«Я по-русски думаю и шучу»

Сегодня на COLTA.RU премьера. «Рыбный день», новый анимированный комикс Хихуса, художника, корифея и главного идеолога жанра в России, создан для «РЕСПЕКТ 2.0» — совместного проекта Гете-института в Москве, Молодежного правозащитного движения, Московского международного фестиваля комиксов «КомМиссия» при поддержке Европейского союза. Цель комикс-проекта «РЕСПЕКТ 2.0» — воспитание уважения к людям других культур, взглядов, национальностей и социальных групп. Смотрите «Рыбный день» прямо сейчас — и читайте интервью Хихуса.

— Твой новый комикс — о толерантности. Когда ты его делал, думал скорее о нашей стране или о мире?

— Ну, во-первых, не о толерантности. Мы задумывали проект о миграции — вообще. В мире. Авторам комиксов было предложено творчески показать ситуации столкновения разных культур. И ответ оказался не в толерантности. Толерантность — от слова tolerate — призывает терпеть инакомыслие соседа. Это ущербная позиция, решили мы. Давайте учиться уважать друг друга, иначе мы никуда не уедем. Respect — коротко, емко и понятно молодежи. Проблема миграции — одна из самых актуальных в мире. Она возникла задолго да того, как мир начал обсуждать сирийских беженцев. Смешение культур — это свершившийся факт. Фарш невозможно провернуть назад, и никакие мигранты домой не уедут. И если не пытаться это все осознать, то ситуация приведет к террору и гетто.

— Ты считаешь, комикс может помочь все это осознать?

— Комикс — очень мощное средство передачи информации. Картинка + текст. Можно нарисовать инструкцию, как собрать баррикаду или автомат, а можно сделать очень внятное пособие, как вести себя в непривычном обществе. Мне кажется, если мигрантам будут раздавать внятные комиксы с базовыми инструкциями — например, «Как стать своим в Москве», конфликтов будет в разы меньше. Причем это не мои фантазии, на Западе это пробовали, и работает отлично. Но в России никто не хочет заниматься проблемой, пока она не взорвалась уже.

— Тебя самого ведь это лично касается — столкновение культур, поиски себя в непривычном обществе.

— Да меня это постоянно касается. Вот мы в юности поселились в Дании. И, по нашей традиции, приносили в гости к датчанам водку — презент, говорили. Они улыбались и убирали водку в шкафчик. Для нас это был шок. Датчане так делали, потому что они жадные? Нет, это мы неправильные коды использовали. Потом научились — надо было сказать: я принес, чтобы вместе выпить. Тогда — не вопрос, водка тут же на стол, и закусь будет. Культурные коды — это дико интересно. Вот парень на Кавказе: дома он осетин, чеченец или дагестанец. И они там как-то между собой — может, и не любят друг друга. Но в Москве каждый из них — кавказец, все кавказцы — свои, а местные — страшные, непонятные чужаки. Человек автоматически бежит туда, где для него есть привычные коды, позывные «свой-чужой».

— Ты сам когда-нибудь бывал нетерпимым? Себя приходилось в этом смысле воспитывать?

— Еще как. Тут, кажется, первое — это признать, что рычать на все непонятное — это естественно, это инстинкт. Он от тушки мясной идет, в которой мы ходим. А цивилизация и взаимоуважение — это от воспитания. Обезьяна считает, что дразнить прохожих голым задом смешно, воспитанный человек может с этим тезисом не согласиться.

— И как ты с нетерпимостью справлялся?

— Иногда напоминал себе, что человечество не задавалось целью понравиться именно мне. Иногда предполагал, что я чего-то не понимаю в чужой культуре и надо разобраться. А иногда шел и говорил: слышь, сосед, у нас общая территория, и если ты будешь выкидывать мусор в мой двор, я буду закидывать его тебе обратно в окно. И знаешь что? Все три метода — рабочие.

Смешение культур — это свершившийся факт. Фарш невозможно провернуть назад, и никакие мигранты домой не уедут.

— Третий — уже скорее война, нет?

— Подожди, я же сказал — я пойду и объясню сначала, что здесь так не принято, мусор надо в мусорку. Может — и даже очень вероятно — он просто не знает. И если человек нормальный, обычно весь конфликт на этом и заканчивается. А если он меня не уважает, кидает мне мусор специально, я этого терпеть не буду. Конечно, попытаюсь легально это урегулировать. Я же плачу налоги? Вот пусть полиция его и наставляет. Была такая история: мы в лагере для беженцев в Дании долго объясняли арабским парням, что не стоит бросать мусор под наши двери. А когда они отказались понимать, мы — беженцы из Восточной Европы — прошли по коридору и весь мусор закинули обратно им в комнаты. Они сразу все поняли. А датчане годами мучились и не могли так сделать: у них концепция толерантности, именно «ну потерпим, че делать», годами зашивалась в культуру. Я не призываю к насилию. Но если человек мне прямо заявляет: я ничего не хочу понимать, кроме силы, — я готов его потребность удовлетворить.

— Ты придумал комикс-проект «РЕСПЕКТ» в 2011 году. А в нынешнем «РЕСПЕКТ 2.0» ты в каком качестве участвуешь?

— Придумал я этот проект еще раньше. В 2011-м мы выиграли грант Европейского союза и начали работать. Первый «РЕСПЕКТ» прошел очень мощно, ярко и эффектно. Но это был вольный арт-проект — творческое осмысление проблемы. «РЕСПЕКТ 2.0» я видел другим. Я планировал, что здесь искусство комикса уже будет давать конкретные ответы на конкретные вопросы. Например, комикс-тренинг «Две диаспоры в одной школе. Как избежать конфликта». Но у тех, кто делает «РЕСПЕКТ 2.0», свое представление о том, как это должно быть. Я его только запустил, а ведет его как арт-директор уже другой классный комиксист — Алексей Йорш.

— А ты уехал за границу. Как я понимаю — насовсем?

— У меня возникла твердая убежденность, что при нашей жизни в этой стране уже ничего не исправить. Да и не нужно это населению. Поэтому я свернул все свои социальные проекты в России — детские лагеря, преподавание, внедрение искусства в социальную деятельность. Вот доделываю, что должен — по ранее заключенным обязательствам, — и больше с РФ не работаю.

Я и решил, что два раза в СССР — это для меня слишком. Пусть, кто хочет, играет в Оруэлла, а мне эта игра еще в восьмидесятые надоела.

— Почему ты обосновался именно в Камбодже?

— Тепло. Дешево. Народ приятный, добрый. Да и мы здесь востребованы, страна развивается. Ну и от России подальше.

Мы сняли дом, и в нем поселилось небольшое арт-комьюнити ArtTraibe4D. Не коммуна просветленцев-бездельников, нет. Все заняты творчеством. Приезжают еще люди со своими проектами на месяц-другой, интересно получается.

— Видела в ленте фотографии праздника, который вы для деревенских детей устраивали. То есть по социальным проектам ты все-таки скучаешь?

— Ну есть у нашего поколения комплекс прогрессора, так воспитали. Мы наткнулись на деревню, где дети не понимают слова «мультики», потому что никогда их не видели, — и устроили для них «праздник анимации». Выбирали мультики без слов — на первый раз. Алдашин им очень понравился и «Куми-Куми» (Михаил Алдашин — российский художник-аниматор, режиссер, «Куми-Куми» — мультсериал режиссера Владимира Пономарева. — Ред.). Классно повеселились и дети, и мы — особенно когда объясняли им, что это такое белое падает с неба в мультике «Варежка». У них-то тут лед только в магазине продается, и поверить, что он бывает бесплатный, белый и пушистый, дети не смогли. Вот так, мне кажется, надо продвигать культуру своей страны, а не опостылевшей калинкой-малинкой.

— Ты уже однажды уезжал из страны — в конце 80-х. А потом вернулся.

— У меня была глупая надежда в середине 90-х, что страна позвала меня обратно строить новое, свободное, общество. Я вернулся и лет двадцать вкалывал как сумасшедший, запуская проект за проектом, вместо того чтобы растаскивать страну в свои карманы, как делало большинство. А потом вдруг мне так конкретно жестко сказали — все, наигрались в свободу. Президент вспомнил, что он сотрудник КГБ, а Россия возвращается в СССР. Ну я и решил, что два раза в СССР — это для меня слишком. Пусть, кто хочет, играет в Оруэлла, а мне эта игра еще в восьмидесятые надоела.

— Кто же теперь тут будет продвигать комикс как искусство?

— Мне как-то кажется, что в РФ сейчас значительно более востребовано изготовление колючей проволоки и рисование портретов вождя, чем продвижение комикса. А энтузиасты рисованных историй были и есть — и без меня проживут, респект и удачи им.

— И «КомМиссией» ты теперь тоже не занимаешься?

— Мое личное мнение — фестиваль свои задачи выполнил и ушел вместе с нулевыми. То, что мы задумывали с Наташкой Монастыревой, — все удалось, и рисованные истории признали видом искусства, и стартовую площадку для десятков молодых художников мы реализовали, и в финале так эффектно вышло: официально фестиваль «Фри КомМиссия» закрыл Таганский суд — нет, никакой политики, просто бюрократия, но прозвучало в духе времени.

Так что старой «КомМиссии» уже нет, а что будет с новой — будем посмотреть. Чедрик и Алим Велитов что-то там делают, надеюсь, у них все будет хорошо (художник Александр Чедрик намерен продолжать фестиваль. — Ред.).

— Какие российские комиксисты тебе сейчас интересны?

— Ох, вопрос скользкий, это как поэта заставлять публично оценивать творчество собратьев. Вот сейчас у меня ощущение, что у Лены Ужиновой такой, ну, переход на новый уровень — становится живым классиком. Графический роман Алены Камышевской с эпическим названием «Мой секс» меня реально впечатлил. Это такие вроде дневники о взрослении советской девочки, очень рекомендую.

— Тебе самому как художнику вообще важна аудитория в России?

— Смешной вопрос. Я по-русски думаю и шучу. Да, конечно, мне важна русская аудитория. Но если в России не запретят окончательно интернет — то она будет.

— А ты чем будешь заниматься вне России?

— Не то что мы планируем что-то, есть запрос — работаем, нет — не лезем. У меня нет серьезной привязки к Камбодже. Завтра можем и переехать. Вот вчера обсуждали, не пожить ли нам годик в Аргентине или в Португалии. Подучим испанский — и вперед. Изучать на практике новые аспекты столкновений культур.

Понравился материал? Помоги сайту!