12 декабря 2017Медиа
184

Кирилл Серебренников и старые медиа

Как и откуда режиссер мог узнать о своем триумфе?

текст: Анна Голубева
Detailed_picture 

Премьера балета «Нуреев» впервые за долгое время заставила разные медиа выступить практически в унисон. Все — от государственных газет и телеканалов до иностранных агентов — написали о балете Кирилла Серебренникова примерно одно и то же — долгожданный, талантливый, выдающийся. С той же интонацией, с какой вся культурная Москва демонстрировала причастность к событию, выкладывая в соцсети фотографии черно-белых пригласительных и селфи на фоне премьерной афиши.

«Как бы подтекстом звучало то, что, возможно, постановку все же “причесали”. Но ответы, которые, кажется, кого-то могли разочаровать, были однотипными: нет, принципиально ничего не переделывали, доработки касались исключительно хореографии».

«На поклоны хореограф и композитор вышли в футболках с портретом и надписями “Свободу режиссеру”, после чего аплодисменты раздались с новой силой, а в хоре кричавших “браво” можно было различить и тонкое “Кирилл!” издательницы и политика Ирины Прохоровой».

«Даже продвинутых в искусстве граждан больше всего волнует, надели на Нуреева фиговый листок или нет, то бишь появляется ли в спектакле фото полностью обнаженного героя. И да, и нет».

Вы бы могли с ходу определить, где тут чугунная госпропаганда, где цветущий глянец, а где флагман либеральной прессы? Вы помните, когда в последний раз такое единодушие гостило в наших поляризованных рядах? Когда в последний раз публика, одна половина которой давно перестала говорить с другой, в едином порыве поднималась на 15-минутную стоячую овацию — и в один голос кричала «шедевр»? Когда такое было? Разве после церемонии открытия сочинской Олимпиады в 2014-м.

Но открытие Олимпиады (особенно домашней) — зрелище априори популярное, общепримиряющее, а тут балет — и не классическое «Лебединое», а спорная, неортодоксальная постановка, где хореография микшируется с хоровым пением и драматическим театром. К тому же это история о Рудольфе Нурееве, приверженце не одобряемого в наших краях гендерного поведения, да еще и перебежчике, что тоже не у всех сейчас находит понимание. В общем, совсем не повод для единодушия — а тут все как один восхищены, аплодируют, пресс-секретарь президента страны Песков объявляет премьеру «Нуреева» мировым событием.

Конечно, по-настоящему историческим событие делает то, что режиссер-постановщик в момент своего триумфа сидит под домашним арестом. В трех километрах от Большого. Такого точно не упомнит ни один знаток истории мирового театра.

Когда в последний раз публика, одна половина которой давно перестала говорить с другой, в едином порыве поднималась на 15-минутную стоячую овацию — и в один голос кричала «шедевр»? Когда такое было? Разве после церемонии открытия сочинской Олимпиады в 2014-м.

Чтобы как-то уместить в голове эту фантасмагорию, многие привычно пытаются подобрать к ней рифмы из прошлого. Похоже на шарашку? Вроде да, но там арестанты занимались все-таки прикладной наукой и техникой, имена тех авиаконструкторов, оружейников и химиков и на воле-то были засекречены. И все-таки вроде не бывало же, чтобы тов. Сталин одной рукой человека сажал — а другой ему публично аплодировал. Как-то вроде было проще: сажали режиссера — закрывали его спектакли, уезжал артист — его клеймили позором. Если перебежчик Рудольф Нуреев выступал на фестивале в Афинах — то советскому Святославу Рихтеру в этом фестивале участвовать не дозволялось.

Кто-то говорит о крепостном театре. В самом деле — режиссер с мировым именем прикован за ногу к кухонному столу и ставит спектакли прямо из своей квартиры: удобно, никакого ущерба казне. Но тоже кривая какая-то выходит аналогия: непонятно, кто тут крепостник-то? Кто его вообще приковал, когда кругом одни его поклонники? Вон они в зале Большого: председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко, министр культуры Владимир Мединский, председатель правления «Газпрома» Алексей Миллер, сенаторы, представители администрации президента, депутаты Госдумы, видные ученые, деятели культуры, предприниматели и другие официальные лица — и все рукоплещут.

Чтобы постановщик мог услышать эти овации, этим людям пришлось бы прийти к нему на суд. Просто потому, что суд — единственное на данный момент место, где режиссер Серебренников может повидаться с публикой и коллегами. На репетиции в Большой театр, как и на саму премьеру, ему попасть не удалось. Следователь на его ходатайство не ответил — то ли не успел, то ли был занят поисками пригласительных на премьеру «Нуреева».

Серебренников переживает свой успех дома — но ни сосчитать чекины зрителей в Большом, ни увидеть селфи Тани и Вали на фоне афиши, ни прочитать поздравления от фейсбучных друзей по закону не может: пользоваться интернетом домашнему арестанту не положено. Остаются старые добрые медиа — бумажные газеты, радио, телевизор.

Камеры эфирных телеканалов в день генеральной репетиции пустили в зал совсем ненадолго. Серебренников мог увидеть кусочки своего двухчасового балета в трехминутной нарезке «Вестей» или трехминутном же репортаже канала НТВ.

Режиссер с мировым именем прикован за ногу к кухонному столу и ставит спектакли прямо из своей квартиры: удобно, никакого ущерба казне.

Попробуем представить: вот автор постановки сидит у телевизора с браслетом на ноге и пытается рассмотреть свою работу, пока репортер канала ТВЦ говорит с экрана: «Уж кого сегодня все высматривают с особым чувством — так это режиссера. Увы, но Кирилл Серебренников вряд ли появится в Большом».

Вот Серебренников пытается понять, что у него получилось, — во время прямого включения телеканала «Россия 24» с генеральной репетиции. «Все балеты Кирилла Серебренникова неимоверно кинематографичны», — сообщает между тем корреспондент. И добавляет: «Уникальность балета в том, что никто ничего подобного ранее в мире не делал».

А из сюжета телеканала «Культура» Серебренников узнает, что его балет «уже сейчас хотят видеть на многих фестивалях».

Хорошо, если режиссер догадался включить телеканал «Москва 24» — там давали и отзывы из соцсетей, и любительские видосы с премьеры. Из сюжета «Москвы 24» Кирилл Серебренников мог узнать, что его балет «остается самой обсуждаемой новостью в соцсетях», понять, с кем пришел на премьеру Роман Абрамович, увидеть кусочек стоячей овации зала и рассмотреть на артистах, вышедших на поклоны, футболки со своим портретом. Проскочило даже снятое телефоном видео с банкета после премьеры, где директор Большого театра Владимир Урин предложил поднять первый тост за Кирилла.

Понимаете, бумага умирает, телевизор давно стал анахронизмом — и Серебренников, как многие люди его поколения и круга, наверняка давно перестал его смотреть. А теперь смотрит. Теперь он, возможно, даже задумывается о подписке на бумажные газеты.

Все-таки старые медиа в нашей стране пока незаменимы. Вот как бы Алексей Малобродский, соратник Серебренникова по «Седьмой студии», узнал о триумфе своего подельника — не будь в его тюремной камере телевизора?

Конечно, телевизор и дальше будет следить за успехами «Нуреева» — они наверняка будут. За такой балет вполне могут и Госпремию дать. Правозащитнице Людмиле Алексеевой, всю жизнь боровшейся с произволом властей, дают же за это Госпремию — а балету тем более могут. На церемонию вручения в Кремль арестанта Серебренникова Следственный комитет не отпустит — да и саму премию получить ему будет сложно, ведь его счета арестованы. Но о присуждении премии он наверняка узнает — из новостей федеральных телеканалов.

Телевизор, конечно, расскажет арестанту Серебренникову и о том, как желающие попасть на его балет будут ночами дежурить у касс Большого. О том, до каких небес взлетят цены на билеты. О том, с какой помпой «Нуреев» будет гастролировать по миру. Собирать аншлаги. Получать фестивальные награды. Становиться визитной карточкой русского балета XXI века. Телевизор покажет этот балет по всем каналам вместо «Лебединого» — однажды, когда придет время.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Разговор c оставшимсяВ разлуке
Разговор c оставшимся 

Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен

28 ноября 20244960
Столицы новой диаспоры: ТбилисиВ разлуке
Столицы новой диаспоры: Тбилиси 

Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым

22 ноября 20246515
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 202413096
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202419579
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202423650
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202428953
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202429609