Инкогнито из некрополиса
«Мертвые души» Константинопольского: радикальная ревизия гоголевского концепта
Когда Григорий Константинопольский экранизировал «Грозу» Островского, главным, как он сам говорил, «аттракционом» фильма была наглядная демонстрация того, что с середины XIX века в России ничего не поменялось. Теперь Константинопольский продолжил эту мысль — куда более фундаментальной трехчасовой экранизацией Гоголя, где действие тоже перенесено в наше время и доведено до фарса при кажущейся верности букве оригинала.
Съемки велись летом, во время коронавирусного затишья, с дикой скоростью птицы-тройки. Константинопольский, как обычно, завернул классический сюжет в упаковку клип-эксцентрики 90-х. Бабло, бандиты, нувориши, менты — ничего тут не меняется не только за полтора века, но и за двадцать лет — что кажется куда более смелой мыслью. А может, Константинопольскому просто так удобнее: внутри созданной еще в «Восьми с половиной долларах» (1999) вселенной чувствует себя как рыба в воде. Хотя элементы нового быта тут тоже имеются.
Например, Чичиков вдруг превратился в инспектора Минкульта, который ворвался в жизнь мирного городка Бугорска с неожиданной инициативой сверху. Он якобы составляет перечень местных достойных людей, которых стоит перезахоронить в Москве и так почтить их заслуги перед Отечеством. А если у кого-то есть желание, то можно и заранее вписать свое имя в лист, не дожидаясь кончины. Не бесплатно, зато с опцией выбрать себе не только кладбище, но и соседа.
Выше всего ценятся надгробия у Кремлевской стены, хотя Новодевичье с Ваганьковским тоже идут хорошо. Одуревшие от золотых унитазов местные чиновники с радостью хватаются за шанс увековечить себя, но с деньгами все равно расставаться не спешат. Чичиков мечется по окрестностям, торгуясь, попадая впросак и влипая в одну неприятность за другой. Казавшаяся такой простой авантюра спотыкается о повсеместные тупость, жадность, зависть и другие пороки. Великий комбинатор постоянно вынужден менять планы: привыкшие жульничать провинциалы придумывают такие схемы ухода от платы, что столичный денди только разводит руками от восхищения. Зато если дать хаотичному течению коррумпированной, но круговой поруки нести тебя, куда несет, можно в итоге сорвать большой куш: Чичиков и из тюрьмы выберется, и багажник банкнотами набьет, и сбежит из города почти небитым.
В финале выясняется, что он — засланный из Москвы казачок, который подставляет региональных бонз по заказу сверху. Действительно инспектор Минкульта, но еще и эфэсбэшник под прикрытием, как и его «кучер» Селифан. И миллионы за кладбищенские места вроде бы даже пополняют бюджет, все честно. То есть весь этот путь по русскому аду проделали не жулики, а отважные силовики, рискующие ради державы здоровьем и жизнью. Теперь мы знаем, о каком ревизоре шла речь в финале одноименной пьесы — это, утверждает Константинопольский, Чичиков приехал.
Все в этой России ни к чему. Манилов-Дюжев превратился в персонажа бусловской «Родины»: увлечение заковыристой античностью сменили камасутра и гашиш. Устраивает потешные бои между рейдами в Донбасс казачий атаман Ноздрев (должен был сыграть Ефремов, но сел — и вот на экране ходит его мрачным призраком Тимофей Трибунцев). Коробочка-Коренева слилась со своим умершим мужем так, что их уже в документах путают и всем по барабану, кто мэр — он или она. Подопечные губернатора (Сергей Колтаков) мутят такую сложную систему взаимозачетов, что никакая налоговая не врубится. Плюшкин-Серебряков чахнет в своих библиотеках, завидуя лаврам вгиковского однокурсника Бондарчука. Основательный Собакевич загодя готовится к президентству Навального. Но только все это исключительно ради спортивного интереса. У этих персонажей столько денег и власти, сколько им не потратить: покупать уже нечего, да и ничего не нужно. Кроме намека на место в вечности.
Сам Чичиков торгуется из чистого азарта — так же и в подставах силовиков нет никакого практического смысла. Все суета. Идейные векторы у Гоголя и Константинопольского совсем разные. Гоголь страдал о России. Ему было нужно любыми способами вывести страну из ада в земной рай, он для этого и задумал свой роман как ответ Данте. Константинопольский ставит на ней крест. Тут все глупо и мертво душевно, каждый персонаж и сам поскорее мечтает отправиться на кладбище, он мысленно уже там. И остальных уже похоронил — и Максима Галкина, и Захара Прилепина, и Федора Бондарчука, и Алексея Навального, превратившихся в сериале в виртуальные фотографии на гранитных памятниках. Все уравнены скупой географией престижных некрополисов.
Еще в «Русском бесе» Константинопольский дал понять, что настроен эсхатологически, окончательным решением русского вопроса стали как раз «Мертвые души». Если под этим углом смотреть фильм, то и финал его станет читаться иначе. Таким кино должен был закончиться 2020 год, и после такого нужно насовсем уходить из мира в условный монастырь: и так случилось бы еще сто лет назад, но Константинопольский — постмодернист (если модернизм был помешан на смерти искусства и попытках ее обхитрить, упредить, обогнать, перемертвить, то постмодернизм — это уже загробное существование и искусства, и культуры, вечное небытие) и, как и его вечный русский бес Чичиков, обречен на бесконечное кружение по лимбу.
Запрещенный рождественский хит и другие праздничные песни в специальном тесте и плейлисте COLTA.RU
11 марта 2022
14:52COLTA.RU заблокирована в России
3 марта 2022
17:48«Дождь» временно прекращает вещание
17:18Союз журналистов Карелии пожаловался на Роскомнадзор в Генпрокуратуру
16:32Сергей Абашин вышел из Ассоциации этнологов и антропологов России
15:36Генпрокуратура назвала экстремизмом участие в антивоенных митингах
Все новости