Тот, который не стрелял

«Обе стороны конфликта обвинили друг друга в обстрелах» — все, что вы хотите узнать сегодня о позиции СМИ, газеты, телеканала или радиостанции по украинскому вопросу, содержится в одной этой фразе. Вам не нужно слушать километры эфира и не нужно часами вглядываться в экран. В этой фразе, как в капсуле, которую оставляют для потомков или инопланетян, содержится вся информация о нашем времени — вся наша мораль; все, что мы хотели, все, что могли сделать, все, что сделали — и чего не сделали.

Помимо тех российских СМИ, чью позицию называют «патриотической» или «либеральной», сегодня есть еще одна разновидность поведения — условно говоря, нейтральная. Вот, казалось бы, совсем ничтожное отличие — эта фраза про «обе стороны». Но большинство государственных СМИ никогда не скажет так — «обе стороны обвинили друг друга во внезапном нападении». Или «одни протестующие в Донецке предлагали начать наступление, а другие призвали ополченцев уйти из поселка».

В том особом, созданном за последние полтора года медийном «мире» невозможно представить, что обе стороны конфликта могут быть в чем-то равны и сопоставимы; там в качестве источника зла есть только «украинские силовики» — они в одиночку нарушают перемирие, в одиночку наступают, затем отступают, в одиночку несут огромные потери. Зато если уж услышал фразу про «обе стороны конфликта» — можешь быть уверен, что позиция этого СМИ умеренна не только по отношению к Украине, но и по отношению к геям, пятой колонне и т.д. Такой закон.

Это стилистическое отличие, так много значащее сегодня, есть на самом деле интересный результат и даже итог развития нашего общества с 1991 года. Эти формулировки тоже ведь являются результатом компромисса — между государством, обществом, людьми. И это легальная возможность избежать участия в пропаганде.

Совпадает почти все — кроме того адова вдохновения, с которым это делают журналисты на других каналах.

Рассуждая на эту тему, ты как бы обречен вспоминать известную фразу писателя Шварца про «не быть первым учеником». Она ведь еще и о том, что борьба между добром и злом — это удел взрослых людей, взрослых социально; но даже эту борьбу еще надо заслужить, до нее нужно дорасти. А пока общество не выросло — ему приходится выбирать между относительным или абсолютным ужасом. Какое-то количество аномально рано повзрослевших, социально выросших людей появилось — но это количество пока ничтожно и не оказывает влияния на большинство.

И пока этого перехода не случилось, от архаики к современности, единственным свидетельством прогресса являются именно стилистические различия. В этом смысле телеканал ОТР (Общественное телевидение России), который появился ровно два года назад, является примером как раз такого стилистического компромисса. В это сложно поверить, но в России есть федеральный общественно-политический телеканал, который может себе позволить стилистические отклонения и даже сомнения.

Повестка с другими федеральными каналами у ОТР совпадает, совпадают темы, герои и даже их соотношение (в программе «Прав? Да!» на четверых государственников и одного якобы нейтрального приходится один Леонид Гозман). Совпадает почти все — кроме того адова вдохновения, с которым это делают журналисты на других каналах. Вот ведущий выслушивает привычное про «угрозы Запада», сухо говорит «спасибо» и передает слово другому участнику. Также он не задает вопросов в духе «как вы считаете, Америка всегда хотела нас погубить или не всегда?» — ответа на которые не требуется. Ведущий позволяет себе усомниться в том, что «российская пропаганда эффективна». На этом фоне даже самые мрачные участники выглядят просто частью многообразного мира. Ну вот такой у нас мир.

Думая о причинах этого странного явления, приходишь к выводу, что ОТР помогло, как говорится, «несчастье», и не одно. Оно рождалось в муках и родилось с большим опозданием; когда наконец появилось, его духовные родители отошли от дел. Как-то оно выросло и только встало на ноги, с трудом пошло — ситуация опять изменилась, и опять не в его пользу. Но поскольку на него было столько сил потрачено, отказываться не стали — о нем попросту забыли. ОТР было задумано как уступка гражданскому обществу, как его имитация — чего уж там; но потом все так переменилось, что даже и в имитации нужда отпала. Но и закрыть ОТР тоже было бы слишком скандально — и вот в результате такого непредвиденного стечения обстоятельств оно осталось жить.

Тем более удивительно, что ОТР — телеканал, который полностью зависит от государства. Нелишним будет напомнить, как реагировали либералы на назначение гендиректором ОТР Анатолия Лысенко: сочувствовали, упрекали, писали, что «он испортил себе биографию». Никому в голову не могло прийти, что через два года журналистской смелостью будет считаться не степень оппозиционности, а отсутствие энтузиазма и минимальное отклонение от официальной риторики. В общем, все то, что два года назад, летом 2013-го, когда канал начал вещание, казалось глубоко архаичным, отсталым, смешным, — молчание, умолчание, смягчение — сегодня оказалось одним из вариантов приличия.

Не усугублять, не проявлять усердия, не иметь вдохновения.

Чем важна эта позиция? Тем, что она — результат личного, человеческого и профессионального выбора; и пусть он минимален, но все-таки люди его совершают. И каким бы ничтожным он ни казался — это, может быть, немногое хорошее из области морали, что случилось с нами за последние полтора года.

ОТР было задумано как уступка гражданскому обществу, как его имитация — чего уж там; но потом все так переменилось, что даже и в имитации нужда отпала.

Вот, скажем, итоги недели. Все очень скромно: начинают с футбольного скандала, вспоминают Олимпиаду-80 и ее бойкот, кстати. Затем — спортивный долгострой в Петербурге. Затем Украина: опять «обе стороны несут большие потери», опять «обстрелы с обеих сторон»; что-то нейтральное по поводу выступления Порошенко, затем «политологи считают, что европейцы устали от Украины», эксперты опять же спокойно говорят, и на этом про Украину — всё. И дальше — про черту бедности и рост потребительских цен в России. Поразительно, конечно. Это какая-то нереалочка — по нынешним временам.

Важна позиция руководства канала — это, видимо, и является основной причиной «нейтралитета». Но опыт последних полутора лет подсказывает, что многое зависит от самих журналистов. Многие из них, как мы знаем, воспользовались конъюнктурой для того, чтобы познакомить нас со своим богатым внутренним адом — чего от них никто не требовал. А тут как-то обошлось — по крайней мере, незаметно: дикторы как дикторы, ведущие как ведущие. Единственное логичное объяснение — коллектив молодой, люди не успели привыкнуть к тому, к чему привыкли на других каналах, а именно — к тому, что пределов нет.

С ОТР связана еще одна важная тема. Прогосударственные СМИ увязли в Украине, погрузились в ее органы власти, во все ее ветви, в обсуждение ее городских проблем или назначений областных руководителей — и это сыграло с ними злую шутку. Они потеряли интерес к собственным, российским, новостям. В отличие от Украины, про которую можно говорить все, во внутренней повестке выбор тем очень невелик, а планка допустимой критики крайне низка. Собственно, и используются эти внутренние новости не как новости, а чтобы оттенить неизбежный крах Европы и Америки. Так российские СМИ разучились говорить про «свое», ушла сама норма, навык говорения о собственной стране.

В этом смысле новости на ОТР остаются исключением — там большую часть времени продолжают все-таки говорить о России. С одной стороны, это ужасно архаично, смесь перестроечного задора и просвещенного консерватизма: «…сама Калужская область по степени привлечения инвестиций стала похожа на ракету». Но потом вспоминаешь, что в это самое время звучит на других каналах, и мысленно говоришь спасибо за эту радость: «А еще там уникальная природа. Это настоящая находка для любителей походов, рыбалки, охоты. Леса, озера, вулканы, два горячих источника и несколько рек. Посмотреть на эту красоту едут туристы со всего мира».

С 15 июня ОТР запустило новый проект «Гражданская сила» — вместе с Агентством социальной информации — цикл материалов про российские НКО. «Многие тут путают гражданское общество с оппозицией», — сразу предупреждает ведущий. «Это правильно, — поддерживает его собеседница. — Нельзя это путать». Само слово «оппозиция» так опасно, что даже его упоминание требует специальных оговорок. С другой стороны, соведущая говорит: «Это просто граждане с активной гражданской позицией» — и эта фраза все-таки родом из 2012—2013 гг., ее тоже сейчас редко услышишь — если это не «гражданская позиция в поддержку Донбасса». Сюжеты про НКО будут выходить каждый день в течение двух месяцев, первый — про экологическую организацию «Дронт» из Нижнего Новгорода. «Кто не любит природы, тот не любит человека» — так начинается сюжет. На экране появляется сова.

…Известная песня Высоцкого — «Тот, который не стрелял» — мне всегда казалась несколько искусственной. Высоцкий часто так делал — вживлял в военный контекст какую-то комнатную, интеллигентскую идею: что недеяние в крайних обстоятельствах — тоже деяние, да еще и какое. Сегодня песня кажется абсолютно реалистичной, если примерять ее на медиа. Она, что называется, про нас. Если иметь в виду, что с помощью слов сегодня тоже можно стрелять. Или — не стрелять. Как вариант.

Понравился материал? Помоги сайту!