«Удивительно, что журнал на русском языке предложил делать американский университет»

В начале недели в сети появился новый журнал о политике и обществе «Контрапункт». Его главный редактор, политолог и журналист Мария Липман, прежде возглавлявшая хорошо известный в интеллектуальных кругах журнал Pro et Contra, рассказала COLTA.RU о своем новом издании.

— Прошел год с тех пор, как закрылся журнал Pro et Contra, который вы редактировали 10 лет. Сейчас вы как-то участвуете в работе Московского Центра Карнеги или его сайта?

— Нет. Я с интересом читаю то, что сейчас публикуется на сайте Карнеги. Мне казалось, что журнал Pro et Contra мог существовать и дальше, но у Центра Карнеги в Москве и у Фонда Карнеги в Вашингтоне были другие соображения по этому поводу: они хотели более современных форм, чего-то сетевого, а не бумажного. Мне не кажется, что одно исключает другое. Я и сейчас думаю, что есть смысл в экспертном журнале, или, как я его предпочитаю называть, полуакадемическом. Этим я с большим удовольствием занималась 10 лет. Но теперь я с не меньшим удовольствием взялась за новый проект.

— Чем «Контрапункт» отличается от Pro et Contra?

— Мой «мандат» — создать что-то похожее на Pro et Contra. Когда журнал закрылся, я получила множество писем с сожалениями. Мои друзья и коллеги из Университета Джорджа Вашингтона написали не просто сочувственное письмо. Они предложили попробовать сделать журнал, похожий на Pro et Contra, считая, что потребность в таком издании есть. Я не очень в это верила, но — получилось. Наша потенциальная аудитория не слишком велика, но потребности этой аудитории заслуживают удовлетворения. Удивительно, что журнал на русском языке предложил делать американский университет. Они могли пригласить меня делать журнал на английском, я бы тоже согласилась — но пригласили делать на русском, и за это я им очень признательна.

— Как вы коммуницируете с издателем?

— Практически никак. Когда был первый номер — им было просто интересно, как идут дела, был совместно установлен какой-то дедлайн. Следующий номер уже спланирован, у меня в руках материалы — он будет посвящен проблемам национализма. Часть сотрудников Института европейских, российских и евразийских исследований в Университете Джорджа Вашингтона (это и есть мой издатель) участвует в международном проекте, посвященном исследованиям национализма в России. Проект основан на социологическом опросе. Они предложили мне использовать часть материалов. Я выбрала несколько, другие заказала сама. Мне не все в их проекте показалось интересным, кроме того, он более академический, чем журнал «Контрапункт», — нужно было адаптировать материалы, апдейт какой-то был необходим. Коллеги из университета отнеслись к работе с энтузиазмом, какие-то авторы даже переписали свои материалы. Но никто мне ничего не навязывал — я могла бы отказаться использовать их материал. Тамошние коллеги для меня — в частности, резервуар авторов. Кого-то из них я публиковала раньше. Никакого давления на меня никто не оказывает — не вмешивается, не диктует ни сюжетов, ни авторов. Надо мной также нет гнета, чтобы я выдала на-гора какое-то конкретное количество посещений сайта.

— На какую аудиторию «Контрапункт» рассчитан?

— На университетский круг — в первую очередь думаю про Вышку. Они постоянно расширяются, там активная жизнь, много мероприятий и конференций. МГУ тоже, МГИМО еще. Я не рассчитываю, что это издание соберет принципиально бульшую аудиторию, чем была у Pro et Contra. Думаю — две-три тысячи.

— А что значит «полуакадемический журнал»?

— В академической статье обязательно есть теория, непременно — методология, которую автор обычно излагает в начале своей работы; политологические работы нередко используют математические модели. Академический журнал адресован специальной аудитории, коллегам, которые сами этими методами владеют, пользуются этими теориями. Я себе позволяю менее строгий формат. Я стараюсь делать журнал, доступный всем, кого интересует политика — кому не жалко времени читать не только новости, блоги и комментарии, но и более серьезную аналитическую статью. Между академическим и журналистским изданием — но ближе к академическому. Я публикую длинные, серьезные материалы, не пытающиеся поспеть за злобой дня — но и не то чтобы вовсе неактуальные. Это не мнения, не публицистика, это, как правило, исследование. Мы выбираем какой-то сюжет, авторов, которые анализируют разные аспекты проблемы; у них есть аппарат — ссылки на источники, исследовательские данные. Такого рода издания обычно называются экспертными.

— Кто ваши авторы?

— Преподаватели университетов, сотрудники академических институтов, эксперты как таковые. Среди авторов есть те, кто работает в Вышке, есть люди из Гайдаровского института.

Скажем, Владимир Гельман — автор Pro et Contra, которого я уже успела опубликовать в первом номере «Контрапункта», — работает одновременно в питерском Европейском университете и в Хельсинкском университете. А, например, Андрей Солдатов, чья статья тоже есть в первом номере «Контрапункта», — эксперт в чистом виде. Если номер про общество, то невозможно его себе представить без Льва Гудкова, а раньше — без Бориса Дубина, которого, к сожалению, уже нет среди нас. Если региональные проблемы — нельзя обойтись без Натальи Зубаревич, блестящего специалиста по региональной экономике, или без Николая Петрова, который занимается проблемами федерализма.

Чтобы расцвели экспертные издания, нужно, чтобы ожила политическая среда, а для этого должен измениться сам характер политической системы.

— Насколько в принципе широк круг таких авторов-экспертов?

— Никогда не считала… Около сотни, думаю, в Pro et Contra наберется. За годы моей работы в том, прежнем, журнале круг этот постоянно расширялся — практически не было номера, где бы не появился новый автор. Я не ограничиваю тематику только внешней и внутренней политикой или экономикой. Естественно, номера были очень разные: один — про положение дел в российском обществе, другой — про взаимоотношения центра и регионов, были номера про Афганистан и про Иран.

— Полуакадемический формат — он ведь предполагает, что авторы должны уметь писать не только строго научным языком?

— Редко встречаются авторы — хотя такие мне особенно дороги, — которые умеют совместить и теорию, и аппарат, и изящный слог. Чаще люди, предлагающие интересный, важный, фундированный материал, пишут суховато. Я не столько стараюсь подвигнуть их к переписыванию текста более увлекательным языком, сколько пытаюсь это сделать сама. Чтобы это можно было читать все-таки без специальной подготовки. Я всегда прислушиваюсь к автору и, если он не хочет чего-то менять, если ему дорог его стиль, стараюсь минимально вмешиваться.

— Эксперты пишут специально для вашего издания?

— Иногда я узнаю, что где-то какое-то исследование подходит к концу. Когда человек закончил исследование и пишет о нем академическую статью — он может написать и другую статью для такого журнала, как мой. Иногда я заказываю статью, и автор пишет специально для меня.

— Журнал платит за это?

— «Контрапункт» — гонорарный журнал, таким же был Pro et Contra. Когда человек публикуется в академическом журнале, где есть предварительный очень тщательный отбор и анонимные рецензии (peer review), для него такие публикации — вопрос академической карьеры. Он включает их в свой список публикаций и так далее. «Контрапункт» таким журналом не является, и поэтому мы платим гонорары. Кроме того, написать статью для нас — не то что комментарий, который опытный автор пишет быстро; это большая работа, она обычно опирается на собственные исследования, на серьезный анализ.

— Принято считать, что серьезные большие тексты неудобно читать онлайн.

— Мы про это думали с моими молодыми коллегами. Они мне сказали ровно то, что говорите вы, — это невозможно читать с экрана. Наш средний текст — 35 тысяч знаков. Не все авторы первого номера «Контрапункта» уложились, но на самый длинный материал этого номера — пусть читатели сами найдут его — стоит потратить время. Мы должны рассчитывать на два типа чтения. Один — по диагонали, когда читатель просматривает и решает, что он себе все уяснил. Для тех, кому нужно прочесть внимательно, у нас есть удобный pdf, сверстанный в две колонки. Это не очень много бумаги, страниц 12—15 получается, но можно печатать на двух сторонах.

— На сайте указано, что редакция состоит всего из двух человек — вы и ответственный секретарь. Расскажите, как вы работаете.

— Трудно начинать новое, даже если формат примерно известен. В моей жизни это первое онлайновое, сетевое издание, которого на бумаге не будет. Поскольку я человек старшего поколения, это бремя в основном нес Дмитрий Карцев, он с честью выдержал это испытание. У нас нет офиса. Это тоже ново для меня — в Карнеги я ходила на службу, у меня был кабинет. А тут мы с Дмитрием встречались буквально несколько раз, а в основном все контакты осуществлялись по имейлу и по телефону. Над сайтом работал замечательный художник Андрей Бондаренко — и Филипп Чапковский, который его разрабатывал. Дмитрий, мой единственный штатный сотрудник, занимался работой, связанной с версткой, с размещением материалов на сайте. Еще есть переводы материалов, написанных на иностранных языках, разумеется, есть корректор. «Контрапункт», конечно, требует меньших затрат — и денег, и времени, в Pro et Contra много ресурсов уходило на бумагу и «выцарапывание» тиража из типографии, которая постоянно задерживала печать.

— А можете ли сказать, каков бюджет издания?

— Не хотелось бы называть цифры. Скажу, что бюджет расписан на два года. Будет ли возможность продолжать работу дальше — неизвестно, я не состою в штате университета. Так или иначе, впереди есть какое-то время, пусть недолгое. Надеюсь, удастся выпустить те восемь номеров, которые мы должны сделать за два года.

— Кто ваши коллеги — или, если хотите, конкуренты — в России?

— Журнал «Россия в глобальной политике» неизменно интересен. Иногда они отходят от проблем внешней политики и пишут, скорее, о внутренней, и там появляются статьи, которые я с удовольствием опубликовала бы сама. Безусловно, «Неприкосновенный запас»: «дебаты о политике и культуре» — это вполне могло бы быть описанием и нашего журнала. Есть «Полис» и «Полития» — серьезные, академические издания, но они все-таки адресованы специалистам.

Тенденции последнего времени, начиная с возвращения Путина в Кремль и особенно после присоединения Крыма, — несомненно, антизападные, антилиберальные, антимодернизационные.

— А как, по-вашему, вообще обстоит сейчас в нашей стране с экспертными изданиями?

— Экспертные издания — продукт жизнедеятельности экспертного сообщества. Чтобы расцвели экспертные издания, нужно, чтобы ожила политическая среда, а для этого должен измениться сам характер политической системы. Центр Карнеги, особенно в ранний период (он начал работать в 1994 году), был очень интересной дискуссионной площадкой, устроенной по западному образцу, где политики и policy-makers, те, кто принимает решения, дискутировали с экспертами. Уже в начале нулевых вся политика — по крайней мере, федеральная — оказалась под контролем, все выборы — по крайней мере, федерального уровня — с 2000 года имеют заранее известный результат. Чем больше политического контроля, чем меньше политической конкуренции, тем хуже для экспертного ремесла. И с изданиями экспертными соответственно стало хуже. Для экспертной среды, как и для многих других, очень важно, насколько развиты политические институты. Аналитические центры (think tanks, в которых работают эксперты) как западный феномен живут постольку, поскольку существует политическая конкуренция. Эксперт работает для политики — и для политиков. Для тех, кто сейчас не у власти, но стремится одержать победу на следующих выборах. Независимый эксперт может разрабатывать элементы политического курса, просчитывать будущую стратегию или предлагать рекомендации для действующей администрации. Такая среда предполагает смену власти, конкурентные выборы, независимые институты. Например, чтобы парламент ни при каких условиях не мог превратиться в штамповальную машину — которая как президент скажет, так и проголосует. В наших условиях «экспертные издания» нужны не столько для политики, сколько для читателя, интересующегося политикой и социально-экономическими проблемами. От эксперта требуется лояльность, он связан неформальными или формальными узами с государством. Иначе не имеет спроса. Не так давно, кажется, в 2011 году, когда делалась «Стратегия-2020», Кремль собрал огромный массив лучших экспертов. Практически весь цвет. Они серьезно работали, были какие-то семинары-дебаты-отчеты. А потом выяснилось, что их работа не востребована — смысл их существования в том, что они просто есть, их государство держит где-то в своей орбите. А сейчас уже и такой нужды власти предержащие не испытывают.

— Закон об иностранных агентах вашего журнала не касается?

— У меня нет юридического лица. Издателем «Контрапункта» является американский университет. Делает ли это наш журнал объектом действия закона? Вроде пока нет. Но, поскольку законы у нас создаются быстро и направление новых инициатив вполне однозначное — репрессивное, не исключаю, что какой-то такой закон возникнет.

— Вы пессимист?

— В смысле политических перспектив — да. Тенденции последнего времени, начиная с возвращения Путина в Кремль и особенно после присоединения Крыма, — несомненно, антизападные, антилиберальные, антимодернизационные. Нет оснований считать, что эти тенденции будут меняться.

— Получается, вы рискуете, начиная делать этот журнал.

— Ну, в какой-то степени. И ваше издание тоже. Мы все можем вдруг оказаться вне закона — смотрите, что на наших глазах происходит с разными изданиями в последние года два. Какие-то перестали существовать, какие-то оказались переформатированы. Кому-то удалось преодолеть серьезные проблемы — и выжить. Как «Дождю», например. Важно понимать, что существование нелояльных власти нишевых изданий — результат попустительства. Просто власть проявляет толику терпимости. Кончится терпимость — разделаться с нами будет нетрудно.

— «Контрапункт» будет выходить раз в квартал. Сколько номеров у вас уже спланировано на будущее?

— Пожалуй, три — в той или иной степени. Получается, есть план на год вперед. Для такого журнала, как «Контрапункт», невозможно выбирать сюжеты на основании того, что актуально сегодня. Сейчас самым главным кажется российское участие в войне в Сирии, но через полгода, возможно, эта тема отойдет на задний план. Наши темы должны быть и timely, то есть не совершенно отвлеченными, но и timeless. Чтобы было интересно читать и год спустя.

Понравился материал? Помоги сайту!